— Пульс семьдесят пять… семьдесят шесть, — фиксирует Бентон.
«— …самое идиотское, Мэрилин. Эта подлодка так и ходит целый день туда-сюда в миле от берега. Да еще американский флажок развевается на этой, как ее там? Ну, на башне, где перископ. Туда-сюда, туда-сюда, как будто маневры какие-то или готовятся к чему-то. Я говорю знакомым: к чему готовятся? Разве им никто не сказал, что подлодки в Ираке не нужны?..»
Первая, нейтральная часть заканчивается. Во время тридцатисекундной восстановительной паузы снимаются показатели кровяного давления. Оно возросло до ста шестидесяти на восемьдесят два. И снова голос матери. Глэдис Селф рассказывает, в какие магазины ей нравится ходить в южной Флориде, как много вокруг всего строится, какие многоэтажки вырастают вокруг. И многие до сих пор пустуют, потому что рынок недвижимости полетел к чертям. В основном из-за войны в Ираке. Вот что они натворили.
Доктор Селф реагирует так же.
— Вы только посмотрите, — качает головой доктор Лейн. — Что-то определенно зацепило ее внимание. Оксигенация падает до девяносто семи.
Голос матери продолжает. Идут положительные комментарии. Потом критические.
«— Ты патологическая лгунья, Мэрилин. С того дня как ты научилась говорить, я не слышала от тебя ни слова правды. А потом? Что случилось? Откуда у тебя такие взгляды? Где ты этого набралась? Уж точно не в семье. Твои грязные, мерзкие тайны. Отвратительные, постыдные. Что произошло с твоей душой, Мэрилин? Если бы твои поклонники только знали! Стыдно, Мэрилин…»
Уровень насыщенности крови кислородом опускается до девяносто шести, дыхание учащается, становится менее глубоким, и его уже можно слышать через интерком.
«— …скольких людей ты оттолкнула, выбросила. И ты знаешь, что и кого я имею в виду. Для тебя ложь и правда неразличимы. Именно это меня больше всего и беспокоило. Рано или поздно тебе это аукнется…»
— Пульс сто двадцать три, — сообщает доктор Лейн.
— Шевельнула головой, — добавляет Джош.
— Может, дело в этом? — спрашивает доктор Лейн.
— Не знаю.
«— …думаешь, деньги решают все. Внеси свою вдовью лепту, и это избавит тебя от ответственности. Ты откупаешься от людей. Что ж, посмотрим. Рано или поздно придет день, когда ты пожнешь все, что посеяла. Мне не нужны твои деньги. Я выпиваю с подругами в баре, и они даже не знают, кто ты мне…»
Пульс — сто тридцать четыре. Уровень оксигенации понижается до девяноста шести. Ступни шевелятся. Осталось девять секунд. Мать продолжает говорить, активируя нейроны в мозгу дочери. К этим нейронам притекает кровь, а с притоком крови повышается уровень дезоксигемоглобина, который обнаруживается сканером. Функциональные отражения зафиксированы. Доктор Селф пребывает в состоянии физического и эмоционального дистресса. Это не игра, не притворство.
— Мне не нравится, что происходит с ее жизненными показателями. Хватит, — говорит Бентон доктору Лейн.
— Согласна.
Он включает интерком.
— Доктор Селф, мы заканчиваем.
Из закрывающегося на ключ шкафчика в своей компьютерной лаборатории Люси достает чемоданчик с инструментами, флэшку и маленькую черную коробочку. Одновременно она разговаривает по телефону с Бентоном.
— Не спрашивай, — говорит он. — Мы только что закончили сканирование. Или, точнее сказать, нам пришлось его прервать. Рассказать не могу, но мне кое-что нужно.
— О’кей. — Она садится к компьютеру.
— Мне нужно, чтобы ты поговорила с Джошем. И проникла кое-куда.
— Что сделать?
— Один наш пациент получает письма с сервера Павильона.
— И?..
— На том же сервере лежат электронные файлы. Один с материалами по человеку, посещавшему директора клиники. Ты знаешь, кого я имею в виду.
— И?..
— С интересующим нас человеком он виделся в Риме в ноябре. Могу лишь сказать, что этот интересующий нас пациент служил в Ираке и, похоже, имел направление от доктора Селф.
— И? — Люси подключается к Интернету.
— Джош только что закончил сканирование. То, прерванное. Пациент собирается выписаться сегодня же, то есть больше корреспонденции на нашем сервере не будет. Времени очень мало.
— Он еще там? Пациент, который выписывается?
— Сейчас да. Джош только что ушел, у него ребенок болен. Очень спешит.
— Смогу получить доступ, если дашь пароль. Так будет легче. Но тебе придется задержаться на часок.
Люси звонит Джошу на сотовый. Он в машине, едет из клиники. Что еще лучше. Она говорит, что Бентон не может получить свою почту, что-то с сервером, ей нужно немедленно все починить, и дает понять, что операция потребует времени. Ненароком роняет, что могла бы сделать все сама, дистанционно, но ей потребуется пароль системного администратора. Или пусть Джош разворачивается, возвращается и управляется сам. Второй вариант энтузиазма не вызывает, и Джош начинает рассказывать о жене и больной дочери. Было бы замечательно, если бы Люси решила проблему собственными силами.
Они постоянно обсуждают те или иные технические вопросы, и ему в голову не приходит, что она намерена получить электронные письма пациента и забраться в частные файлы доктора Марони. Но даже если бы Джош и подозревал худшее, то предположил бы, что она в случае надобности влезет куда надо сама, не спрашивая. Ему известны возможности Люси, известно, чем она зарабатывает.
Взламывать сервер клиники она не хочет. К тому же это заняло бы слишком много времени. Часом позже Люси перезванивает Бентону.
— Мне некогда. Посмотришь сам. Я уже все тебе сбросила.
Она выходит из лаборатории, садится на мотоцикл «агуста-брутале» и уезжает, злая и раздраженная. Доктор Селф в Маклине. Уже почти две недели. Черт бы побрал Бентона — он ведь знал!
Едет Люси быстро, и теплый ветер треплет ее по щекам, словно пытаясь привести в чувство.
Она понимает, почему Бентон не обмолвился ни словом. Не мог. Но так нельзя. Доктор Селф и Марино переписываются друг с другом, и все это время она у Бентона под носом, в клинике. А он не предупредил ни Марино, ни Скарпетту. Не предупредил даже ее, Люси, когда они вместе наблюдали за экскурсией по моргу, которую Марино устроил своей подружке Шэнди. Люси отпускала комментарии в адрес Марино, поминала о его переписке с доктором Селф, а Бентон только слушал и молчал, и вот теперь Люси чувствует себя так, словно ее выставили в глупом виде. Предали. Он не постеснялся попросить ее влезть в чужие файлы, но умолчал, что доктор Селф отсиживается в его клинике, в том самом засекреченном Павильоне, где каждый день обходится в три тысячи долларов, которые она платит, между прочим, за возможность посылать всех подальше.
Она переходит на шестую передачу и летит, обгоняя другие машины, по мосту Артура Равенеля-младшего с его устремленными в небо пиками и вертикальными тросами, напоминающими Стэнфордский онкологический центр и женщину, выводившую на арфе неуместные мелодии. Марино, может быть, намутил немало, но не он виноват в хаосе, причиной которого стала доктор Селф. Он слишком прост, чтобы понять нейтронную бомбу. В сравнении с доктором Селф Марино — большой, недалекий подросток с рогаткой в заднем кармане. Не исключено, что начал все он, первым написав ей письмо, но лишь она знает, как все закончить.
Люси проносится мимо рыбацких лодок, пришвартованных в бухточке Шем-Крик, пересекает мост Сэма Сойера и въезжает на территорию Салливан-Айленд, где живет Марино. Живет, как он сам однажды выразился, в доме своей мечты — крохотной лачуге на сваях и с красной металлической крышей. Окна темны, даже над дверью не горит свет. За домиком начинается длинный пирс, глубоко врезающийся в болото и заканчивающийся у неширокого заливчика, подбирающегося к самому Береговому каналу. Перебравшись сюда, Марино купил моторку и с удовольствием принялся осваивать бухточки и заливы, чередуя рыбалку с бесцельным блужданием по воде в компании дюжины пива. Люси еще не уверена, что именно случилось.
Что с ним? Кто обитает в его теле?
Крохотный передний дворик — полоска песка с клочками высокой, тонкой травы. Люси пробирается под навесом через кучу разнообразного хлама. Старый походный холодильник, ржавый гриль, сгнившие сети, дырявые кастрюли, мусорные банки, от которых воняет, как от тухлых болот. Люси поднимается по просевшим деревянным ступенькам и толкает дверь с отшелушившейся краской. Замок хлипкий, но вскрывать его ей не хочется. Лучше снять ее с петель и войти. Отвертка, минутная работа, и вот она уже в доме мечты Марино. Охранной системы у него нет.
Люси дергает за цепочку, над головой загорается лампочка, и в ее резком, раздражающем свете гостья осматривается, пытаясь сообразить, что изменилось здесь с прошлого посещения. Когда, кстати, это было? Месяцев шесть назад? Ничего нового Марино не сделал, как будто на время перестал здесь жить. Гостиная — голый пол, дешевый диван, два стула с прямой спинкой, телевизор с большим экраном, компьютер и принтер. У стены — стойка с несколькими пустыми банками из-под пива и бутылка «Джека Дэниелса», в холодильнике — сыр, куча полуфабрикатов и еще пиво.
Люси садится за стол и извлекает из USB-порта его компьютера двухсотпятидесятишестимегабайтную флэшку. Открывает чемоданчик и достает острогубцы, отвертку и работающую от батарейки дрель, такую крохотную, что ею мог бы пользоваться ювелир. В черной коробочке находятся четыре ненаправленных микрофона, каждый размером не более восьми миллиметров, то есть с таблетку аспирина. Сняв с флэшки пластиковый корпус и тросик, Люси вынимает внутренности и вставляет микрофон. Просверливает в корпусе дырочку, возвращает на место тросик.
Из кармана брюк Люси вынимает еще одну флэшку, ту, что взяла в лаборатории, и вставляет в USB-порт. Загружает собственноручно разработанную шпионскую программу, которая будет передавать каждый клик Марино на ее электронный адрес. Просматривает жесткий диск, отыскивая документы. Почти ничего, кроме нескольких писем от доктора Селф, которые он скопировал на компьютер в своем офисе. Ничего нового. Никаких сюрпризов. Марино трудно представить сидящим перед монитором, читающим свежую статью по профессиональной тематике или роман. Он и с бумагой-то плохо справляется.