– Тебе уже не нужна моя помощь? – сказала Вера.
– Ты даже не представляешь, как нужна, – пожала я Вере запястье. – Прячемся.
Грунта в кузове было навалено много, почти по самые борта. Нам обеим пришлось, чуть ли не свернувшись калачиками, забиться в угол у заднего борта. Зато груженный КАМАЗ не трясло на лежачих полицейских – он просто мягко их переезжал.
– Ты где взяла зомби-код? – спросила я Веру.
– Код контроля сознания? У Хомы украла.
– Как?
– Я его соблазнила.
– Подробнее, Вера. Мне надо его завербовать.
– Ясно, – сказала Вера. – Мы встречались трижды в Международном космопланетарном центре, помнишь? Мы там с Хомой и Зивой и познакомились. В офисе есть комната виртуальной реальности - пространство зеркал. Там нет прослушки и видеонаблюдения. Дважды у Хомы с собой были документы. Я их прочитала. Или ещё подробней?
– Нет, достаточно. Завтра его туда вызову, – сказала я. – Дома бумажку с вахты отдашь мне. Зафиксируй.
Когда КАМАЗ за воротами станции повернул к шлагбауму, выехав из под обзора камер наблюдения, мы спрыгнули с него и побежали в темноту кладбища техники, к "своему" КАМАЗУ. На улице шёл густой снег. Я на ходу достала из-за пазухи Ванин берет и надела – надеюсь, почти безупречно. По крайней мере, Вера, глянув на меня, улыбнулась и не стала ничего на мне поправлять.
Когда мы забрались в кабину и Вера запустила двигатель, я открыла бардачок и пошарила там среди наваленного хлама. И нашла! Нашла мятый и защёлкнутый на металлический пружинный зажим пакет с сухариками. Бросила зажим обратно в бардачок, ухватила из пакета сразу несколько сухариков, сунула в рот и захрустела. Какие же они были вкусные!
– Жрать хочу, как волк! – сказала я Вере с набитым ртом.
– Сейчас приедем домой, там тебя чапхэ ждёт, – сказала Вера, включая заднюю передачу.
Мужик в оранжевом жилете, надетом поверх ватника, поднял перед нами шлагбаум, как только фары КАМАЗа его осветили. Вера лишь прибавила оборотов и мы выехали с территории Тампа. Доехав по шоссе до того места, где в лесу была спрятана наша машина, Вера развернулась и остановилась на обочине, так же, как раньше.
– Сиди, пригоню машину, – сказала она, выключив фары, оставив лишь подсветку.
– Возьми, – я сняла и подала ей берет. – Тебе идёт.
Она улыбнулась, надела берет и вышла.
Через несколько минут наша арендованная машина остановилась нос к носу перед КАМАЗом. Вера вытащила из салона водителя и взвалила на плечо. Я открыла ей дверь и помогла втянуть водителя на место. Усадив мужчину поудобней, я взяла мешок, сунула в него пустой пакет из-под сухарей, выпрыгнула из кабины и пересела в наш автомобиль.
Через несколько километров Вера свернула на просёлок, потом в лес и остановилась. Взяв сумку, мы вышли и под густым снегопадом принялись переодеваться. Переодевшись и упаковавшись, мы поехали домой. Оставив машину на стоянке перед подъездом многоэтажки и взяв сумку, мы пошли к коттеджу. Уф-ф-ф, всё!
– Два часа двенадцать минут, – тихо сказала Вера.
Я поняла, что она говорит не о том, который час, а о том, сколько наша операция заняла времени.
– Плюс полтора года, – сказала я.
Утром я села в самурайку и поехала в университет на занятия.
7
– Борис Анатольевич? Здравствуйте!
– Здравствуй, Таня!
– Можете говорить? Не отвлекаю?
– Могу, говори. Ты же обычно долго не болтаешь.
– Бывает, что и болтаю, но сегодня не буду, – непроизвольно хихикнула я. – Встретиться с вами хочу.
– Ну, давай на следующей неделе? Или у тебя что-то срочное?
– Лучше сегодня, – сказала я.
Хомянин секунду подумал.
– Ну, хорошо. Заеду как всегда после рабочего дня.
– Нет, давайте не у нас в офисе.
– А где?
– Давайте в пространстве зеркал, где вы с Верой трижды встречались?
Пауза затянулась. Я молча ждала.
– Хорошо. Во сколько? – спросил Хомянин.
– Через час.
– Через час не могу, неотложные дела, – быстро ответил он.
– Речь как раз о неотложных делах, – сказала я. – Возможно, я смогу вам помочь с ними разобраться.
Опять потребовалась пауза, и я опять подождала.
– К тринадцати тридцати подъезжай, хорошо? – спросил Хомянин. – Раньше я просто могу не успеть.
– Хорошо, – сказала я. – В тринадцать тридцать буду. Если что, подожду.
Я отключилась.
Не так-то это просто, шантажировать человека. Попробуйте, если не верите и если вы не сволочь.
Когда я приехала в космоцентр и, поднявшись на нужный этаж, вошла в их офис, Хомянин меня уже ждал в вестибюле.
– Привет, Таня!
– Здравствуйте, Борис Анатольевич!
Он помог мне снять пальто и пристроил его на вешалку.
– Иди за мной. Только, давай телефоны оставим здесь, у Наташи. Звонки не должны помешать сеансу.
Мы оставили телефоны на ресепшене и пошли вглубь офиса.
– Пришлось приехать пораньше, чтобы освободить зал к твоему приходу, если бы он был занят, – проговорил Хомянин, пока мы шли к нужному кабинету.
Мы вошли в круглое полутёмное помещение с мозаикой на полу, представляющей собой какой-то психоделический узор, и со стенами, покрытыми росписью, напоминающей рисунки майя. Посреди помещения находилась круглая кабина из непрозрачного стекла. Хомянин запер за собой дверь на ключ и пригласил:
– Проходи в кабину.
Я вошла. Посреди кабины стояло вращающееся массивное красное кожаное кресло с высокой спинкой, похожее на кресло пилота или командира какого-то фантастического космического лайнера.
– Садись.
Я села.
– Посетителям надевают вот эти наушники и вот эти очки, – стоя передо мной, пояснил Хомянин, указывая на очки и наушники, лежащие на широких кресельных подлокотниках. – Потом посетитель нажимает вот эту кнопку, – Хомянин нажал кнопку на правом подлокотнике. – И погружается в виртуальный космос.
Вокруг очень объёмно зазвучала релаксирующая музыка. Я ощутила на коже движение воздуха и магнитных полей, почувствовала очень тонкий и незнакомый аромат, а на стеклянных стенах стали появляться и медленно плыть загадочные и очень расплывчатые виды. Для их созерцания очков явно не хватало.
– Я так понимаю, мы всем этим наслаждаться не будем, – сказал Хомянин. – Но и отключить не можем. Зато можем поговорить. Вера тебе сказала о наших отношениях, да?
– Ваши с Верой отношения, это ваши с Верой отношения, – сказала я. – Меня они не касаются, хотя я не знаю, как к ним могут отнестись другие, а так же ваше начальство и ваша жена. Мне Вера сказала о другом. О ЧП, которое произошло сегодня ночью на четвёртом уровне Тампа.
По всему было видно, что этого Хомянин не ожидал. Он настроился на разговор о своих отношениях с Верой, а тут ЧП.
– Давайте, я тоже встану, – встала я с кресла. – А то мне неудобно сидеть, когда вы передо мной стоите, как проштрафившийся Сомов.
– А откуда Вера знает про ЧП? – спросил Хомянин.
– Она к этому причастна, – сказала я. – Это она его спровоцировала. По незнанию. Садитесь, я сейчас вам всё объясню.
Хомянин сел в кресло, немного недоуменно глядя на меня снизу вверх.
– Вчера один из ваших офицеров, охранявших четвёртый уровень Тампа, застрелил своего напарника, а потом объявил тревогу и застрелился сам. Так?
Хомянин кивнул, но ничего не сказал.
– Причин вы не знаете, и сейчас следствие начнёт рыть везде сверху донизу и не известно, что найдёт. Так вот, я вам, Борис Анатольевич, помогу установить причину и картину происшествия. Убитый капитан Ерофеев около трёх лет состоял в интимной связи с женой старшего лейтенанта Купсы. Ребёнок, полуторогодовалый Саша Купса, приходится сыном убитому Георгию Ерофееву. Лейтенант Купса узнал о связи жены и о неродном ребёнке накануне дежурства из неизвестного источника.
– Мы этого не знали, – сказал Хомянин.
– А мы знали, – сказала я.
– Кто, вы?
– Мы с Верой.
– Откуда?
– Оперативная тайна, – усмехнувшись, сказала я. – Плохо вы за Верой смотрите. А за мной совсем не смотрите. Проверьте информацию о Ерофееве и Купсе, вам это не составит труда, и можете закрывать дело о ЧП к своему удовольствию.
Хомянин потёр пальцами заблестевший от испарины лоб. Я тоже не являла собой образчик железного спокойствия, но виду не подавала и руки держала под контролем. Слава богу, ветерок с разных сторон обдувал.
– И как же Вера это ЧП спровоцировала? – спросил Хомянин.
– Допустим, это от неё Купса узнал об измене жены? – сказала я.
– И ты хочешь, чтобы об этом никто не узнал, правильно я тебя понял? – спросил Хомянин.
– Конечно, хочу, Борис Анатольевич, – как можно более искренне сказала я. – Но не только этого.
– Чего же ещё? Говори! Мы с тобой всегда находили общий язык. Только знай, Веру я ни к чему не принуждал. Нет у меня над ней такой власти.
– Я знаю. Скорее, это она вас принудила. Она может.
– Ну, так что же тогда? – спросил Хомянин.
Я прошлась туда-сюда перед креслом, как бы в сомнении.
– Понимаете, Борис Анатольевич, то, о чём я хочу попросить, стоит гораздо больше, чем моя подсказка с ЧП и моё молчание о ваших отношениях с Верой, и потому вы, конечно же, не согласитесь, а мне надо, чтобы согласились.
Хомянин даже хрюкнул, усмехнувшись.
– И что же нам делать? – вопросительно развёл он руками. – Может, всё-таки скажешь, о чём идёт речь?
– Скажу, – я остановилась. – Только сначала, всё же, мне придётся повысить свою ставку. Посмотрите вот это.
Я протянула ему карточку, которую Вера сначала дала Купсе, а потом взяла обратно у убитого Ерофеева. Хомянин взял карточку, посмотрел на неё и, я увидела, побледнел.
– То есть, никакой измены жены не было? – наконец спросил Хомянин.
– Была! Была и есть, – сказала я. – Можете это проверить, проведя следственные мероприятия с женой Купсы, с женой Ерофеева и получив ДНК-анализ ребёнка. Но ЧП произошло не по причине измены, о которой Купса не знал, а из-за этой карточки, и это очень сильно всё меняет, вы знаете. И ещё вы знаете, как эта карточка оказалась у Веры в руках, и знаете, кто в этом виноват и, наверняка не хотите, чтобы следствие начало копать в эту сторону. Не сомневаюсь, что последствия такого копания вам понятны. Но даже если всё откроется – и ваши отношения в Верой, и утечка секретов, и инцидент с охраной, – то Вере ничего не угрожает. Киборг-тактик любопытен, настроен реализовывать свои возможности и предназначение, не понимает, как пропуск может оказаться пси-оружием