– Вынаблюдела я, что гражданин Торопов первую половину дня провёл на своей автомойке, потом поехал и пообедал в кафе "Хуторок", потом провёл почти два часа в офисе фирмы "Стофер" – насосное оборудование, потом на улице Озёрной забрал из дома подростка мужского пола 13-15 лет и отвёз его в школу номер 8, потом вернулся на Озёрную, через час снова съездил в школу и привёз подростка обратно и больше с Озёрной, пока я не уехала, никуда не отлучался – видимо, он там проживает с семьёй.
– Ты же говорила, он не женат?
– Официально не женат, – подтвердила Вера. – Возможно, мы имеем дело с гражданским браком.
– Ты на арендованной машине была?
– Да.
– Завтра опять поедешь?
– Да.
– И охота тебе, – заметила я.
– Не охота, но надо закончить.
Мы подались из кухни в гостиную – я с кофе, Вера со своей водой.
– А что там с Сергеем Игоревичем и твоим блогом? – поставив кофе на столик, я уселась на диван.
Вера села в кресло и тоже поставила воду на столик.
– Забегу к нему утром, посмотрю, что там твой мастер сделал. Скажу, что это не я была, а сестра. Наверняка же, видел нас вместе из окна, хотя, сверху же. Лиц-то не видно.
– А может он заметил, что я – это не ты, но не подал виду?
– Это с какой, интересно, целью?
– Откуда я знаю! Пусть лицами мы и схожи, но рост, но голос?
– Да старенький он уже, – сказала Вера. – Ничего толком не видит, ничего не слышит. Читает книжки, да интернет. Может у него прозопагнозия, откуда нам знать.
– Что-что у него?
– Лицевая слепота, – пояснила Вера. – Как он отличит, если дизайнер, отвечавший за внешность киборгов моей партии, при формировании конкретно моего облика воспользовался случайной фотографией девушки прошлых времён, которая оказалась твоей.
– У вас что, так делают?
– Нет, конечно. Наше сходство случайно. Не думаю, что у нас используют чьи-либо фотографии. Если только по какому-нибудь специальному заказу. Среди людей тоже встречаются похожие – я не имею ввиду родственников. И ещё я обратила внимание, что лица людей гораздо более разнообразны, чем лица киборгов, и я знаю почему.
– Почему?
– Среди киборгов нет экземпляров с откровенно несимпатичными, неправильными, некрасивыми лицами. Лица киборгов не содержат заметных неправильных черт, например, узко-посаженных глаз, больших носов, неправильных прикусов, отсутствующих подбородков, оттопыренных ушей. Лица киборгов правильны и оттого менее индивидуальны и более схожи, стандартны. Так уж случилось, что твои черты тоже правильны, без каких-либо ярко выраженных отклонений от нормы или даже от канона, но и без червоточинки, без изюминки, так сказать. Мы с тобой красивые, но при этом типичны. В наших обликах не хватает врождённой индивидуальности.
– Да, я знаю. Я уже думала над этим. Обидно. Я как манекен, идеальная маска. И все же, внешность в жизни не работает одна, она работает в комплексе с другим – манерой, поведением. Лицами мы схожи, но если нам сделать разные причёски, разный макияж, надеть разную одежду, и у каждой из нас своя манера смотреть, говорить, двигаться, жестикулировать, то в итоге мы окажемся совсем друг на друга не похожи. Когда мы встретились в первый раз в маршрутке и ты сказала, что мы похожи, то я сначала никакого сходства не заметила и лишь присмотревшись к тебе не целиком, а, так сказать, по частям, убедилась, что да, мы похожи, потому что если взять твои и мой губы, то они одинаковые, и глаза одинаковые, и нос, и лоб, и скулы, и подбородок, и уши… Возможно, у тебя, с твоими типовыми без изюминки чертами, в любом городе двойники есть и совсем не обязательно было попадать в Новосибирск. Кстати, почему именно Новосибирск, как думаешь? – во мне заговорила обида за свою внешность.
– Так я здесь и была, – сказала Вера. – Помнишь, мы с Витей ездили в Кольцово? Вот в Кольцово наше подразделение и дислоцировалось. Сейчас его ещё нет, но в наше время там будет "объект Щ", как микрорайон тут, в Академе. Может, по старой памяти и назвали, а мы его называли "Тамп", не знаю почему. Быть в Тампе, охранять Тамп, убыть из Тампа. Что там делалось, тоже не знаю. Нам ничего официального об этом не говорили. Функции охраны и всё. Там много всякого было, но про Кольцово и Вектор всегда говорили в плане разработок чего-то биологического, бактериологического, медицинского. Поэтому, и Тамп среди нас, не посвящённых, относили к этой сфере, а что там было на самом деле, неизвестно. Основное, как я знала, было под землёй, но мы под землёй не бывали. Там работали другие, а у нас всё было наверху – территория Тампа и внешний периметр.
– Большая территория?
– Не очень. Административка четырёхэтажная, подстанция, шесть складов, караулки, два контрольно-пропускных пункта, терминал, наше расположение – казарма, тренажёрный зал, хозкорпус, спортгородок – и так называемая "шахтная" зона, где сосредоточено оборудование для обслуживания подземки – зона повышенного внимания. Вот это всё мы и охраняли. Мы, это охранный батальон – люди, сигомы и киборги в соотношение пять-два-один. Киборги в армии обычно занимают должности командиров отделений и взводов или имеют какую-то узкую специализацию, например, сапёр, снайпер, медик, переводчик. Люди и сигомы в общем-то друг с другом нормально живут, а киборги как бы в сторонке – всё же немного "иные", в чем-то вроде лучше, чем люди, но при этом как бы второго сорта, не совсем живые. Нет родителей, нет детства, нет потомства, изготавливаются партиями по госзаказу. Хотя, если вдуматься, то и люди изготавливаются по заказу, но сейчас не будем об этом, а то слишком далеко зайдём.
– А ты кем была?
– Я комвзвода. Служба скучная, однообразная, нагрузка минимальная, развлечений нет, перспектив никаких, народ быстро расхолаживается и с одной стороны вроде как напрашивается частая ротация, а с другой, объект чуть ли не высшего уровня секретности и лишних привлекать и посвящать нельзя. Вот и балансируй, как хочешь, но это была не моя проблема, а проблема начальства. Мои же прямые обязанности заключались в обеспечении охраны шахтной зоны, т.е. развод и смена караулов, обучение и инструктаж личного состава, а непрямые – в негласном выявлении нарушений, несоблюдений, ненадлежащих исполнений и тому подобное. Этакий тайно внедрённый контролёр-стукач. И хотя никто не знает, что ты стукач, даже местное начальство, подозревать никому не запретишь. Таким контролёром может быть и человек, и сигом, но почему-то считается, что это обязательно киборг.
– И к тебе как относились?
– Нормально, как и к другим. Это здесь и сейчас я являюсь чем-то уникальным и в своём роде единственным, а там я была рядовой и одной из многих. Два совершенно разные положения и ощущения совершенно разные. Правда, о такой моей уникальности знаете лишь ты и Дмитрий и совсем не факт, что вы правильно ко мне относитесь, если посмотреть на это с какой-то более высокой колокольни.
Слушая Веру, я пребывала в некой прострации. Непривычно жёстко сегодня она вдруг заговорила, и о том, о чём я даже не задумывалась до этого момента, и не знаю, задумывался ли Дмитрий.
Может быть, нам стоило не помогать ей жить среди людей, а, наоборот, всячески этому препятствовать, стоило "сдать" её, уведомить соответствующие органы об её существовании. В первый момент нас, скорее всего, приняли бы за сумасшедших, но заполучив Ритку, они убедились бы в реальности происходящего и вся ответственность легла бы уже на них. А с другой стороны, если киборги представляют опасность для людей, то в будущем им тоже не дали бы ходу, а они, вон, есть. Ритка не делает ничего такого, что мной воспринималось бы, как опасность или диверсия. Она просто хочет жить и скорее люди нанесут ей вред, если узнают, кто она на самом деле.
– А ты домой хочешь? – спросила я и уточнила. – Под домом я сейчас имею ввиду то место и время, откуда ты сюда попала.
– Я не знаю точно, хочу или нет, – несвойственно для себя ответила Вера. Обычно, о своих желаниях-нежеланиях она всегда говорила вполне определённо. – Но даже, если бы очень и очень хотела, то я не могу туда отправиться и понятия не имею, как это сделать. Если только оттуда кого-то пришлют за мной, но я сомневаюсь, что там существуют такие технологии. Может только в будущем будущего. Но и для этого нужно знать, где я и когда, и вообще знать, что я куда-то попала, а, например, не взорвалась, разлетевшись на атомы, не сгорела, не провалилась в тартарары, заваленная огромной медной горой, и не вознеслась в небо в виде эльфийской радуги. Видимо, произошёл какой-то сбой, слом, или вовсе полный кердык в работе шахтного Тампа, побочным эффектом которого и явилось случившееся со мной, а может быть, со всеми. Значит, никто меня искать не будет, но даже если будет, то это я должна сообщить им, где я и когда. Вот, ты бы как сообщила?
– Не знаю. Тут нужно подумать. – Я чуточку подумала. – Книгу бы написала, которую потом там прочитают.
– Ты мгновенно взяла правильное направление. Мне для этого понадобилось гораздо больше времени.
Мне польстила её похвала, но я призналась:
– Я это не сама придумала. Я про подобное читала у Азимова в романе "Конец вечности". Там главному герою, не помню, как его звали, тоже понадобилось отправить в будущее информацию о том, где он.
– Я не читала, – сказала Вера. – Надо будет прочитать.
– Там фишка в том, что книг-то много, – сказала я, всё больше недовольная этим каким-то нелепым разговором. – А написать надо что-то такое, чтобы написанное однозначно выделилось из всех прочих "Песней о Буревестнике" и "Чаек по имени Ливингстон".
Вера кивнула:
– Именно поэтому я и завела на сайте "АфтерШок" страничку, где пишу блоги про алформацию. Сегодня, когда такого понятия и даже слова в обиходе человечества нет, а на метафизические темы пишут все, кому ни лень, на алформацию никто внимания не обратит, а в моё время незамеченным такое остаться не может.
– Почему?
– Потому что в моё время алформационная модель мироздания является превалирующей и повсеместно распространена. Она не какая-то более верная из бесчисленного множества других моделей, а просто позволяет все эти модели свести к единой, очень утилитарной и формальной аксиоматике. Конечно, я об этой алформации ничего толком не знаю и всех её нюансов даже не представляю, но вот использовать термин "алформация" как маркёр, как значок своего положения на карте мироздания, могу. Его ни с чем не спутают и сразу заметят. Некоторые, как курьёз, некоторые, как бред, как нелепость, некоторые как некий символ непознаваемости сущего, не важно. Просто, среди заметивших обязательно будут те, кто однозначно это воспримет, как знак моего местоположения. Для тех, кто понимает, как говорится.