– Отец меня со свету сживёт, если узнает, что я тебе денег не посылаю.
– Не сживёт, я ему всё объясню. На проживание я себе заработаю. Уже зарабатываю. Зачем бы тогда мы с Верой фирму регистрировали. Нам офис надо обставить, вот и возьмём кредиты под её машину и наш домик.
Не знала мама, что самурайка тоже юридически моя, а Веры как бы даже и на свете не существует.
В итоге, домик в собственность по дарственной я получила. Оформили мы его почти за три миллиона. И снова пришлось несколько раз объяснять маме, почему так дорого, ведь это огромный налог.
– Так надо, мам! Налог мы заплатим, но и кредит побольше возьмём. А продать, ты его сейчас даже за 500 тысяч не продашь, несмотря на большой участок.
Мама хоть и экономист по образованию и всю жизнь экономистом проработала, совсем не разбиралась в "капиталистических" реалиях, как, наверное, и большинство людей их поколения.
Как бы там ни было, с юридическими делами было покончено, документы нотариальная контора обещала прислать, как только всё будет дооформлено и завершено. Очередной мой день рождения мы отпраздновали, в деревню на кладбище съездили, и июль сменился августом. На озеро мы в этот раз не заезжали, но по дороге из деревни я вспомнила, как Вера в прошлом году говорила, что нужно научить меня плавать, и похвасталась:
– Мам, пап, а мы всю зиму с Верой в бассейн ходили. Я теперь наше озеро легко переплыть могу.
– Оно раньше где-то с полкилометра шириной на тот берег было, – сказал папа.
– Полкилометра? Легко! – заявила я.
– Ой, да ладно, – махнула рукой мама. – У нас по молодости и парни-то не все на тот берег плавали.
– Таня смогла бы, – сказала Вера и мама спорить с ней не стала.
Сомову, когда я его в первый раз привела на Русскую, будущий офис очень понравился.
– Полный голяк! – восхитился он. – А где серверная будет?
Обходя кучи кирпича, гравия и песка, я повела его в серверную.
– Вот, – ткнула пальцем в проём, за которым чернела комната без единого окошка, размером приблизительно три на четыре метра.
Сомов сунул в темноту голову, минуты две что-то там созерцал и с довольной физиономией вынырнул обратно:
– Шикарно! Надо дверь железную сюда с шумоизоляцией и глазком.
Я кивнула, запоминая.
– А теперь рассказывай, где что будет. – Сомов достал из сумки, висевшей через плечо, ручку и тетрадь. – План есть?
Никогда я от Сомова не слышала столько слов за один раз, сколько услышала в тот день. Сначала мы несколько раз обошли весь офис из конца в конец. Потом на каких-то подмостях Сомов расположил свой ноутбук, а я позвонила Вере и передала трубку Сомову, и Вера сбросила ему план офиса, и мы ещё раз обошли все помещения и закоулки, но уже по плану на экране.
– Потолки, как я вижу, будут подвесные, – деловито говорил Сомов. – До того, как их начнут делать, над ними на кронштейнах или прямо по стене сделают разводку. Мне нужна схема. Рядом или по другой стене я разведу на кронштейнах слаботочку и оптоволокно. В кабинетах и где надо локалку с потолка в кабельканалах разведём вниз, остальное повесим на два, или даже на три роутера…
– Сомов, не грузи девушку подробностями. Я понимаю, что тебя, возможно, это возбуждает. Ты всё видел – строители закончат к концу недели и потом начнётся отделка. Сейчас здесь проходной двор, а с началом отделки я всё заберу в свои загребущие лапы и установлю пропускной режим. Твоя задача, составить перечень всего, что нужно закупить, потом закупить это и установить до отделки и во время неё, чтобы потом ничего лишнего не долбить, не сверлить, не снимать и не клеить заново. Когда я офис запру на пропускной режим, всё нужное можно будет хранить здесь. До этого нельзя. Храни у себя дома, на балконе, в гараже, на вокзале в камере хранения. Мне от тебя нужна смета того, что купить на этом этапе. Кабели, кронштейны, каналы, крепёж, инструмент, которого нет, и назови мне сумму, которую ты намереваешься заплатить тем, кто будет с тобой или у тебя работать. Себя не считай – у тебя с завтрашнего дня оговорённая зарплата. Любые вопросы по планам, схемам, сметам – это к Вере. Любые вопросы по деньгам, доступу, организации и прочим ценным указаниям – это ко мне. С прорабом строителей и отделочников – это один человек – я тебя познакомлю. Никто из вас никому никаких указаний не даёт. Всё, что нужно, согласовываете друг с другом. Его рабочие подчиняются ему, твои – тебе. Чуть что не так, сразу сообщаешь мне.
– Ну, нихрена себе, Тань, – восхитился до этого молча слушавщий Сомов. – Тебе бы стройкой Днепрогэса управлять.
– Сомов, у меня папа природный строитель-экскаваторщик. И хотя он подкаблучник, но когда дома розетку ремонтирует или полку прибивает, его даже мама слушает. А я – его родная дочь, сечёшь?
– Хех, – ухмыльнулся Сомов, закрывая ноутбук.
Вакансию секретаря мы разместили, конечно же, без перечисления всех пожеланий про зубы и Сартра – упомянули лишь про английский язык. Отзывов поначалу было много и я их читала, до тех пор, пока не мне не попалось сначала одно резюме, где было фото претендентки в купальнике, а потом второе, где было фото претендентки в одежде, но зато верхом на коне. Постепенно поток резюме оскудел, и я перестала их читать, оставив это удовольствие Вере.
Реконструкция и ремонт офиса уже вот-вот должны были закончиться, и секретарь нам был позарез нужен. У меня скоро начинались занятия в университете, а в офисе обязательно кто-то должен был находиться и хозяйничать там в моё отсутствие.
А тут умер Сергей Игоревич. Мы с Верой об этом узнали от Натальи Валерьевны. Она позвонила к нам в квартиру, но заходить не стала. Сообщила печальную новость и сказала, когда и где будет прощальная панихида. Похорон не будет, будет кремация. Всем занимается его сын Юра.
В назначенный день мы поехали на кладбище в крематорий. Не буду описывать эту процедуру. Скажу лишь, что секретаршу себе в офис мы нашли там. Я не знаю, как называлась её должность в том похоронном агентстве, которое обеспечивало проводы Сергея Игоревича в мир иной, но она управляла ходом похорон и при этом не имела этакий скорбно-сочувствующий вид, какой обычно бывает у соответствующих работников, но и не выглядела холодной и отчуждённой. Было в ней что-то такое, словно она грустно извинялась, что вынуждена работать, т.к. эту работу неизбежно кому-то надо делать. По крайней мере, мне не было за её слова и действия неловко, как обычно бывает со мной в подобных случаях.
На панихиду собралось порядочное число народу. Мы с Верой кроме подружек-веселушек и Переверзева никого не знали. Были венки от бывших коллег профессора по институту экономики, и я обратила внимание, что среди их делегации есть один или двое иностранцев, т.к. они о чем-то тихо разговаривали по-английски. И вот когда распорядительница, обходя собравшихся, негромко приглашала их перейти в другой зал, где состоится кремация, и подошла к этим иностранцам, то предложила им перейти в другой зал на английском.
Лешаева Ольга было написано на её бейджике.
– Здравствуйте, Ольга! – поздоровалась я с ней, когда всё закончилось и публика разъехалась. – Можно у вас кое-что спросить?
Она сидела на скамейке недалеко от крематория и, скорее всего, ждала какой-то транспорт, на котором намеревалась уехать по делам или домой. Рядом с ней стоял чем-то заполненный пластиковый пакет – видимо, там были продукты, купленные раньше, хотя я не знала, где можно ими отовариться на кладбище или в крематории.
– Да, пожалуйста. – Её лицо сразу стало внимательным и доброжелательным. Ну, кем бы ещё я могла быть, как ни одной из её клиенток, с которыми она имела дело весь день.
Я села рядом, чтобы ей не приходилось на меня смотреть снизу вверх.
– Скажите, если вас не затруднит и не смутит, вы откуда знаете английский язык? – спросила я.
– Нет, не затруднит, – улыбнулась она. – Я закончила иняз по специальности преподаватель английского языка. Давно, правда.
Я снова посмотрела на её бейджик. Там, кроме имени и фамилии ничего больше написано не было.
– А здесь давно работаете?
– Ой, забыла снять! – она принялась отстёгивать бейджик. – Два месяца уже. – Она убрала бейджик в сумку. – Я что-то не так сделала или сказала?
В её голосе и виде было лишь желание выслушать, понять и, если надо, объяснить или исправить.
– Нет-нет, что вы, – поспешила я заверить её в отсутствии каких-либо претензий. – Просто, хотела спросить… Вернее, предложить… Вернее, всё же, спросить… Меня Таня зовут… Предложить вам другую работу.
– А что за работа?
– Нам нужен секретарь-делопроизводитель. В юридическую фирму. В новую. Со знанием английского языка.
В воротах показался въезжающий на территорию автобус.
– Вы его ждёте? – спросила я, заметив, как Ольга на автобус посмотрела, и тронула рукой пакет.
– Да, я на нём доезжаю до Цветного, а оттуда домой. Вам куда? Можем поехать вместе.
– Нет, давайте лучше я вас довезу. У меня машина. А по дороге поговорим.
Так Ольга стала нашим секретарём.
Она была разведена. У неё оказалось двое детей – дочка ходила во второй класс, а сын в садик. Ещё с ними жила Олина мама. Лет Оле было двадцать девять, очки она не носила. Высокого роста, улыбчивая, голос нормальный – пусть и не ангельский, но приятный, а зубы... Ну что ж, зубы, они редко у кого идеальны и соответствуют голливудским стандартам.
13
В дверь позвонили. Я пришла из гостиной и открыла.
– Таня? Или Вера? Здравствуй.
– Здравствуйте, Наталья Валерьевна. Я Таня.
– Танюша, приходите с сестрой, – она показала рукой вверх. – Помянем Сергея. Девять дней сегодня.
– Когда приходить?
– Да вот прям сейчас и приходите.
– Придём, – кивнула я, глядя, как она по лестнице стала подниматься на тринадцатый этаж.
Веры не было дома – она с утра уехала в офис, где по поручению Дмитрия улаживала что-то с подрядчиками по благоустройству, но должна была вот-вот вернуться. Через полчаса, так и не дождавшись, я отправила ей сообщение, что пошла наверх на поминки. "Как приедешь, тоже приходи".