Информацию о том, что они сегодня на специальном поезде из Гатчины отправятся в столицу, было не утаить. Тем более что вслед за этим поездом через час пойдёт обычный состав по расписанию. Сначала и мы хотели ехать на обычном поезде, прицепив пару вагонов, но оказалось, что сопровождающих императора и регента чинов и охраны из-за паранойи Ширинкина набирается очень много. Тот даже в Собственном Его Императорского Величества железнодорожном полку, который был образован год назад из лейб-гвардейского железнодорожного батальона, затребовал две платформы под броневики. Хорошо хоть бронепоезд не запросил или пушки на платформах не захотел установить.
– Евгений Никифорович, всё готово? – поинтересовался я.
– Да, Тимофей Васильевич, мне уже доложили о полной готовности. Маршрут до вагона под плотной охраной.
Я ещё раз оглядел привокзальную площадь, заполненную бурлящей толпой, которую сдерживала шеренга солдат, стоящих плечом к плечу. Перевёл взгляд на крышу вокзала и увидел, как в одном из чердачных окон бликанул прицел снайперской винтовки. Вывешенный из этого окна белый вымпел говорил о том, что всё в порядке, под контролем и сверху.
– Тогда, господа, начали с Богом!
Я вернулся к двери кареты и, открыв дверь, произнёс:
– Ваше императорское величество, можно выходить, всё готово.
Император вылез из кареты, встав на ступеньку, и тут же площадь взорвалась приветственными криками, от которых в воздух поднялась большая птичья стая, состоящая из голубей, грачей, галок и воробьев.
Как там у Грибоедова, как мне недавно напомнили? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали!»
Юный император приветственно взмахнул рукой и спустился на землю. За ним из кареты вышел Михаил и тоже приветственно помахал рукой, вызвав ещё один вопль верноподданнических чувств.
Император и регент сделали несколько шагов вперёд, я встал рядом с Александром, с другой стороны находился великий князь, нас тут же взяли в коробочку, точнее, в гексагон две тройки братов. Под приветственные крики плотной группой двинулись к входу в павильон в окружении второго кольца «чёрных ангелов».
Честно говоря, я такой плотной охраны даже в моем прошлом-будущем ни у одного из глав государств не видел. Про это время и говорить нечего. Не охраняют так ни царей, ни королей, ни президентов. Однако Николая все же не уберегли.
Прошли павильон. Из-за задержки во дворце времени до отправления оставалось всего ничего, поэтому сразу же вышли на крытый перрон. Путь к вагону шпалером по обеим сторонам охраняли плечом к плечу лейб-гвардейцы. За их спинами бушевала толпа, крича что-то приветственное.
Юный император после смерти отца впервые появился на публике, и народ показывал, как он его любит и боготворит.
Я рыскал глазами по сторонам, пытаясь заметить какие-то нестыковки или что-то подозрительное. Но, кажется, всё было в полном порядке. Чуйка молчала. Браты бдели, Александр шёл и искренне улыбался, крутя головой из стороны в сторону. Регент был напряжён, но лицом излучал полное спокойствие, даже, нацепив на лицо улыбку, пару раз махнул толпе рукой, чуть повернувшись сначала в одну сторону, потом в другую. Эти движения вызвали новую вспышку криков. Не принято было в это время царствующим особам показывать какое-то расположение к окружающим. Они должны были двигаться не спеша и с полным достоинством.
Мы же двигались довольно быстро. Дойдя до вагона, я кивнул первой тройке. Тур буквально взлетел по лестнице в вагон. Шило и Савва встали по бокам у поручней, и в этот момент моя чуйка взвыла.
Я сначала даже не понял, что случилось, но, повернув голову влево, увидел за спиной лейб-гвардейца путейца. Точнее, машиниста паровоза или механика, как называли их сейчас. И чуйка завопила из-за того, что я, видимо, неосознанно заметил несоответствие букв железной дороги на кокарде фуражки этого железнодорожника. Вероятность того, что в толпе могут присутствовать работники и других железных дорог, была, конечно, большой, но чтобы такой железнодорожник оказался на перроне Балтийского вокзала так близко к входу в императорский вагон, да ещё и с кавказским типом лица! Вот моя чуйка и взвыла. А когда увидел, что у того дёрнулось плечо, заорал:
– Механик на девять часов!
После чего, схватив в охапку Александра, развернулся спиной к машинисту, закрывая собой императора.
Волосы на затылке встали дыбом, все мышцы закаменели в ожидании удара пули. Время замедлилось. Секунда. Слух зафиксировал звук, очень похожий на тот, когда пуля попадает в металл. Ещё секунда, и чей-то вскрик, а потом топот ног. Два удара сердца и звук тупых ударов. Крик Ширинкина: «Живьём брать!»
«Ага, живьём! Демона, мля!» – пронеслось у меня в голове, и я с трудом только секунд через пять смог заставить себя разжать руки и поставить императора на землю. Посмотрел на побледневшее лицо Михаила и развернулся на сто восемьдесят градусов. Всё уже было закончено. Ребята сработали просто замечательно и чётко, как на тренировках.
Двое «чёрных ангелов» вытаскивали из человеческой кучи-малы за скованные сзади руки машиниста, во рту которого торчал кляп. Я прекрасно помнил, как Арчер, Ашетт, он же Мейсон, Уоллер, Чапман, а также Чейз и прочее, который был в Великой объединённой ложе Англии специально обученным профессиональным убийцей, откусил себе язык и захлебнулся собственной кровью. Ещё одного такого прокола мы больше не должны были допустить. Поэтому акцент на обязательный кляп в рот при задержании ставился на каждой тренировке. И ребята не подвели.
Я почувствовал, как меня толкают в район правой почки. Я повернул голову. Это был Александр.
– Это убийца моего отца? – спросил он.
– Узнаем скоро, Саша. Но то, что он пытался убить тебя – это точно. – Я кивнул на одного из «чёрных ангелов», который, присев, баюкал и массировал левое предплечье. Рядом с ним на перроне лежал щит с пулевой вмятиной.
Глава 8Трудное решение
– Ермак, протокол перевозки императора, – услышал я за спиной спокойный голос Тура, и это вывело меня из некоторого ступора.
– Работаем, – громко произнёс я и отошёл от Александра, которого тут же подхватил на руки Шило и, сделав пару шагов к вагону, встав на ступеньки, передал императора в руки Тура, тут же вошедшего с мальчиком внутрь блиндированного вагона.
За ним сразу же прошли Шило и Савва, а тройка Шаха взяла в треугольник великого князя Михаила Александровича, у которого бледное лицо начало наливаться румянцем.
Я подошёл к двум «чёрным ангелам», в руках которых без сознания кулём висел несостоявшийся сегодня убийца императора.
– Сильно помяли? – поинтересовался я.
– Да нет, наверное, ваше превосходительство! Как учили! – бодро отрапортовал один из них.
По голосу я узнал младшего урядника Полухина, который был из амурцев первого призыва в Аналитический центр.
– Тама солдат из полка убит, ваше превосходительство. Не успели мы. Он прям под выстрел варнака повернулся, – виноватым голосом произнёс второй, но я его не узнал.
Для антуража и поддерживая реноме «чёрных ангелов», те всегда во время операций, включая и сопровождение царствующей семьи, ходили в чёрных масках под шлемами.
Я посмотрел туда, где захватили убийцу. Среди волнующейся и орущей что-то непонятное толпы, которая напирала на жидкую линию оцепления, образовалось небольшое кольцо из пятёрки «ангелов», внутри которого лежало тело мёртвого солдата.
«Значит, это я его вскрик услышал. А этот киллер как минимум два раза успел совершенно бесшумно выстрелить», – подумал я, глядя на подбегавшего ко мне ещё одного «ангела».
– Ваше превосходительство, вот портсигар, о котором вы говорили на инструктаже. – С этими словами мне передали массивную и, судя по внешнему виду, серебряную папиросницу.
Я покрутил изделие в руках. Два отверстия в торце, видимо, два ствола. Внутри, вернее всего, две использованные гильзы с большим внутренним давлением после выстрела. Три шпенька-кнопки. Думаю, два – это спусковые крючки, а один для раскрытия портсигара. Ладно, с этим будем позже разбираться в мастерской Аналитического центра. Там есть знающие люди, а наша основная цель сейчас – допрос киллера.
– Полухин! – Я посмотрел на урядника.
– Я, ваше превосходительство!
– Тащите эту тушку в седьмой вагон и дальше действуете, как я говорил на инструктаже. Всё понятно?!
– Ещё одного бойца надо, ваше превосходительство. А лучше двух.
– Хорошо, урядник. Бери ещё двоих – и вперёд.
– Есть! – Полухин чуть развернул корпус и крикнул в сторону пятёрки «чёрных ангелов» рядом с телом убитого солдата из оцепления:
– Зимин, Федосеев, ко мне.
Прошло буквально пять секунд, и четвёрка «ангелов» бегом потащила безвольное тело убийцы к седьмому вагону, держа его за руки и за ноги, что вызвало новые крики из толпы. Я же подошёл к великому князю.
– Ваше императорское высочество, разрешите немедленно начать допрос предполагаемого убийцы вашего брата.
– Я пойду с вами, Тимофей Васильевич, – решительно произнёс регент.
– Ваше императорское высочество, вам лучше быть с племянником. Надо его успокоить. Тем более что при допросе вы ничего не услышите. Вернее всего, это такой же убийца из масонской ложи, каким был убийца ваших родителей, сестры и брата. Если у него вынуть кляп из-за рта, то он откусит себе язык. Так что он будет только кивать или качать головой, отвечая на мои вопросы, когда мы его психологически сломаем. А это будет очень не просто. Если вообще получится его разговорить. – Я невесело усмехнулся, вспомнив, как долго я провозился с Уоллером, пока заставил его давать показания.
– В смысле «если получится»? – влез в разговор Ширинкин, с бледным лицом, посиневшими губами и вытирающий обильный пот со лба мокрым, хоть выжимай, платком.
«Как бы инсульт или инфаркт не хватил Евгения Никифоровича», – подумал я, с сочувствием посмотрев на генерала, после чего произнёс: