естили в блиндированных каретах, чтобы побыстрее и с комфортом по морозцу добраться до дворца. Но тут кайзер учудил. Ему безотлагательно захотелось проехаться в броневике. Ну что тут скажешь, то ли «сорок пять – мужик ягода опять», то ли маска самодура, с которой Вильгельм сросся, то ли действительно заинтересовался, поближе захотел познакомиться с броневиком. Такого оружия ни в одной стране мира больше нет. На похоронах Николая с такой просьбой было обращаться неудобно, а сейчас почему бы нет.
Пришлось мне лично садиться за баранку промёрзшего БА–1, то есть бронированного автомобиля первой серии, и по дороге к дворцу рассказывать кайзеру об устройстве броневика, его вооружении, проходимости, тактике использования в боевых действиях и в охране государственных лиц.
Вести бронеавтомобиль, отвечать на вопросы Вильгельма II, да ещё и наблюдать за окружающей обстановкой было не очень удобно из-за ограниченного обзора. Небольшой снегопад с морозцем градусов в десять и ветром в лицо через открытые бронещитки заставлял щуриться. Вильгельм II в парадной форме гросс-адмирала был в лёгкой шинели и с фуражкой на голове, поэтому быстро обзавёлся красными ушами и носом. Надо было при поездке в Россию не по берлинской погоде одеваться. Одним словом, не вовремя кайзер захотел покататься на броневике. Да и, признаться, я до этого на авто этой серии ездил самостоятельно всего несколько раз при их испытании. Но, как говорится, опыт не пропьёшь.
Впереди шёл ещё один броневик, за ним мы, за нами шесть блиндированных карет, где разместились регент со свитой, охраной и именитые гости, за ними ещё два броневика. А кареты дополнительно окружали казаки 1-й кубанской сотни Собственного Его Императорского Величества Конвоя. Чтобы избавиться от ветра в лицо, я прикрыл бронещитки, рассказывая императору об управлении машиной в боевой обстановке.
Мы подъехали к зданию Дворцового управления Гатчины в доме 77 на улице Люцевская, вскоре должен уже быть поворот к Гатчинскому дворцу, и в этот момент под правым передним колесом идущего впереди бронеавтомобиля внушительно рвануло. Броневик, осев вперёд на правый бок, видимо, потерял колесо, встал как вкопанный. Несколько солдат из оцепления и прохожих, желавших посмотреть на кавалькаду из броневиков и блиндированных карет с конвоем из казаков, упали сломанными куклами. По броне нашего автомобиля застучали осколки и крошка разбитой брусчатки.
«Вовремя я щиток опустил!» – пронеслось у меня в голове.
За какое-то мгновение оценив, что пулемёты подорванного броневика смотрят в землю, а если контуженые пулемётчики и смогут их развернуть, то стволы будут смотреть в воздух, я на вбитых ещё в Афганистане рефлексах втопил педаль газа в пол, вывернув руль влево. Наш БА–1 резко рванул вперёд и влево, и буквально тут же за спиной грохнул ещё один взрыв. По броне вновь застучало, только громче и сильнее.
Чудом никого не сбив из зевак и солдат оцепления, стоящих на тротуаре, я продолжил движение, прокричав пулемётчикам: «Поворачивайтесь назад, прикрыть огнём конвой». Буквально тут же получил ответ:
– Ермак, башни заклинило взрывом! Не можем повернуть назад! Они только чуть-чуть вращаются!
Место пулемётчиков в этом бронированном авто вместо штатных заняли Шило и Савва, как и я место штатного водителя. Всё-таки кайзера везём, а не кого-нибудь. Кайзера-то кайзера, только за спиной остался конвой, где регент Государства Российского, так что Вилли пускай повеселится вместе с нами.
Вооружение бронеавтомобиля состояло из двух пулемётов Максима в двух вращающихся башнях, расположенных на одной оси перпендикулярно к оси корпуса, в связи с чем каждая из башен имела угол обстрела в двести тридцать градусов. Вращение башен, опиравшихся на три ролика каждая, производилось поворотом колонки, закреплённой на полу и приклепанной к стенкам башен двумя кронштейнами. И вот теперь после взрыва где-то что-то заклинило. Придётся разворачиваться.
– Держитесь, поворачиваю! – проорал я, нажимая на тормоз и резко выворачивая руль вправо.
Вы пробовали сделать полицейский разворот на промёрзшей брусчатке на броневике выпуска 1904 года, в котором и ручника-то нет, и обычный тормоз только для задних колёс ещё тот?! Я не смогу рассказать, каким образом мне удалось развернуться на не очень широкой улице, но у меня получилось, причём быстро. Правда, авто вначале ушло в занос, а потом встало на два колеса и через пару секунд вернулось обратно. Встряхнуло нас прилично, даже кайзер завернул на своём великом и могучем что-то типа «фердаммтэ шайсэ». Не разобрал я точно. Да и вообще, с немецким у меня не очень хорошо, поэтому с Вильгельмом II мы общались на английском.
Тем не менее мой быстрый разворот позволил Шилу и Савве рассмотреть, откуда полетела ещё одна бомба уже в первую карету кортежа, и они тут же открыли огонь. Я остановил броневик перед подбитым, освободив проезд, в который галопом понеслись пять оставшихся целыми блиндированных карет в окружении казаков конвоя, а два броневика, замыкавших кортеж, открыли огонь по окнам третьего этажа здания Дворцового управления, откуда летели бомбы и раздались выстрелы. Туда же, насколько я видел, долбили длинными очередями и браты. Охренеть и не встать.
Грохнул ещё один взрыв, который задел лошадей последней кареты. Одна из четвёрки упала, образовалась лошадиная куча-мала, и карета встала, чудом не перевернувшись. Из неё выскочили несколько человек. В одном из них я узнал Ширинкина, который, спрятавшись за каретой, начал стрелять из револьвера куда-то по окнам здания. Судя по форме, ещё трое, выскочившие вместе с генералом, были из германской делегации. Слава богу, их компетенции в военном деле хватило, чтобы не паниковать, а укрыться за каретой. Оружия у них с собой, судя по всему, не было.
Кортеж из четырёх карет, потеряв пятерых казаков конвоя, выбрался из засады, правда, судя по крикам, досталось кому-то из прохожих или солдат оцепления, а вот из первой, у которой убило всех лошадей, а кучер представлял собой кусок нарубленного мяса, так пока никто и не вышел. И рядом с этой каретой я отметил ещё три алые черкески казаков конвоя, чьи лошади также были убиты.
Кто находится в первой карете, я не знал. По плану в ней должны были ехать я, генерал Ширинкин и трое братов. Но кайзер своим решением изменил весь порядок движения кортежа. И кто теперь в какой карете, я не знал, так как был занят «обслуживанием» германского императора. Очень мне не хотелось думать, что в первой карете может присутствовать Михаил.
Обзору через водительскую щель мешал дым от взрывов, выстрелов, но на первый взгляд карета была целой, и это внушало надежду. Хорошо, что и мы под взрывы попались с закрытыми бронещитками, а то, боюсь, нам с Вилли тоже досталось бы прилично.
Выстрелы стихли. Выходить из этой относительно безопасной железной коробки не очень хотелось, но надо было, чтобы прекратить возникшую панику, выяснить, что с экипажем первого бронеавтомобиля и кто в карете. И самое главное – кто напал?
Откинув бронещиток, осмотрел улицу. Как не раз было отработано на учениях, два броневика из арьергарда двинулись вперёд. Первый прикрыл собой карету и Ширинкина с гостями, второй держал под прицелом здание управления, из которого было осуществлено нападение.
Солдаты из оцепления пытались восстановить хоть какой-то порядок, остановив мечущихся обывателей, но у них это плохо получалось, несмотря на обучение действиям в случае нападения террористов на охраняемый объект во время следования кортежа.
– Ваше императорское величество, оставайтесь, пожалуйста, в броневом автомобиле. Мне необходимо организовать поимку напавших на нас, – попросил я Вильгельма, который, сняв свою фуражку, ощупывал лоб, на котором буквально на глазах рос огромный шишак.
Хмуро посмотрев на меня, кайзер согласно кивнул и вновь вернулся к ощупыванию лба. Судя по ясному и осмысленному взгляду Вилли, с германским императором всё было в порядке, просто знатно приложился обо что-то, когда я лихо разворачивался. Железа кругом хватало, а знаменитого шлема на голове кайзера не было, только обычная фуражка.
– Савва, остаёшься за пулемётом, Шило, со мной, – скомандовал я, открывая боковую дверь броневика.
– Слушаюсь, ваше превосходительство, – бодро и дружно ответили браты, и я услышал, как стала открываться дверь в корме.
Выскочив из бронеавтомобиля, держа в руках по браунингу, на которые я перешёл с наганов, дождался, когда за спиной возникнет Шило, также с двумя браунингами в руках. Вместе с ним быстро добрались до боковой двери подбитого броневика.
Николай попытался открыть её, но у него ничего не получилось.
– Изнутри закрыто, – произнёс он и двинулся к кормовым дверям.
– Отставить, Шило. Потом с ними разберёмся. Срочно собери десяток бойцов из оцепления и перекрой выходы из здания, – я указал на Дворцовое управление, – никого не выпускать. В случае огневого контакта постараться взять живым хоть кого-то.
– Понял, Ермак. – Вахмистр Николай Подшивалов, он же Шило, во всей своей красе формы Аналитического центра с полным бантом Георгиевских крестов, тут же гаркнул командным голосом: – Унтер, бегом ко мне.
Я, отметив, как один из унтер-офицеров Собственного и так далее пехотного полка оглянулся на крик Николая и тут же побежал в его сторону. Усмехнувшись про себя (браты как инструкторы имели огромный авторитет у солдат и офицеров полка), я двинулся к карете. Обогнул труп лошади с ещё дёргающимися ногами, отметил, что старший урядник из конвоя, придавленный этой лошадиной тушей, мертвее мёртвого. Невозможно выжить с половиной черепа.
Приблизившись к карете, внимательно осмотрел разбитые окна Дворцового управления, отметив по малому количеству пулевых отметин вокруг оконных проёмов кучность и меткость стрельбы пулемётчиков. Огонь они вели чётко в окна. Каких-либо шевелений в здании не было. Прикрываясь каретой от окон, я распахнул её дверцу и со страхом в душе заглянул внутрь.
Фу-у-у, отпустило. В карете находились канцлер Бюлов и ещё какие-то трое штатских, видимо, из окружения канцлера. Все на первый взгляд живы, так как хлопают глазами, разевают широко рты и качают головами. У канцлера и ещё одного из штатских отметил кровотечение из ушей. Они оба сидели на полу кареты и пытались прийти в себя.