По докладам, поступавшим в Аналитический центр в Шуе, погром, начавшийся как еврейский, «очень скоро перерос в антиреволюционное выступление, и о евреях просто забыли». В Великом Устюге «народная толпа громила квартиры лиц, говоривших политические речи на митингах», в Иваново-Вознесенске были разгромлены не только еврейские дома и магазины, но «также и русские, где были квартиры социалистов».
Я посмотрел на разгорающийся в печке огонь, а потом перевёл взгляд на ногти указательного, среднего и безымянного пальца правой руки, под которыми запеклась кровь, и повращал левым плечом, что вновь вызвало боль и заставило поморщиться. Сходил, называется, в народ. Решил сам посмотреть, что творится.
Ещё двадцать восьмого февраля рано утром курсанты Аналитического центра в полном составе прибыли в Санкт-Петербург для прохождения практики. Их задачей было отслеживать настроения населения столицы после объявления манифеста. Надо было прикинуть, какие группы населения будут формироваться, из которых вырастут возможные партии со своими целями и программами.
Зная моё прошлое-будущее, можно было со стопроцентной вероятностью предсказать возникновение нескольких партий, которые будут лоббировать интересы определённых групп и классов населения Российской империи. Неизвестно, как они все будут называться здесь, но Российская социал-демократическая рабочая партия уже есть. Её Центральный Комитет ещё год назад заявил, что будет бороться за права рабочих легальными методами.
Эсеры пока из подполья выходить не собираются, занимаясь в основном нелегальной пропагандой свержения самодержавия и установления демократической республики. От террора не отказались, но терактов с их участием в последнее время было мало. И то в основном совместно с анархистами, финансирование которых из Лондона продолжалось, и те отрабатывали эти деньги.
Есть ещё «Русское собрание», которое начало свою деятельность в 1900 году как литературно-художественный клуб для приверженцев правоконсервативных взглядов. Политические воззрения членов этого клуба основываются на знаменитой триаде: «Православие. Самодержавие. Народность». Их основные лозунги: «православная вера должна быть господствующей в России, как непреложная основа русского просвещения и народного воспитания», «царское самодержавие – совершеннейшая форма правления в России» и «царь не может подлежать никакой ответственности ни перед кем, кроме Бога и Истории», а «Россия – едина и неделима, никакие автономии недопустимы».
В общем, решил я ребят потренировать. Каждый из курсантов должен был и с крестьянами, и с рабочими, и с интеллигенцией, и с купцами, и с дворянами пообщаться, причём изображая из себя представителя той среды, с которой будет общаться. На всё про всё курсантам отводилось десять дней, полное отсутствие денег и разрешение использовать любые методы для получения средств для выполнения задания. Но желательно без членовредительства, убийств и задержания полицией за противоправные действия. По окончании практики – отчёт.
Когда первого марта начались погромы на юге, потом – в Поволжье (Самаре, Саратове, Нижнем Новгороде), второго марта в повышенную боевую готовность были приведены гарнизоны столицы и Москвы, а я решил лично посмотреть, что творится в Санкт-Петербурге.
Вот и посмотрел на свою голову. Нет, четвёртого числа всё прошло нормально. Посетил все необходимые присутственные места в партикулярном платье, но под своей физиономией. Встретился с Кошко, попросив его больше внимания уделить связям крупного капитала с криминальным миром. А то этот вопрос как-то упустили.
Потом продолжительное время пообщался с Константином Николаевичем Рыдзеевским – товарищем министра внутренних дел, заведующим полицией и командующим Отдельного корпуса жандармов. До этой должности Константин Николаевич был управляющим кабинетом его императорского величества, и мы с ним довольно часто пересекались по служебным делам.
Рыдзеевский охарактеризовал обстановку в столице взрывоопасной, но контролируемой благодаря усиленным военным патрулям совместно с представителями полиции. Стихийные митинги у Исаакиевского собора, на площади перед Николаевским вокзалом и во множестве других мест с первого по третье марта прошли, можно сказать, спокойно.
Четвёртого числа сведений об убитых не было, а разбитые носы и выбитые зубы не считаются. Самое главное, что не начались массовые погромы. Несколько разнесённых еврейских домов на окраинах также не считаются. Евреи всегда в ответе за проблемы в России, «они же, сволочи, нашего Иисуса Христа распяли».
Так что, можно сказать, в столице удалось удержать народ от массовых беспорядков. Вот и отправился я воскресным утром пятого марта побродить по улицам столицы, послушать, о чём разговаривает народ, лично оценить обстановку.
Оделся нейтрально, так, чтобы мог сойти и за госслужащего, и за приват-доцента, и за зажиточного мещанина или купца, следящего за столичной модой. Для этого хорошо подошёл шерстяной костюм-тройка с рубашкой и галстуком. Приклеил бородку под цвет имеющихся усов, пристроил на место парик с длинными волосами, надел песне без диоптрий, пальто с каракулевым воротником и каракулевый же пирожок на голову, крепкие, высокие шнурованные ботинки на крепкой рифлёной подошве. Уже на выходе из квартиры взял из подставки тяжёлую трость с клинком внутри, а из тумбочки достал и сунул в карман пальто браунинг с полной обоймой и восьмым патроном в стволе.
Казанский собор, большая толпа перед ним, на трибуне из телеги, накрытой досками, стоит молодой человек, одетый не по погоде в студенческую тужурку и с фуражкой на голове. Лицо явно не семитское, больше подходящее жителю Вологды или Вятки, да и оканье, и мягкое цоканье говорили о том, что этот студент приехал в столицу, вернее всего, с Вологодчины.
– Хищная коронованная птица с жадно раскрытыми клювами и длинными острыми когтями много веков терзала тело долго терпевшего русского народа, пила его кровь, вырывала из живого народного тела куски трепещущего мяса и ненасытно глотала их, упиваясь и захлёбываясь кровью. – Оратор показал рукой на огромный имперский желто-чёрный-белый флаг с гербом, который был вывешен на крыше здания дома компании «Зингер».
Из толпы понеслись крики:
– Долой!!! Бей его!!! Тащи вниз!!!
Молодой человек, не обращая внимания на крики, стащил с головы фуражку и, зажав её в кулаке, закричал:
– Теперь настало время положить конец власти и господству двуглавого, крылатого, жестокого зверя!!!
Речь закончить ему не дали. Из толпы прилетел камень, попавший оратору точно в переносицу. Брызнула кровь, парень пошатнулся, но удержался на ногах. Зажимая нос рукой, спрыгнул с телеги, где его окружило человек шесть в форме студентов Санкт-Петербургского Императорского института гражданских инженеров.
– Бей их!!! Держи!!! В полицию их!!! – понеслось с разных сторон, и толпа гневно заколыхалась.
Тут же раздалась трель свистка, и я увидел, как в толпу врезался клин из десятка солдат, во главе которого двигался мощный и высокий городовой старшего оклада. Люди расступались перед ними, как вода перед носом корабля.
Студенты начали энергично двигаться подальше от патруля, получая по пути проклятия, а кто-то и тростью приголубил одного из них по спине. Но кроме криков попыток остановить их силой не случилось. Как я рассмотрел, городовой также особо не спешил, как и солдаты, давая возможность студентам скрыться.
Такой сюжет развития событий я видел за сегодняшний день уже неоднократно. Как только начиналась агитация за свержение монархии, большинство из присутствующих при этом начинало возмущаться и звать полицию или военный патруль, которые, как правило, были рядом и тут же пресекали антиправительственные выступления. Агитаторами была в основной массе студенческая молодёжь, которая кроме призывов к смене монархии на республику практически ничего больше и не предлагала.
Пару раз на моих глазах возникали драки. Зачинщиками, судя по одежде и настрою, были монархически настроенные рабочие в состоянии лёгкого алкогольного опьянения, которые с удовольствием рихтовали мордасы воодушевлённым юношам, призывавшим к революции.
На телегу между тем забрался мужчина лет тридцати пяти – сорока, внешний вид которого говорил, что перед нами яркий представитель русской интеллигенции. Ждать его выступления я не стал, так как наслушался за сегодняшний день достаточно.
Основным положением всех их выступлений было утверждение, что теперь лучшие умы Российской империи создадут и примут законы, которые позволят жить русскому народу припеваючи. Наконец-то царь это понял и пригласил их к законотворчеству. Ура императору! Ура нам! Утрированно, конечно, но весьма близко к тексту.
Достав часы, я определился, что время уже шестнадцать часов с копейками, и надо подумать об обеде, так как на конспиративной квартире меня ожидали лишь чай и бутерброды из ситного с «Краковской» колбасой, такой вкусной, домашней, печёной колбаской из плотного однородного мясного фарша с добавлением специй. И никакого тебе шпика, как это было в моем прошлом-будущем. Очень аппетитно, но ею я уже завтракал в районе шести утра, и желудок настойчиво просил чего-то более солидного и питательного.
Согласившись с мнением желудка, я двинулся от Казанского собора на Невский проспект и дальше в сторону Николаевского вокзала к дому номер 47. Этот угловой дом был знаменит тем, что в нём располагался известный на весь Санкт-Петербург ресторан-трактир «Палкинъ»: двадцать пять залов, изящная мебель, зимний сад с экзотическими растениями, фонтан, бильярдные, а в центре главного зала – бассейн, в котором плавает живая стерлядь. Там можно было отведать известные котлеты «по-палкински», суп-пюре Сант-Гюрбер, палкинскую форель, пломбир Меттерних, пудинг из фруктов гляссе а-ля Палкин.
В этом ресторане в своё время любили отобедать Николай Гоголь и Фёдор Достоевский, Николай Лесков и Николай Некрасов. Салтыков-Щедрин частенько любовался стерлядями в большом бассейне. Сейчас за поздним ужином могли засидеться Антон Павлович Чехов, который благодаря пенициллину Боткиных был до сих пор жив, и его здоровье, по слухам, пошло на поправку. А также молодые, но уже известные в писательской среде Иван Бунин и Александр Куприн.