Наверху дверь в квартиру профессора стояла распахнутая настежь. Я вошла и, не разуваясь, прошла в гостиную. Там на двух сдвинутых вместе столах стояли остатки поминальной трапезы. В центре, на стакане, на две трети наполненном водкой, лежал кусочек чёрного хлеба и горела поставленная в блюдце свеча. Алевтина Игоревна сидела на диване, поставив руку локтем на стол, и подперев ею щеку. С торца, спиной к входу, сидел Николай Иванович Переверзев, вращая в пальцами стоявшую перед ним стопку водки, а сидящая на стуле Наталья Валерьевна, откинулась на спинку и складывала и раскладывала у себя на коленях полотенце.
Я вошла, молча всем кивнула и села на свободный стул. Николай Иванович тут же налил из бутылки в пустую рюмку водки и пододвинул по столу мне. Наталья Валерьевна передвинула её ещё поближе, потом взяла чистое блюдце, положила в него из большой вазы рисовой каши с изюмом и тоже поставила передо мной. Я взяла из бокала одну из стоящих в нём ложек, зачерпнула немножко кутьи и положила в рот.
– Помянем, – сказал Николай Иванович.
Я в левую руку взяла рюмку, правой перекрестилась, сказала "царство небесное" и выпила. Николай Иванович и Алевтина Игоревна тоже выпили.
– Коля всегда только водку пил, – сказала Наталья Валерьевна. – Охлаждённую любил, чтобы из морозилки. Ледяную.
– Ему Вера водку покупала, когда он просил, – сказала я.
– А мы в курсе, – сказала Алевтина Игоревна. – Так и говорил – я им шоколадки, а они мне водку. Вечно что-нибудь выдумывал. Вон, сердце искусственное собирался себе купить, да не успел.
– Так он из-за сердца умер? – спросила я.
– Из-за него, сердешного. Так и сказали – сердечная недостаточность.
– А Вера-то почему не пришла? – спросила Наталья Валерьевна.
– Её дома нет, – ответила я. – Может, приедет ещё, я ей сказала.
– Мы не стали вас сразу звать, когда народ был, – словно оправдываясь в чем-то, сказала Наталья Валерьевна. – Что вам, молодым, тут со старыми, да с незнакомыми сидеть.
Я кивнула и съела ещё ложку кутьи – всё же, рюмка водки на пустой желудок для меня непривычно.
– Я с Юркой переговорила на счёт библиотеки, – сказала Алевтина Игоревна.
– Аля, ну хоть при посторонних не называй его Юркой. Уж пятьдесят ему скоро, как-никак.
– Ай, – махнула рукой Алевтина Игоревна. – Мой сын, как хочу, так и называю.
– Всё же, ты его не воспитывала, не растила, а воспитывали Сергей и Полина.
– Зато я его родила, а то бы не было у него никакого сына. А ты всю жизнь ревнуешь, что он от меня ребёнка имеет, а не от тебя.
Наталья Валерьевна встала и вышла из гостиной.
– Ну, зачем ты опять... – Сергей Иванович налил себе водки.
– И мне налей, – Алевтина Игоревна подвинула свою рюмку. – И Тане…
– Нет-нет, мне не надо! Я водку, вообще-то, не пью. Только из-за поминок. И что про книги?
– Книги ему не нужны, – сказала Алевтина Игоревна. – Ты будешь их забирать?
– Буду, – сказала я. – Когда можно?
– А вот ты мой номер запиши и как соберёшься, только не тяни, мне позвони. Я вам квартиру открою, и забирай.
– Завтра могу не успеть, а послезавтра или после-послезавтра заберу.
– И куда их, если не секрет? – спросил Николай Иванович.
– У меня юридическая фирма. Занимаемся мы международными экономическими вопросами. У солидной фирмы должна быть солидная библиотека.
Если бы я не выпила рюмку водки на пустой желудок, то такого бы сроду не сказала, чем более, что в солидной юридической фирме пока не было ни одного юриста.
– Вы с сестрой всякий раз меня удивляете, – сказал Николай Иванович. – Наверное, я не всё знаю о молодом поколении.
На этот раз мне хватило ума скромно промолчать.
Вера приехала домой буквально спустя десять минут после моего возвращения с поминок.
– Ой, я не успела, да?
– Это даже хорошо, – сказала я.
– Почему?
– Потому что иначе тебе пришлось бы пить водку.
– Ну и что? – сказала Вера. – Я её много раз пила.
– Я не знала, что ты у нас алкоголичка, – развела я руками.
Первый юрист нам понадобился, когда Ванин папа вдруг изъявил желание заказать фирме "Арита-Консалтинг" провести для его предприятия юридическо-финансовый аудит. У нас к тому моменту ещё не было ни офисной мебели, ни компьютеров, ни копировально-множительной и переплётной техники, ни, даже, бумаги. Зато была серверная, библиотека с книгами профессора Тарасова, и ослепительная по красоте и эргономичности ресепшн-зона, где за красивой чёрной стойкой сидела Ольга, у которой за спиной на стене красовался золотой объёмный логотип и надпись "Арита-К". Офисную мебель и компьютеры мы со дня на день ждали из Китая.
Нашим с Ваней отношениям был уже год. Ваня перешёл на последний курс, по окончании которого должен был стать лейтенантом доблестных Вооружённых Сил Российской Федерации.
В конце августа он захотел познакомить меня со своими родителями и пригласил на семейный пикник, намечающийся у них дома.
– Там будет много народу, так что родаки не смогут целый день пялиться исключительно на тебя, а тебе не придётся целый день как-то поддерживать с ними разговор, – убеждал меня Ваня, лёжа в постели в квартире на Демакова, где мы встречались и где никаких пудовых гантелей на кухне я не видела.
Я знала, что папа у него тоже военный, а мама домохозяйка. Ещё у Вани была сестра Маринка – школьница четырнадцати лет.
– Ну, раз там будет много народу, давай возьмём с собой ещё Веру с Женей. Они нас всегда приглашают.
– Давай, – легко согласился Иван. – В эту субботу в три часа дня. Улица Лебяжья, сорок один. Запомнила или написать?
– А мне туда одной добираться? Я думала, мы с тобой вместе поедем?
– Я не смогу, малыш. Я должен буду бате с утра помогать всякий шмурдяк готовить к встрече гостей. А ты с Тором и Верой можешь прикатить.
– Как ты его назвал? Тор?
– Погремуха у него такая. А ты что, не в курсях?
Я поморщила носик и надула губки.
– Метёшь, как дешёвый фраер, в натуре. Ты же без пяти минут офицер. У вас чё, прапора в фазанке нет, чтоб научил годно по фене ботать?
– Военная феня, Танюш, это одни сплошные маты. Блатная и то интеллигентней.
– А как твой папа с твоей мамой разговаривает?
– Исключительно уставными командами.
– Серьёзно, что ли? Например, мой папа маму слушается.
– Нет, у нас суровый патриархат. Папа сказал – папа отрезал.
– Бедненький, – я его нежно обняла и поцеловала.
Улица Лебяжья, когда мы с Верой посмотрели по карте в интернете, оказалась на другом краю, куда как дальше от города, чем усадьба Дмитрия. Посёлок был суперэлитный, а дом номер 41 оказался трёхэтажным замком с примыкающими к нему большим лесным участком и речкой.
– Да твой Ваня мажор, оказывается, – сказала Вера. – Конечно, если его папа не служит в этом замке дворецким.
Я сама была немножко огорошена. Тот кинотеатр, в котором теперь часть помещений занимала под свой офис наша фирма, рядом с этим замком смотрелся бы, как сарай для хозинвентаря.
Мы решили, что Вера поедет с Тороповым, а я поеду сама, на самурайке. Торопов заехал за Верой часов в одиннадцать.
– Почему так рано? – спросила я.
– Да мы тут по делам ещё метнёмся в одно место, а потом заедем, вискарика хорошего возьмём, чтоб не с пустыми руками. Как раз к трём и будем, – у Торопова всё было распланировано.
Они уехали.
Я немножко волновалась, сделала яркий макияж, потом всё смыла, минут пятнадцать простояла перед открытым шкафом, думая, что надеть и когда уже пора было выезжать, надела простенькие джинсы, старую ветровку поверх футболки с надписью "Пивозавр", стянула волосы в хвост, влезла в не очень-то и белые кроссовки и поехала. "Идут они все в жопу!" – не знаю на кого злилась я.
Времени оставалось в обрез, а я ещё застряла в пробке на Большевистской и приехала, злая, как чёрт, к замку уже почти в четыре.
У ворот никаких машин не было и стало понятно, что надо въезжать на участок. Я посигналила, через некоторое время ворота отъехали в сторону и недалеко за ними я увидела на небольшой площадке несколько припаркованных машин, в том числе и тороповский крузер. Оставив там самурайку, я пошла к особняку. У огромного крыльца с перилами меня уже ждал какой-то пожилой мужчина, мы поздоровались, и он показал мне рукой направление в обход дома.
– Туда проходите за дом, там увидите, куда дальше.
"Даже не встретил, – кипела я. – Даже не позвонил!"
Я вынула из кармана смарт и посмотрела – восемь входящих и на двух мессенджерах тоже сообщения. Смарт как раз завибрировал. Я ответила.
– Привет, лапка! Ну, наконец-то дозвонился. Ты почему трубку не берёшь?
– За рулём во время езды разговаривать нельзя, – сказала я. – Штраф полторы тысячи рублей.
– Ох, какая же ты сердитая, судя по голосу, – сказал Иван. – Ты где? Я очень хочу тебя видеть. Даже сердитую.
– Иду вдоль боковой стены твоего замка тебе навстречу, – сказала я.
– Тогда я тоже иду тебе навстречу!
Он отключился, а через минуту уже меня обнял, хоть я и отбивалась. Он большой, силы у него, как у медведя – не вот-то отобьёшься. Он поднял меня на руки и понёс к берегу речки, где виднелся какой-то то ли навес, то ли шатёр, в котором и рядом с которым было довольно много народу.
Я перестала брыкаться – бесполезно. Ваня донёс меня до навеса, занёс внутрь, подошёл к сидящим за столом людям, поставил меня на ноги и, держа за руку, сказал:
– Отец, мама. Это Таня. Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж.
– А она что, не хочет? – спросил здоровенный мужчина в разноцветной рубашке с короткими рукавами. Как я поняла, Ванин отец.
– Я её ещё не спрашивал, – сказал Ваня.
– Ну, так спроси.
– Выйдешь? – обратился Ваня ко мне.
– Разумеется, выйду! – недоумённо подняла я брови. – Только не сегодня.
– Это я знаю, – спокойно сказал Иван. – Ты сначала хочешь свой универ закончить.
– Да! Я так маме обещала, – сказала я Ваниному отцу.