– Ой, там ещё стирка в машинке, – вспомнила я, стоя на подоконнике.
– Я её уже развесила на сушилку. Постельное зарядила. Пойду мусор вынесу и ведро помою.
Она с пакетом в руках выскочила из кухни и я слышала, как на лестничной площадке прогремела крышка мусоропровода. Через несколько секунд Вера снова была на кухне.
– Ты как метеор, – сказала я, не оборачиваясь.
– Нет, я не двигаюсь быстрее тебя, – сказала Вера. – Я за этим слежу. Меня Дмитрий учил, что нельзя быстро двигаться, это не естественно.
– Наверное, дело не только в быстроте. У тебя, когда ты что-то делаешь, бывают слишком рациональные, выверенные движения.
– Это я только при тебе расслабляюсь, – сказала Вера. – При других стараюсь или вообще ничего не делать или побольше вертеть головой и двигать руками.
– Я на Торопова поражаюсь, – сказала я, спрыгнув с подоконника и закрыв окно. – Наверняка же он замечает некоторые твои странности. На мой взгляд, вы вообще странная парочка. Особенно ты. Он тебе никогда ничего не говорил, что ты какая-то ненормальная?
– Так он меня и считает ненормальной, – кивнула Вера. – Не настолько, конечно, чтобы в психушку сдать, но всё-таки. Он как-то признался, что иногда ему кажется, что я ребёнок.
– Это он, наверное, в детстве какое-нибудь жалостливое кино посмотрел.
– Какое? – тут же спросила Вера.
– Не знаю, – хмыкнула я. – "Чучело" или, может, "Лион".
– Посмотрю, – сказала Вера. – Я ему однажды рассказала, что в детстве в детдоме меня сильно напугали и я долго болела. У меня были психогенные и психосоматические расстройства, а потом, вроде, всё прошло, но кое-какие последствия остались на всю жизнь. Женя меня за это жалеет. Он сказал, что меня любит и ни разу мне ни одного резкого слова не сказал и ни одного грубого движения в мою сторону не сделал.
– А ты его любишь? – я посмотрела Вере в глаза.
– Люблю, – кивнула она. – С ним хорошо. Он всё время как будто меня ото всего защищает. Он жизнь за меня отдаст, как положено.
– В каком смысле, положено?
Я сидела на подоконнике, Вера стояла, опершись на мойку, как стояла я, когда приезжал Вовка, только она не сложила руки на груди, словно защищаясь, а сунула их в карманы своих штанишек.
– Я же киборг-женщина, командир взвода. Как ты думает, почему киборгов-мужчин на командные должности не назначают?
– Ты мне не говорила, что их не назначают.
– Не назначают, – сказала Вера.
– Почему?
Мне показалось или глаза у неё действительно стали совершенно неживые.
– Потому что мужчины, как правило, любят женщин. За некоторых женщин-киборгов они платят деньгами, а за меня здоровьем или жизнью, так как знают, я их тоже люблю и буду всегда защищать и тоже отдам за них жизнь, если обстановка того потребует.
– Ужас какой! Я не поняла! Ты что, с ними спала? Это у тебя что, слабость такая?
– У меня слабостей вагон и маленькая тележка, о которых люди, как правило, не знают, а это не слабость, успокойся, Тань. Можешь считать, что со мной переспал весь мой взвод. Ты не поймёшь, но если бы было так, то это означало бы, что они все готовы отдать за меня жизнь. Но я была не настолько хорошим комвзвода.
В этот момент я почувствовала себя, как Дмитрий, когда он вытеснял из своего сознания то, чего не мог понять или даже вовсе не хотел об этом знать. Теперь я поняла смысл его слов и о привороте "мы с тобой одной крови" и о том, что он не знает, как воспринимать Верины слова о любви… Что она в них вкладывает?
Мне нужно было над всем этим подумать, мне нужно было понять, что она чувствует...
– А в интимном плане Торопов может догадаться или почувствовать, что ты… другая?
– Не думаю. Нет, – Вера "разморозилась" и снова улыбнулась. – Я хорошо сделана. Наши мужчины нормально относятся к женщинам-киборгам. Многие предпочитают нас женщинам-людям. Мы безотказней, гигиеничней, у нас больше физиологических возможностей для удовлетворения партнёра. Это для Дмитрия я была не настоящей, он к киборгам не привык. А Женя об этом ничего не знает.
– А если бы и Женя узнал, что ты киборг?
– Я думала об этом. И я не знаю, как бы он прореагировал. Не уверена, что хорошо.
– Тебе никогда не хотелось ему признаться?
– Нет. Этого нельзя делать, – сказала Вера. – Это опасно. И для меня, и для тебя. Вот стронем нашу фирму с места и через год, а то и раньше, если иметь ввиду Женю, мне надо исчезать из поля зрения связанных с нами людей. Я не меняюсь, а так не бывает, сама знаешь.
– И что же мы скажем? Куда исчезла Вера?
– Ну, скажем, например, что я уехала жить к дяде в Южную Корею.
– Торопова не жалко?
– Торопов – человек со здоровой психикой. Он от меня вылечится. Время вылечит.
– Ну да. А ты себе найдёшь другого, кто бы тебя защищал… – сказала я.
– Я тактический киборг, Таня. Я сама умею защищаться и защищать.
На этом наш не очень приятный и во многом непонятный для меня разговор не закончился. Вечером у нас появился Ваня.
– Привет! Я вашу самурайку пригнал, а то батя увидел её и решил, что это ему гольф-кар доставили.
– У вас что, поле для гольфа на участке есть? – спросила я, наливая Ване чаю.
– Почему на участке-то? – с серьёзным видом ответил он. – Оно в дому, на первом этаже, из прихожей сразу направо. Как добрались вчера?
– Нормально, – сказала Вера, попивая свой лайм. – Заехали, накопали на Бердском заливе червей, отвезли Женю на рыбалку и домой, спать. Таня не любит рыбалку. Ты знаешь об этом?
– Почему не любишь? – спросил меня Ваня.
– Рыбку жалко, – сказала я. – Вот зацепить тебя крючком за губу и вытащить в безвоздушное пространство. Вы же, военные, всегда так с людьми поступаете.
– А при чём здесь военные и при чём здесь люди? – недоумённо спросил Ваня, внимательно на меня посмотрев.
Я пожала плечами и спросила, глядя ему в глаза:
– Командир взвода должен любить своих подчинённых?
– Разумеется! Иначе они не будут любить и уважать его в ответ, – сказал Ваня и тут же добавил. – Ну, как любить. Такого слова в армии нет. Но если боец тебя не уважает, не верит тебе и если ты почему-то его, как ты говоришь, не любишь, не бережёшь, если ты к нему равнодушен, то откуда ты можешь знать, выполнит он твой приказ или нет, особенно если приказ такой, что легко задвухсотиться можно. Странный какой-то разговор. Тебе зачем? И причём тут рыбалка?
– А я представила, что вот я или Вера в армии служим и командуем взводом, в котором тридцать мужиков и они все в нас влюблены.
– Вот теперь я понимаю, почему у нас красивых баб командиров взводов нет, – рассмеялся Ваня. – Мужики же перебьют друг друга сапёрными лопатками за место в её блиндаже.
– А если не надо будет никого сапёрной лопаткой рубить, а надо отлично нести службу и быть воином и тогда она тебя сама в блиндаж позовёт, – спросила Вера.
– Блин, ну и фантазии у вас, девушки! Вам что, нас с Тороповым не хватает? Ну да, мы то на рыбалку, то на дежурство вот. Извините! Один мужик всяко-разно не тридцать!
Я аж разозлилась.
– Всё, давай, являйся на своё дежурство! Не опоздай, а то тебя твой комвзвода отлюбит по полной программе двумя нарядами вне очереди и я тебя потом до Нового года не увижу!
Но Ваня был не тот человек, которого так легко можно вывести из себя.
– Танечка, звёздочка моя ясная! – поднялся он с табурета и, перегнувшись через стол, поцеловал меня в лоб. – После комвзвода ты у меня на самом первом месте. Вот ключи от вашей самурайки, пошёл я. Пока, Вера.
На встречу с Кербутом мы с Верой отправились вдвоём. Чтобы выглядеть как можно непохожей, сделали совершенно разные укладки, вырядились в разные по стилю наряды, наложили разный макияж и наконец-то купили Вере очки. Кербут нас встретил на проходной и повёл в заводоуправление.
– Вы бы нам по территории экскурсию сделали, Леонид Сергеевич, – улыбнулась Вера. – Нам ещё не доводилось бывать на предприятиях вашего профиля. Или у вас нельзя?
– С удовольствием всё покажу, – Кербут был сама любезность. – Производственная зона там, за второй проходной, а здесь заводоуправление, заводской клуб, кафе-столовая, общежитие и бомбоубежище. Ну, и аллея Славы ещё.
На аллее Славы виднелся небольшой монумент-обелиск и три флагштока с флагами – государственный триколор, флаг области и флаг, как я поняла, завода. Перед входом в управление шумел небольшой фонтан. Уютно, тихо.
Мы поднялись по лестнице на третий этаж и Кербут провёл нас в конференц-зал.
– Алексея Романовича сегодня на заводе нет, – сообщил Леонид Сергеевич, усаживая нас в кресла. – Но он распорядился. Я вам всё, как на духу, и в курс дела введу и, кого скажете, пригласим. Как построим работу?
– Сначала в общем обрисуйте ситуацию, потом решим, с кем нам пообщаться ещё, – Вера выложила на стол из принесённого с собой кейса папку из кожи с красивым тиснением и шикарную авторучку. – Потом организационные вопросы, помещение для наших сотрудников, столы, стулья, ксерокс, компьютер, подключённый к вашей сети, принтер, пропуска, доступ на проходной, доступ к документам.
– Никакие документы выносить нельзя, – сказал Кербут. – Это требование безопасности.
– Разумеется, – кивнула Вера. – журнал-реестр, всё под роспись, копии, если понадобятся на вынос, вы сами цензурируете и визируете. Список сотрудников мы предоставим к понедельнику, их количество определим по результату встречи.
– Договор на аудит тоже подготовим к понедельнику, – подключилась я. – Сумма, сроки, объём и характер официальной части. И не забудьте про обещанную экскурсия.
– Да-да, Татьяна, непременно.
Вот так фирма "Арита-К" начала свою деятельность. До понедельника нам был нужен хотя бы один юрист и хотя бы один аудитор.
– Не дрейфь, Таня, – успокаивала меня Вера. – Мы же здесь будем работать не с китайской и не с немецкой юрисдикцией. Всё наше. Поднимем все предыдущие судебные и арбитражные решения за несколько последних лет, выявим, в чём осн