– Здравствуйте, Евгений. Это Вера, которой вы недавно колесо ремонтировали и дали визитку с предложением, как можно скорей позвонить.
– Здравствуйте, Вера! Сегодня самый лучший день! Я очень ждал вашего звонка и теперь у меня есть ваш телефон!
– Это телефон моей бабушки и она глухая, – голос у Веры был прямо-таки медовый.
– Передайте ей от меня огромный привет и пожелание долгих-долгих лет жизни!
– Бабушка с энтузиазмом машет вам рукой, а я хочу у вас проконсультироваться. Даёте консультации?
– Вера, конечно! Отвечу на любые ваши вопросы, только спросите.
– Так уж и на любые?
– На любые, как на духу! Проверьте меня.
– Ох, Евгений, ну тогда держитесь! Я вас за язык не тянула!
– Спрашивайте скорей!
Надо же, какой приятный мужчина. Даже в голове не укладывалось, что этот Верин собеседник и тот январский отморозок – одно и то же лицо.
– Хорошо, спрошу. Я зимой машину купила, а сейчас пришло время менять шины на летние, а я даже не знаю, надо мне это делать или не надо.
– А что за машина и что за колёса?
– А вот так не честно! – с притворным возмущением воскликнула Вера. – Я же спрашиваю, а не вы!
– Вера! Вера! Простите великодушно! Оплошал, увлёкся! Куда мне подъехать, чтобы хоть издали посмотреть на след вашего автомобиля?
– Какой вы, Евгений, отчаянный. Давайте, я к вам сама подъеду, вместе со всеми четырьмя колёсами, и вы мне подскажете, что делать.
– Вера, почту за счастье. Когда вас ждать?
– Завтра же суббота, выходной, да?
– Нет-нет! В любое время.
– В три. В три часа можно будет?
– Конечно! Мне бы теперь только дождаться!
– Спасибо! Обязательно приеду. До завтра?
– Обязательно приезжайте, а то мне придётся бабушке дозваниваться, а вы сказали, что она глуховата. До завтра.
Вера дала отбой.
– Охмурила мужика, – хихикнула я.
– Это ты охмурила, а я воспользовалась. Не жалко, что уведу?
– У меня Витя есть.
– Поедешь завтра со мной?
– А я-то там зачем?
– Хочу, чтобы мы на Торопова произвели окончательно неизгладимое впечатление, это во-первых, а во-вторых, так будет проще притормозить, если его желание поухаживать вдруг станет совсем неудержимым.
– Ладно, поехали. Откуда только ты столько опыта набралась насчёт мужчин.
– Тебе это, наверное, покажется странным, но кое-какие аспекты взаимодействие с людьми-мужчинами входит в базовый курс подготовки даже военных киборгов-женщин, правда там больше физиология. А здесь я с Дмитрием общалась, книжки читала, фильмы смотрела, в интернете флиртовала, стихи писала.
– Стихи писала? Ты серьёзно?
– Вполне. Почти все пишут и, в подавляющем большинстве, очень плохо. А занятие, между прочим, не бог весть какое. Лично я не понимаю, зачем пишут. Вот ты писала когда-нибудь стихи?
– Писала, – созналась я.
– И что сама про это думаешь?
– Не знаю. Я же не поэтесса, я для себя писала. Накатывало просто.
– Прочти что-нибудь?
– Вера, я стесняюсь. Да и не помню ничего сейчас.
– Не ломайся! Давай, читай.
Я задумалась, перебирая в голове, что помню.
– Ладно. "Молчание" называется.
Этой ночью мне не спится,
Значит, счастье не приснится,
Сердце не угомонится
И подушка горяча.
Тишина меня тревожит.
Одеяло в ноги сброшу,
Пусть озноб остудит кожу –
Я ночнушку рву с плеча.
Кто зовёт меня? Кто мучит?
Смотрит в спальню лунный лучик.
Встану, может, станет лучше.
Бьют часы – полночный звон.
И улавливаю взглядом –
На столе с кроватью рядом
Молчаливый лист тетрадный
И молчащий телефон...
– Лирическое, – сказала Вера после небольшой паузы. – Ну, хоть не про любовь... Про ожидание её, да?
– Наверное... – выдохнула я. – Я аж вспотела, ёлки-палки. А теперь ты.
Вера наклонилась ко мне и прикоснулась ладонью к моему лицу:
– И правда вспотела.
– Давай, читай, – настояла я, чтобы как-то унять своё смущение.
– Сейчас... Про завтрашнюю нашу поездку к Торопову.
Течёт тосол, в машине неполадки,
Опять внутри стучит какой-то вал.
"Расточим всё и сменим вам прокладки!.." –
Серьёзно глядя, Торопов сказал!
И продолжал: "У вас совсем не тянет!
Не доводите до такого впредь!
Продуем вас! Мотор как новый станет!
Начнёт переть, что любо посмотреть!"
Зашёл назад: "Да это выхлоп разве?
С таким движком, какой у вас стоит,
Рычать должно, а этот только дразнит!
Принюхайтесь – не выхлоп, а иприт!"
Напарника позвал: "Дави педали!"
Ещё один явился к нам на зов –
Пощупали, пожали и сказали:
"Да вы, мадам, совсем без тормозов!"
Всё им не так и всё им не угодно -
"Чихает", "детонирует", "троит".
Но под конец признали: "Тюнинг модный!
Довольно симпатичный внешний вид!"
Ну, слава богу! Много ли мне надо,
Чтоб стать счастливой в горестный момент –
Два мужика широкоплечих рядом
И хоть один какой-то комплимент!
Я рассмеялась:
– Обалдеть! Это ты прям сейчас на ходу сочинила? Верка-а-а...
– Я же программист, – улыбнувшись, сказала Вера. – Писать стихи и программы – это очень схоже. Нужно знать язык, на котором пишешь, и понимать то, что ты хочешь написать. Если не знаешь языка или не понимаешь, что хочешь написать, то ничего не выйдет. Это всё.
– Да ну тебя! – махнула я рукой. – А вдохновение?
– Ничего про него не знаю. Ты – моё вдохновение. Годится?
– Годится, – я обняла её.
На следующий день в три часа мы въехали на территорию шиномонтажа. Вера любила точность. Я тоже.
Заглушив мотор, Вера два раза коротко бибикнула и вышла из самурайки. Дверь в воротах корпуса открылась, из неё показался мужичок в спецовке.
– Здравствуйте, – прокричала Вера. – А Евгений Валентинович на месте?
– На месте.
– Можете ему передать, что Вера приехала? Он нас ждёт.
Тут, оттеснив в дверях мужичка, показался сам Торопов и, разведя руки и с улыбкой до ушей, двинулся к нам.
Я тоже вышла из машины. Подходя, Торопов переводил удивлённый взгляд с Веры на меня и обратно. Представление удалось.
– Здравствуйте, Евгений, – Вера сделала шаг ему навстречу, чтобы он уже, наконец, определился, к кому из нас свернуть.
– Вера, вы в двух экземплярах? Здравствуйте!
– Нет, мы каждая в одном, – улыбнулась Вера, подавая Торопову руку, которую он принял двумя, чуть склонившись. – Это моя сестра Таня, знакомьтесь.
Теперь Торопов склонился к моей руке:
– Очень приятно! Евгений, можно Женя.
– Здравствуйте, – пролепетала я, видя его сломанный боксёрский нос так близко.
– А это наша самурайка, – Вера положила руку на капот. – Совсем молоденькая, ей только два месяца.
– Очень красивая девушка, – Торопов легко хлопнул ладонью по капоту. – Первая у вас?
– Первая. До этого были только папины лошадки, но он за ними ухаживал сам, а мы не умеем.
– Разрешите ключики? – Торопов протянул раскрытую ладонь.
Вера опустила в неё брелок с ключами.
Торопов открыл дверь, сел в самурайку, вставил ключ в замок, завёл двигатель, несколько раз коротко и резко добавил и сбросил обороты, нашёл и нажал кнопку открытия капота и вылез из машины. Оставив дверь открытой, он зашёл вперёд, поднял капот, постоял немножко, слушая, потом обошёл самурайку кругом, глядя на колеса, у заднего левого присел на корточки, внимательно изучил шину, потом встал, подошёл к открытой водительской двери и попросил:
– Вера, сядьте, погазуйте немножко, как я делал.
Он снова зашёл вперёд, к открытому капоту, и послушал коротко взрёвывающий двигатель. Потом захлопнул капот.
– Ну, вот и всё. Можете глушить.
Субарка смолкла.
– Идёмте в офис, попьём кофе и я вам расскажу, что делать с вашей двухмесячной красоткой.
– Мы бы её ещё искупать хотели, – сказала я, а то Вера помалкивала. А где щебет?
В офисе Торопов помог нам снять верхнюю одежду и повесил её на рогатую вешалку, стоящую у входной двери.
– Присаживайтесь, – он указал на диван. Потом придвинул к дивану небольшой пластиковый столик и поставил стул для себя.
Я ещё толком не успела осмотреться, а Вера чётко ткнула коготком в дальний угол, в сторону стоящего там канцелярского шкафа с разноцветными папками на полках, и, не сводя с него целеустремлённого взгляда, чётко произнесла:
– Что это?
Шкаф и шкаф – что она там увидела? Торопов тоже оглянулся туда.
– А, это, – он шагнул к шкафу, наклонился и достал из-за него какой-то чехол. – Это карабин "Тигр".
– Покажи! – встала с дивана Вера.
Она, как кошка к сметане, двинулась к Торопову, вернее, к чехлу с карабином в его руках. Торопов обошёл её, сделал два шага вперёд и положил чехол на столик. Вера, как хвостик, следом. Торопов вжикнул двумя замками-молниями, расстегнул чехол и откинул крышку. Вера неуловимым движением тут же оттеснила Торопова чуточку в сторону и уже держала карабин в руках, поворачивая его со стороны на сторону и осматривая. Мы на неё с удивлением смотрели. Она сняла оружие с предохранителя, быстрым движением передёрнула затвор, вскинула карабин к плечу, направив ствол куда-то в окно, и после очень короткой, в полсекунды паузы, мы услышали щелчок спуска.
– Охотничья версия СВД, – сказала мне Вера, опустив оружие. – Я знаю.
– Положи его, Вера, – сказала я. – А то Женя волнуется.
Вера положила карабин на чехол и посмотрела на обескураженного Торопова:
– Он же не заряжен, зачем волноваться. Я же вижу, что магазин не подсоединён. – Она, как ни в чём ни бывало, уселась на диван. – А из него можно пострелять?
– Мы с приятелями как раз сегодня собирались, но я не поехал, вас ждал, – сказал Торопов, закрывая и застёгивая чехол. – А ты стреляешь?
– Стреляю, – сказала Вера.
– У меня ещё сайга есть под НАТОвский патрон и beydora вертикалка двенадцатого калибра.