Никаких туристических или гостевых туров на Сур не было. Только инженеры, работяги или вояки, и только под управлением Министерства обороны.
В итоге, мне сделали фиктивный контракт, присвоили звание лейтенанта, я закончила трёхмесячные курсы операторов дронов-разведчиков и меня отправили на Сур на пол года (так было указано в контракте, но я могла в любой момент вернутся по желанию или принудительно, если случится какое-нибудь обострение в отношениях противоборствующих сторон).
Что я там делала? – это отдельная история и к рассказу о Ритке отношения не имеет. Потому, я не буду занимать ваше время. В сети есть мой рассказ "Стрекоза" (https://author.today/work/388690), где я описываю один эпизод, произошедший со мной на Суре. Служба и служба.
Зато я побывала на той звезде, на которую до щемления в груди хотела попасть, когда мы с Верой лежали в спальном мешке на горе на Алтае и я смотрела в бесконечную даль вселенной.
Лишь один стóящий вопрос может возникнуть: как меня всё-таки туда отпустили? С какого, так сказать.
Всё очень просто. Когда я исчерпала все аргументы, которые только могла придумать, и не добилась желаемого, я прибегла к средствам, не оставляющим контрагенту выбора. Я сказала, что я конечно очень-очень хочу домой, и что я люблю Веру больше всех на свете, потому что она моя сестра, но если я не побываю на Суре, она просто никогда не узнает, что я вообще здесь была, и я ей ничего не передам и сама ничего делать тоже не буду. Заставить меня никто не сможет. Сможет лишь не отправлять обратно вообще. А я согласна и всё сделаю, но если на Суре не побываю, то, может, и не сделаю. Кто это проверит? Если меня убьют, если на меня упадёт кирпич, если меня загрызут суровские вши, то возьмёте меня ещё раз. Даже лучше, ведь теперь будете точно знать, где я приземлюсь и мне не придётся к вам из Омска добираться на попутках.
Вера потом меня пыталась просветить, почему они не могли бы забрать меня ещё раз, но я так толком и не поняла. Да и какая разница – я была на своей звезде. Вселенная меня услышала.
После Сура началась серьёзная подготовка к отправке меня обратно в старый Тамп. В основном она состояла в том, что я должна была запомнить большое количество абсолютно бессмысленной для меня информации и без всяких УМов.
Я спрашивала, почему её нельзя передать с помощью какого-то более надёжного носителя?
Мне отвечали, что никакую информацию темпорально передать нельзя и носитель, соответсвтвенно, тоже, а когда я возражала, что вот же меня или сурян вы передаёте вместе со всей информацией, которую мы несём, яйцеголовые лишь досадливо разводили руками.
– Таня, – говорили мне. – Передаются лишь состояния! Состояния локализованного определённым образом алформационного объекта. Вернее даже, не его состояние целиком, пусть и в локализованном ключе, а как бы место этого состояния в массиве состояний. Тебя здесь нет, – говорили они. – Понимаешь, ничего такого, как ты обо всём этом думаешь, нет.
Кому-нибудь что-нибудь понятно?
Нет меня, нет Веры, нет Вани, нет Сура, нет Стрекозы. Но я-то вот она, я живу, я есть! Пусть они говорят, что хотят, эти учёные, а я хотела домой, к Вере.
Перед отправкой я сутки ничего не ела. Совсем ничего, кроме нескольких глотков воды с лаймом. И клизму мне поставили неоднократно, так что я, наверное, была прямо таки прозрачная, если на меня посветить чем-нибудь ярким. Но после вояжа на Сур этим меня было уже не удивить.
Ноги подкосились от рвотного позыва, но я была готова и устояла. Правда, всё равно тут же пришлось опуститься на колени и пошарить в сумраке оброненную на пол вилку. Я её нашла, схватила рукой в перчатке, выпрямилась и посмотрела в смотровое окно на Веру. Она увидела меня, кивнула, показала большой палец и тут же махнула рукой – "Уходим!". Я побежала к выходу из зала генератора. Мы встретились в коридоре. Я не смогла сдержаться и обняла её.
"Как же давно, сестричка, я тебя не видела!"
Вера тоже обняла меня, но потом отстранила, вытянув руки; её глаза пробежали по моему лицу и она спросила:
– Ты где-то была?
– Я очень скучала по тебе, – улыбнулась я. – Всё объясню, а пока слушай меня! Я знаю, что делать дальше.
– Хорошо, – сказала Вера. – Командуй!
– Возвращаемся к тележке.
Тележка стояла у турникетов, как мы её оставили. Охранника нигде не было видно. Я указала Вере пальцем на стекло охранной будки:
– Проверь, если та штуковина, что ты им дала, там, то забери её.
Когда Вера вышла из будки, то показала мне прямоугольную бумажку и убрала в карман.
– Тележку катим в подсобку и там оставляем. Потом в западную противокомнату, – сказала я, беря ведро. Вера взяла второе ведро, и мы покатили тележку через турникет.
В подсобном помещении для инвентаря мы поставили тележку в ряд к нескольким прочим, поставили вёдра, повесили на стойку респираторы, бросили перчатки в урну к другим использованным и скорым шагом пошли в западный коридор.
– А камеры? – на ходу спросила Вера.
– На этом уровне не работают, – ответила я. – Охранник отключил после того как застрелил напарника. Записи удалил.
– Ты знаешь, почему он застрелил, – спросила Вера.
– Теперь знаю. Потом, дорогая.
В западной противокомнате, или, согласно официальной экспликации, в бытовом блоке четвёртого уровня, дверь, расположенная в торце коридора, вела к лифту экстренной эвакуации чего-то радиоактивного, только, это был не вертикальный лифт, а наклонный и между собой тамповцы называли его не иначе, как гиперлуп. Я не знаю принцип его действия, но там использовался то ли вакуум, то ли сжатый воздух, в общем, что-то пневматическое, и тянулся он параллельно туннелям с самого низа Тампа на самый верх. Как раз этот ареал Тампа в игре Вера восстановить не смогла, назвав его чёрной дырой.
На створке двери не было никаких ручек или замков. Дверь была совершенно гладкая и производила впечатление глухой ниши. Справа от ниши на стене виднелся невзрачный наборный блок с десятью цифровыми кнопками. Я набрала нужную шестизначную комбинацию. Мы вошли в помещение, через которое наклонно проходила труба и располагался пульт управления. На пульте я ввела нужные, намертво вбитые в память, команды. Загорелись индикаторы, замигали маячки – к нам ехал лифт. Створки в трубе разошлись.
– Забирайся! – кивнула я Вере. – Там только лёжа.
– А ты?
– Я тоже! Только сейчас введу нужные команды.
– Стой, – сказала Вера. – Куда он нас привезёт?
– На самый верх.
– Нам надо на второй уровень, – сказала Вера. – Там наша одежда и мой пистолет.
– У меня в инструкции сразу наверх, – сказала я.
– Давай на второй уровень, – сказала Вера. – Оттуда мы выберемся сами, как и вошли.
– Хорошо, – согласилась я. Вере я верила больше, чем кому бы то ни было. – Забирайся, и оставь как можно больше места для меня.
Вера шагнула в трубу и принялась укладываться в капсулу.
– Тут очень тесно, – услышала я.
– Я знаю, но мы там тренировались, – крикнула я. – Мне бы только успеть забраться. Готова?
– Давай.
Я ввела команды, максимально отошла к трубе, потянувшись, нажала пуск и кинулась к капселе. У меня было всего пять секунд. Прыгнув в капсулу, где, максимально прижавшись к стене, уже лежала Вера, я должна была упасть на неё валетом, и резко вжаться боком. Как двойняшки в матке. Я почувствовала, что нечаянно ударила Веру ногой куда-то в голову или в лицо и почувствовала, как она схватила меня и сильно втянула и прижала к себе и вниз. Створки капсулы с резким свистом захлопнулись, проехавшись краями по моему боку и спине и я почувствовала, что они защемили на мне халат.
– Ты нормально?
– Ты как?
Одновременно спросили мы друг друга. Капсула с ощутимым ускорением двинулась. Я изо всех сил прижалась щекой к Вериным берцам.
– Вилка мне в бок колет, – усмехнулась я. – Я тебя там не покалечила ногами?
– Всё хорошо, Танюш, заживёт, как на собаке.
Где-то через минуту капсула стала тормозить и остановилась. Створки так же резко и со свистом раскрылись.
– Вытолкни меня, – сказала я Вере. – Боюсь шевелиться на тебе.
Я почувствовала, как меня приподняло и сбросило в бок. Когда я поднялась с пола, Вера уже стояла рядом. Я взяла её за плечи и посмотрела на лицо. Справа была разбита верхняя губа и из ранки выступило немного крови.
– Быстро заживёт, – сказала Вера. – Мы на втором?
Я кивнула.
– Дальше опять командуй ты, – сказала я, набирая на пульте команды отправки капсулы в исходное положение.
Капсула, прошипев, с хлопком закрылась, створки трубы сомкнулись и было слышно, как капсула ушла вниз.
На стене у двери я набрала комбинацию открытия – перед нами открылся пустой коридор. Слава богу, пустой. Из гиперлупа мы сразу же свернули в женский туалет, зашли в знакомую уже кабинку, и закрылись на защёлку.
Уже без всяких пояснений Вера подставила сцепленные руки, я встала на них, Вера меня подняла к потолку и я, отодвинув панель, достала мешок с нашими вещами. Мы стали переодеваться. Я с удовольствием сняла с себя голубые халат и штаны и стала надевать свой камуфляж. Мой крестик висел у меня на шее.
– Жди здесь, – сказала Вера, взяв мешок с халатами. – Я верну это в гардеробную. Почему нет тревоги?
– Тревога есть, но она только на четвёртом уровне. Второй класс – местное происшествие. Начальство и группа реагирования приедут минут через двадцать. Следственная группа ещё позже. Успеем выбраться?
– Должны.
– Отлично! А мешок давай возьмём с собой.
– Тогда идём в туннель, – сказала Вера.
Из западного коридора мы вышли в складскую зону "Лабиринт", тут же свернули в обратный туннель и встали за стойками входной арки в ожидании "попутки". Главное, чтобы она была.
Она была. Минуты через три мы услышали рёв двигателя подъезжающего КАМАЗа. Когда КАМАЗ проехал мимо нас, я видела, как Вера закинула в кузов наш мешок с халатами, разбежалась и подпрыгнула, хватаясь за задний борт. Я ринулась следом, тоже подпрыгнула, ухватилась за борт и влезла в кузов.