Бомбовый отсек нового дирижабля был разделен на десять бомболюков по четыре бомбы в специальных контейнерах, в которых они подвешивались на земле и закреплялись в бомбовом отсеке. Бомболюки по очереди открывались по команде штурмана-наводчика из рубки управления. Команды передавались по телефону. А люки и держатели бомб в контейнерах открывали-закрывали четыре минных кондуктора под командованием мичмана.
Звания и должности в военно-воздушном флоте по настоянию Сандро и указу покойного Николая II соответствовали званиям и должностям на военно-морском флоте. Только форма была не чёрного цвета, а тёмно-синего. Такого же цвета были полоски на тельниках нижних чинов.
Если продолжать сравнивать «Орел» и «Орлан», то на последнем количество двигателей Тринклера-Костовича увеличилось до шести, увеличился и запас топлива до двух с половиной тысяч миль от двух тысяч на первом дирижабле. Несколько улучшился комфорт экипажа, так, три гондолы, которые были у «Орла», на новом дирижабле объединили в одну. За счёт появившихся дополнительных площадей установили двухместные каюты для отдыха, где можно было посменно поспать, так как помещения были хорошо звукоизолированы.
Горячее питание обеспечивалось из термосов в отведённом для этого специальном месте для приёма пищи, как и на «Орле». Имелось три гальюна и одна душевая кабина на три лейки. Связь с бомбовым и моторным отсеками из рубки осуществлялась по телефону и через машинный телеграф.
– Старший помощник, объявите тревогу по кораблю, – скомандовал великий князь и контр-адмирал Военно-воздушных сил Российской империи.
Поняв, что с адмиралом Макаровым он не уживётся в Морском ведомстве, Сандро упросил Михаила отдать ему формирующийся военно-воздушный флот со всей его хозяйственно-экономической структурой, которой уже было немало в Ярославской губернии. Кроме двух дирижаблей на балансе ВВС уже стояло десять самолётов У–2, то есть учебных, которые генерал Аленин-Зейский почему-то называл «кукурузниками». В создании этих самолётов он принял непосредственное участие, и именно он ещё два года назад предложил Жуковскому эту схему аэроплана, чем покорил Сантос-Дюмона и Максима – фанатов авиастроения.
Тринклер и Костович создали самолётный двигатель, Николай Егорович с учениками собрали первый учебный У–1. Сантос-Дюмон добился, дойдя до Николая II, что он будет первым испытателем, и совершил первый полёт.
А дальше понеслось по нарастающей, особенно когда к этой группе фанатов присоединился великий князь Александр Михайлович. Меньше чем за два года в Российской империи появились зачатки будущего военно-воздушного флота. Дирижабли уже испытали в бою, для У–2 механики разрабатывали держатели для шести трёхдюймовых бомб, а Максим с Мадсеном получили задание разработать спаренный синхронизированный пулемёт для стрельбы через винт самолёта и пулемёт второго пилота-стрелка для ведения огня в задней полусфере. То есть готовили такую воздушную одноразовую шестиорудийную батарею трёхдюймовок, которая превращалась потом в летающую тачанку.
Сандро усмехнулся мыслям-воспоминаниям, пробежался глазами по приборам, не отвлекаясь на звук сирены, который разнёсся по гондоле дирижабля, а потом задержал взгляд на кормовом фонаре «Орла», который шёл впереди в полутора милях от них. Первым дирижаблем командовал теперь уже капитан 1-го ранга Аверьянов, повышенный в должности и звании за боевые действия над Хоккайдо.
Отличный штурман, он вывел оба дирижабля на Портсмут как по линейке и сейчас должен был сбросить на верфи и корабли пятьдесят двадцативёдерных зажигательных бомб, и всё это практически в полной темноте. Особой точности от этой бомбардировки не ожидалось, поэтому планировалось захватить как можно большую площадь поражения огнём, взрывая бомбы на высоте пятидесяти-ста метров. А вот затем наступала очередь второго дирижабля с двенадцатидюймовыми бомбами-снарядами.
Сначала хотели провести атаку днём, но Ермак очень быстро показал, как из трехдюймовки, особо не заморачиваясь, сделать орудие, стреляющее в зенит. А такое орудие и на две мили вверх шрапнель закинет.
– Ваше превосходительство, боевой курс два румба влево, – произнёс штурман «Орлана».
– Есть два румба влево, – повернув штурвал, ответил великий князь.
Ну не мог Сандро никому доверить управление дирижаблем в такой ответственный момент.
– Самый малый ход, – вновь скомандовал штурман.
– Есть самый малый, – ответил князь, переведя рычаг машинного телеграфа на отметку «самый малый ход».
– Проверить рули высоты на отметке ноль, – вновь следует команда штурмана.
– Рули высоты на отметке ноль, – ответил Сандро.
И в этот момент впереди внизу начали вспыхивать огненные солнца, которые потом уносились к земле, точнее к воде, горящим дождём.
Аверьянов вёл дирижабль по заранее намеченному маршруту. Из Аналитического центра Сандро были переданы фотографии пятидневной давности бухты и верфей Портсмута со стоящими на рейде английскими кораблями, которые добыли его курсанты-«французы», те, которых два года готовили для работы во Франции. Они посетили город, сняли квартиры с видом на необходимые объекты и наделали фото. А «Орел» теперь также имел возможность сбрасывать зажигательные бомбы небольшими партиями.
– Штурману-наводчику занять ложемент. – Эту команду уже отдал старший помощник.
– Есть занять ложемент. – Капитан 2-го ранга в комбинезоне интересного кроя, без головного убора, ложится в специальное ложе впереди рубки управления и утыкается лицом в окуляр оптического прицела со специальными горизонтальными и вертикальными шкалами.
– Вижу цель, предположительно эскадренный броненосец типа «Ройял Соверен». Вправо три румба, – глухо произнёс он, наблюдая силуэт корабля в огненном зареве.
– Есть вправо три румба, – как обычный рулевой ответил великий князь и командующий ВВС, который, как и другие члены экипажа в рубке управления, видел, как разрастается внизу море огня, где островками выделяются линии и обводы броненосцев.
– Так держать.
– Есть так держать.
В рубке наступила тишина. Десять секунд, пятнадцать.
– До сброса двадцать секунд. Начать отчет для бомбового отсека, – скомандовал штурман-наводчик.
– Есть начать отчёт для бомбового отсека, – произнёс старпом и, не сводя взгляда с циферблата больших часов с большой секундной стрелкой, смонтированных на его боевом посту, взяв трубку телефона и услышав ответ, произнёс:
– Начинаю отсчёт: двенадцать, одиннадцать… три, два, один. Огонь!
Дирижабль чуть тряхнуло, когда он дёрнулся вверх, сбросив четыре бомбы общим весом восемьдесят пять пудов.
– Влево два румба, – вновь прозвучала команда капитана 2-го ранга.
– Есть влево два румба, – произнёс Александр Михайлович, подумав про себя: «Интересно, насколько точно мы отстреляемся. Главное новые броненосцы зацепить. Они – основные цели этого налёта».
Глава 12Последствия–1
Командующий эскадрой Метрополии контр-адмирал Джордж Аткинсон-Уиллс в окружении нескольких офицеров штаба стоял на моле Fountain Road, с какой-то тоской глядя на рейд и строения военно-морской базы Портсмута.
У ближайшего к молу причала, накренившись на левый борт, стоял обгоревший броненосный крейсер 1-го ранга «Кент». Его неделю назад вывели из резерва и проверяли «у стенки» силовую установку, когда он попал под действие «греческого огня». Местами на корабле ещё мелькали огоньки пламени, вился дымок, и стояла гробовая тишина. Рядом с кораблем плавали трупы. Не много, так как на крейсере была неполная команда в двадцать процентов от штатной численности. Но сейчас на борту крейсера не осталось ни одного живого человека.
Водная поверхность рейда, куда перевел взгляд адмирал, была забита обгоревшими трупами, которые были, казалось, везде. Чёрными громадинами возвышались над водой все в пятнах копоти оставшиеся на плаву броненосцы, которым не повезло попасть под «греческий огонь», но повезло избежать попадания русских бомб. Между ними сновали оставшиеся целыми и не пострадавшие от огня несколько миноносцев, посыльные катера, буксиры. Все они собирали сведения о потерях и подбирали редко встречающихся выживших моряков.
А потери были большие, особенно среди экипажей. Сколько всего погибло матросов и офицеров Королевского военно-морского флота Великобритании, ещё предстояло выяснить, но уже полученные сведения ужасали: больше четырёх с половиной тысяч нижних чинов, включая унтер-офицеров, и больше пятисот офицерского состава. Всего уже больше пяти тысяч прекрасно обученных специалистов, которых будет очень трудно заменить. Кораблей его величества много, а вот обученные экипажи уже стали дефицитом.
Флагман эскадры Метрополии красавец броненосец «Императрица Индии» ушёл на дно вместе со всем экипажем. А это семьсот девять человек. В живых остался державший на этом корабле флагманский вымпел командующий эскадрой контр-адмирал Джордж Аткинсон-Уиллс и два офицера, которые были этой ночью на берегу по служебной необходимости.
«А ведь завтра в полдень „Императрица Индии“ и „Худ“ должны были выйти в Скапа-Флоу по приказу первого морского лорда адмирала Керра. Тот всё-таки продавил решение у теперь уже покойного короля о переводе эскадры Метрополии и флота Канала в эту удобную гавань. Жаль только, так поздно», – подумал контр-адмирал, вновь и в который уже раз обводя тоскливым взглядом рейд.
К невосполнимым потерям после налёта двух русских дирижаблей можно было отнести флагман эскадры Метрополии броненосец «Эмпресс оф Индиа», то есть «Императрица Индии», и два новейших броненосца «Принц Эдуард» и «Содружество», названного так в честь Британского Содружества наций.
Эти броненосцы стояли на рейде рядом, готовясь к выходу на ходовые испытания 27 декабря, то есть так же, как «Худ» и «Императрица». Так же, как и на флагман, на эти два броненосца пролился сначала «греческий огонь», а потом в них попали мощные русские бомбы. Судя по рассказам очевидцев, эти бомбы, пробив палубу, взорвались внутри броненосцев, разворотив днища кораблей. Затонули корабли очень быстро и также с полными экипажами. Спастись не удалось никому.