– И как же нам поступать, Тимофей Васильевич? – прервал молчание и задал вопрос регент.
– Для начала надо объяснить кайзеру, что задержка с переброской сухопутных русских войск в Германию, как это было обговорено в планах, вызвана тем, что Германская империя начала войну почти на два месяца раньше оговорённого ранее срока. Мы не успеваем из-за этого отмобилизовать необходимые воинские части. Те войска, которые есть в Польше, необходимы для поддержания порядка в царстве, где до сих пор идут вооружённые столкновения.
– Интересно. А Куропаткин наоборот предлагает большую часть войск, расположенных в Царстве Польском, направить на помощь Германской империи, а заменить их мобилизационными подразделениями, – перебил меня Михаил.
– Можно осуществить ротацию пятьдесят на пятьдесят, но особо не торопиться. Не думаю, что германцам удастся осуществить план Шлиффена в полном объёме. Как мне кажется, они не в полной мере учитывают политическую обстановку в Бельгии и её вооружённые силы. А это может очень сильно помешать исполнению их планов, – продолжил я.
– Думаешь, Леопольд Второй не пропустит германские войска через свою территорию и начнёт боевые действия? – вновь перебил меня регент.
– Думаю, не Леопольд Второй, а его наследник Альберт. Бельгийцы давно недовольны своим королём, а английские газеты буквально издеваются над ним. Британия по Лондонскому договору 1839 года является гарантом независимости и нейтрального статуса Бельгии и рассматривает возможность высадки десанта в Антверпене в случае германского вторжения на территорию королевства. К тому же нельзя забывать военные возможности бельгийских крепостей Льеж, Антверпен и Намюр, а также вероятную смену правящей династии Бельгийского королевства при английской и французской поддержке этих действий. К тому же и во Франции есть два кольца обороны из крепостей. И есть ненависть к бошам. Так что лёгкой прогулки у германцев не будет. Поэтому предлагаю поспешать медленно. Хватит и того, что мы обеспечиваем тыл Вильгельма Второго на востоке, а потом поможем Германии поставками продовольствия. За отдельную плату, конечно. – Я замолчал и вновь посмотрел в глаза Михаилу.
– То есть ты предлагаешь повоевать с англичанами руками кузена? Излюбленная тактика джентльменов. Не так ли, Тимофей Васильевич? – усмехнулся регент, не отводя взгляда.
– Почему бы и нет, Михаил Александрович. Как говорится, нам чужой земли не надо, но и своей мы ни пяди не отдадим, – усмехнулся я.
– И кто такое сказал, Тимофей Васильевич? – поинтересовался регент.
– По-моему, князь Александр Невский, – ответил я, прикидывая, что что-то подобное звучало в «Марше советских танкистов», только не в этом временном и пространственном континууме.
– Не слышал про такое изречение из его уст, – задумчиво произнёс великий князь.
– Вероятнее всего, я ошибаюсь, Михаил Александрович, но, как мне кажется, такая политика приведёт к большей пользе для нашего государства. Воевать за чужие интересы не в наших интересах. Извините за тавтологию. – Я замолчал, ожидая, что скажет регент.
– А знаете, Тимофей Васильевич, а в этом что-то есть. Кузен хочет использовать нас, чтобы решить свои вопросы, а мы будем использовать его, чтобы решать свои проблемы. Сильного усиления Германии нашей империи не надо. Слишком опасный сосед появится тогда на нашей границе, а идея пангерманизма с её враждебностью к славянским народам всё больше охватывает население Второго рейха. – Великий князь криво усмехнулся. – И дядюшка Вилли эту идею поддерживает. Он спит и видит себя во главе Великой Германской империи, в которой восточные границы пройдут по рекам Неман и Буг, а дальше на юг по Дунаю до самой его дельты.
Регент замолчал, а я про себя подумал, что не зря капаю постоянно на мозги Михаилу, что в политике постоянных союзников не бывает, и в любой момент они могут предать, если увидят свой интерес. Поэтому надо действовать так, чтобы политика Российской империи приносила ей только пользу, невзирая на интересы союзников. И вот сейчас, слушая великого князя, я понял, что делал это не зря. Наконец-то Михаил повзрослел и начал глядеть на мир взрослыми и даже циничными глазами.
– Полностью согласен с вами, Михаил Александрович. И ещё один вопрос. Вам адмирал Алексеев ничего не присылал по поводу моей сестры? А то мне пришло письмо от шурина, где он просит отправить Алёну с детьми к нему, а Евгений Иванович написал письмо, где пишет, что обеспечит их безопасность при поездке по КВЖД, вплоть до отдельного вагона с охраной.
– Присылал, Тимофей Васильевич. Об этом я хотел с вами также поговорить. Если кратко, то императору Цзайтяню осталось жить пару месяцев, а может и меньше. Туберкулёз у него очень резко прогрессирует, несмотря на применение пенициллина Боткиных. Евгений Иванович отмечает в письме, что император просто не хочет жить, так как потерял империю Цин, которую создали его предки. Так что следующим императором Маньчжоу-Го станет ваш шурин, который много для этого уже сделал, а мы его поддержим. Ваша сестра и его сноха Ли Чан Куифен нужна будущему императору Чан как гарант оказания помощи со стороны Российской империи. Ему прекрасно известно, что Алёна Васильевна вместе с детьми жила в Гатчинском дворце рядом с покоями императрицы, а его племянники играли с императором Александром IV. И если раньше русское происхождение жены его брата было для Чан Шуня отрицательным моментом в политическом плане, то теперь всё несколько поменялось. – Михаил замолчал.
А я, признаться, приуныл. Отправлять сестру с племянниками в адское варево дворцовых интриг вновь созданной Великой маньчжурской империи очень не хотелось, но и сделать что-то для обеспечения их безопасности во дворце я практически не мог. Поэтому оставалось только надеяться на здравомыслие Чан Шуня, плюс к этому проинструктирую сестру, чтобы в случае опасности она вместе с детьми добиралась любыми способами в резиденцию адмирала Алексеева. В крайнем случае, до ближайшей воинской части российской армии. А Евгения Ивановича попрошу, если что, оказать содействие.
Какая-то не особо весёлая перспектива намечается, да ещё и война началась, которую, вернее всего, обзовут или назовут в будущем Первой мировой войной. Только началась она 15 марта 1905 года по юлианскому календарю и 28 марта 1905 года по григорианскому летосчислению. А в том моём прошлом-будущем 28 июня 1914 года был убит эрцгерцог Австро-Венгрии Франц Фердинанд вместе с женой, что и стало поводом для начала мировой бойни. И многие историки называют именно этот день началом войны. Вот верь не верь, а какая-то мистика с этим числом двадцать восемь выходит.
Эпилог
Артур Уильям Патрик, принц Великобритании, герцог Коннаутский, он же великий державный генеральный инспектор Древней ложи и великий мастер Объединённой Великой ложи Англии, поздним воскресным вечером 1 апреля 1905 года сидел во главе стола, за которым присутствовали: министр иностранных дел 5-й маркиз Лансдаун – он же великий избранный рыцарь Кадош; государственный секретарь по военным вопросам или военный министр Уильям Бродрик 9-й виконт Мидлтон – он же рыцарь солнца; первый лорд Адмиралтейства 2-й граф Селборн – он же рыцарь-командор храма и первый морской лорд адмирал флота лорд Керр – он же князь милосердия.
Огни свечей в канделябрах освещали участников совещания, которые все входили в регентский совет при вдовствующей королеве Великобритании и Ирландии Виктории Гессен-Дармштадтской в девичестве. Вдовствующая королева по завещанию Георга V стала регентом при малолетнем Эдуарде VII, названном так в честь погибшего деда – принца Эдуарда Уэльского, который так и не успел из-за гибели стать королём. При королеве был образован регентский совет из семи человек, в котором присутствующие были в большинстве.
Кроме того, эта пятёрка входила и в Верховный совет Древней ложи Англии, чья деятельность началась не в начале восемнадцатого века, а гораздо раньше. Для большинства масонов Великобритании, Шотландии и Ирландии их история тесно переплетена с Объединённой Великой ложей Англии, которая официально образовалась летом 1717 года, но есть и другая, намного древнее история английского масонства, о которой известно не многим посвященным.
Собравшаяся за столом пятёрка высших сановников Британской империи была из когорты посвященных. Именно они были реальными правителями страны. И сегодня, несмотря на Пасхальное воскресенье, они собрались в этом кабинете, чтобы обсудить последние мировые события и выработать стратегию дальнейших действий британского правительства.
– Брат Генри, вам слово, – произнёс герцог Коннаутский.
Министр иностранных дел 5-й маркиз Лансдаун, он же великий избранный рыцарь Кадош, поднялся со своего места, откашлялся и начал говорить:
– Четыре дня назад, 28 марта 1905 года, статс-секретарь по иностранным делам Германской империи барон фон Рихтгофен из-за нового обстрела с французской территории германских пограничников вручил в Берлине послу Франции Жоржу Бихурду очередную ноту протеста, которая фактически является объявлением войны Германией Франции. В тот же день оба государства объявили о начале мобилизации и привели свои военные флота в боевую готовность. Три дня назад германский посланник фон Вальвич вручил ноту министру иностранных дел Бельгийского королевства барону де Фаверо, в которой сообщил, что германское правительство получило достоверные известия о том, что французские войска намерены выдвинуться на Маас через Живэ и Намюр. Эти известия не оставляют никакого сомнения в том, что Франция намерена вторгнуться в Германию через бельгийскую территорию. В связи с этим германское правительство в ответ на мероприятия врага вынуждена со своей стороны нарушить неприкосновенность бельгийской территории.
Маркиз Лансдаун замолчал, достал из папки четыре листа и, раздав их присутствующим за столом, продолжил:
– Можете, братья, ознакомиться с текстом документа. Барон де Фаверо любезно мне его в тот же день предоставил с просьбой как можно быстрее сообщить ему и его королевскому величеству Леопольду Второго о действиях правительства Британии в случае вторжения в Бельгию германских войск.