– Этан Хэйнс, – представился он. – Это мои ассистенты. Обычно мы не занимаемся таким, но господин Моррис просил вас обследовать.
Я попытался влезть в разум Этана, но мое вмешательство тут же пресекли. Мальчишка являлся довольно сильным телепатом. Он сверкнул синими глазами и дал мысленный отпор, усадив меня в кресло мысленной командой.
– Так будет лучше, господин Райт, – рассмеялся он без всякой злобы. – Поймите, это нужно вам, а не мне. Рассказывайте с самого начала, говорите, что вас беспокоит. Мы решим, что нам делать дальше.
Как же я ненавидел говорить о своей проблеме!
В такие моменты я чувствовал себя ущербным. Тем, кем в свое время воспользовались вопреки моей воле. Но я смог пересилить себя и начал рассказывать все – с самого детства. Про мое похищение и вставленный в мозг чип, про нарушенную зону мозга и вечную тягу к негативу. В момент, когда я дошел до истории в бункере и отключение моего чипа, я замолчал, сжав от злости кулаки.
– Доктор Ковальски говорил, что чип нельзя достать – большая вероятность летального исхода. Я могу стать овощем, если затронется хоть какая-то часть нарушенной зоны мозга, – вспоминал я, а перед глазами вставали картины из прошлой жизни.
Кабинет Мэриона. Чашка кофе в руке, которая, кажется, вот-вот разлетится от силы сжатия пальцами, костяшки которых побелели от напряжения. Дикая головная боль, преследовавшая меня последнее время.
Тирелл задерживается в городе… Где он, черт бы его побрал?! Мне нужна хоть какая-то поддержка. От человека, которому я могу доверять!
– Неужели. Только тебя и ждали, – говорю, увидев в дверном проеме знакомое лицо.
– Что же… – вздыхает Мэрион. – Теперь я могу сказать все новости, но не перебивайте вопросами, пока не выслушаете до конца.
– Начинайте, – киваю я.
– После всех проведенных обследований мы нашли причину ваших… Кхм… Проблем. Вот зоны мозга, как вы сами видите. За чувства отвечает эта. А конкретно лобная доля. И вот этот отдел в вашем случае, учитывая удивительную генетику. Здесь, в одной из оболочек, называемой паутинной, мы обнаружили чип…
Ненавижу тех уродов, которые это сделали со мной! Я не смог бы простить Викторию, хотя всю свою жизнь ждал ее возвращение. Вот Лави ее простила. Но ее она просто бросила, а не сделала моральным уродом! Но Виктория, моя мать, мертва. Вот только я до сих пор не могу отделаться от своих проблем!
– К чипу шли импульсы на особой волне. Когда отключили пульт управления чипом, мое наваждение исчезло. Но проблемы остались прежними, – выдал я Хэйнсу. – Потом… я попал в передрягу, и мое лицо оказалось обезображено до неузнаваемости. Мне делали несколько пластических операций на Земле. Мэрион говорил, что пошел сбой в работе моего организма после его установки. И что чип плотно привязан к клеточной ткани, – вспомнил я еще, хотя многие воспоминания уже стирались из памяти.
Молодой человек поднялся из кресла, переглядываясь со своими коллегами, и я почувствовал его неприкрытый интерес.
– Я хочу взглянуть на этот чип! – выдал он. – У нас есть прибор, подобный тому, который использовал тот ученый для обследования, но мы его усовершенствовали. Мы сможем тщательно просветить мозг. Ваш доктор немного ошибся… Думаю, чип все же можно извлечь.
– Хорошо, – махнул я рукой. После всего того, что я наговорил, я стал лучше переносить всю эту ситуацию.
– Тогда прошу, – указал Этан Хэйнс на соседнее помещение.
Я вошел и замер, удивленно глядя на всевозможные новинки медицины и компьютер, который передавал в пространство кабинета объемное изображение ДНК. Видно, перед этим здесь проводили некий эксперимент. Хэйнс же указал на кресло рядом с неизвестными мне приборами.
– Вот сюда, пожалуйста, господин Райт. Вы сами будете видеть, что у вас внутри.
На самом деле, мне не слишком хотелось видеть свои мозги изнутри. Даже в виде голографической проекции. Но я должен был знать правду, поэтому терпеливо уселся в кресло и замер. На меня надевали шлем и подключали всевозможные датчики.
Пока ученые возились с настройкой своих приборов, я закрыл глаза, пытаясь не думать о том, что со мной происходит. Вместо этого снова нахлынули воспоминания…
Удивленное выражение лица Тирелла в момент, когда Мэрион вынес мне вердикт…
– Иными словами, Макс, ты пожизненно энергетический вампир. Так, Мэрион?
Доктор кивает и отводит взгляд.
– Именно так. Правда, после того, как на мозг перестанет воздействовать незнакомая частота, жажда отрицательных эмоций несколько уменьшится, и вы сможете себя контролировать…
Черт! Да я пытался контролировать себя – не слишком хорошо выходило. Все равно время от времени я срывался и творил то, о чем не хочется вспоминать. Даже с Терри я всегда ощущал эту жажду, свою зависимость, провоцируя в ней нужные мне эмоции!
И так было все три года, прежде чем начались внезапные изменения!
– Какой кошмар… Вечное господство Максимилиана Блэра. Да ты совсем чокнулся!!! Как же повезло, что ты индивидуум, в своем роде…
– Так что, операция невозможна? Это точно?
– Нет никаких гарантий я же сказал вам. Единственный способ что-то изменить – отключение чипа. Но он так и останется в его голове навсегда. Если не хотите последствий…
Я отлично помнил ту фразу – словно озвученный мне приговор. Но сейчас это казалось далеким и нереальным, словно происходило не со мной. Я дернулся, услышав голос Морриса, который как раз прибыл на место, и открыл свои глаза. Прямо перед нами вращалась большая разноцветная голограмма клеток и тканей – изображение, поступающее с датчиков, пока старший ассистент работал за компьютером, обрабатывая данные. Молодой же внимательно рассматривал результаты, командуя то повернуть, то приблизить проекцию.
– Странно как, – раздались слова. – Я не вижу… Чип, судя по всему, действительно был. Но теперь его нет!
– Как нет? – повернул я голову, но на меня тут же шикнули.
– Лазерная лапароскопическая операция. Точечная. От нее остались следы. Вот здесь и здесь, – показывал мне Этан Хэйнс. – Арчи, ты не мог бы посчитать, когда примерно ее провели?
Пальцы ассистента быстро забегали по планшету, пока компьютер вычислял срок извлечения из меня чипа. Я сжал зубы, пытаясь понять, когда и кто мог это сделать.
Я не хотел становиться хорошим! Да и вообще, как же риск летального исхода?..
– Судя по регенерации тканей, около трех лет назад.
– Что?! – Я был готов подскочить с кресла, но меня снова остановили. – Коул… Корнер, сволочь! – простонал я. – Райв, они сделали это во время одной из пластических операций и даже не сказали мне правду!
– То есть чип давно извлечен? – с интересом спросил Райв Моррис у Хэйнса.
– Именно так, – подтвердил Хэйнс. – Сейчас мы проверим ДНК. Вы ведь полукровка, как и мы?
Я честно не знал, что ответить, поэтому просто кивнул, чтобы не выдать свою неосведомленность. И пока меня продолжали терзать расспросами, я думал, каким образом из моей головы успели извлечь чип, причем так, что я про это ничего не узнал. Но по срокам выходило одно – в то время, когда я лежал в госпитале Организации, меня решили добить, ничего при этом не сказав. Они извлекли микросхему, из-за которого и была нарушена зона мозга. Но я жив и даже вроде как здоров.
Но ведь все три года я оставался таким же, как прежде!
– Полукровка в третьем колене… Но не совсем.
– Это как? – ничего не понял я.
Хэйнс вздохнул.
– Кто-то из родителей твоих родителей был арголианином, но на три четверти. Понятно?
– Значит, по матери. Понятно.
Мне было все равно, кто из моих предков являлся арголианином. Но они действительно существовали в нашей галактике, и я больше не сомневался, что несу крови древней расы.
– Разобраться бы с изменениями, которые произошли недавно.
– А я понял, – вдруг отвернулся от компьютера ассистент. – Регенерация тканей пошла! Смотри, Этан! Он включил в себе процесс самовосстановления, как могли это делать древние! Кровь арголиан пробудилась! Ты ведь помнишь результаты наших исследований?!
– Он не мог это сделать. Невозможно! – сверкнул глазами Этан. – Мы давно не арголиане, наш разум не способен на такое! А при его кровях и подавно! Либо был посторонний фактор одновременно с мощным усилием воли!
– Какой еще фактор?.. – ничего не понимал я.
– После извлечения чипа в тебе оставалась потребность негатива, как и раньше. Ведь зона мозга нарушена – в этом твой профессор был абсолютно прав. Ты бы не изменился никогда, всю жизнь оставался таким. Но что-то запустило в тебе процесс регенерации, хотя полукровки уже не способны на нее. Это не значит, что ты сможешь излечиться полностью. Но организм сам восстанавливает восприятие некоторых чувств. Ты ведь по-прежнему желаешь отрицательных эмоций, но все выглядит иначе, не так ли?
Он дождался моего согласия и продолжил, пытаясь объяснить мне все простыми словами, как малому ребенку. В это время ассистенты Этана переговаривались на незнакомом, но уже привычном языке.
– Вспомни, что происходило с тобой в последнее время. Поскольку ты не мог сам запустить регенерацию усилием воли. Оно должно быть огромным, ведь даже древним это удавалось не всегда и с трудом. К желанию добавилось стороннее воздействие… Облучение, например. Или радиация.
– Вот, че-е-ерт… Регенерационная кабина!
Я был готов поклясться, что все мои несчастья начались именно в тот момент моего бегства из больницы!
– Когда меня ранили на Ристине, предстояло неделю валяться в клинике и проходить несколько курсов регенерации. Но я не мог там оставаться. Чтобы уйти мне пришлось… Я воспользовался армейским методом – заставил доктора включить ее на полную мощность. В это самое время я… безумно хотел вылечиться! Голова лопалась от мыслей и желания стать другим. Терри… Из-за нее это случилось. Я хотел просто научиться… почувствовать то, что ощущают другие, нормальные люди.