«Черт! Портсигар Стечкина! – молнией пронеслось у меня в голове. – Неужели кто-то до такого и здесь додумался?»
А в голове всплыло описание этого портсигара, которое нашёл в инете незадолго до переноса в этот мир. Во время службы с такими игрушками сталкиваться не приходилось, не мой профиль. Единственное, что похожее в руках держал, но ни разу не применял в бою – НРС–2[2] под патрон замкнутого цикла СП–4. Но нож для охраны – как красная тряпка тореадора для быка.
А так обычный портсигар, который легко помещается в нагрудный карман и внешне не вызывает никаких подозрений. Внутри – простой ударно-спусковой механизм и три коротких «ствола» под патроны СП–2. У последних очень интересный механизм действия. Между пороховым зарядом и пулей в патроне установлен специальный поршень. При выстреле пороховые газы бьют по поршню, который и выталкивает пулю из ствола, заклиниваясь в дульце гильзы. Таким образом, пороховые газы остаются внутри гильзы, что практически полностью исключает шум от стрельбы.
Оружие было достаточно мощное. Пуля калибра в три линии с десяти метров уверенно пробивала пакет из трёх сосновых досок толщиной в дюйм.
– Значит так, Леший. Спускаемся вниз и едем в Петропавловскую крепость. Надо кое-что уточнить, – произнёс я и направился к выходу с чердака.
Минут через двадцать мы были у Иоанновского моста, на том месте, где убили Николая II.
– Рассказывай, Леший, как всё было, – произнёс я, оглядываясь по сторонам.
– Император с императрицей вышли из кареты. Их встречали митрополит Антоний и Иоанн Кронштадтский, которые благословили царскую чету. Потом они двинулись к мосту, мы заняли свои места согласно охранному расписанию. Когда в его императорское величество попала пуля, то они стояли здесь. – Лесков показал рукой перед собой. – Это место как раз входит в тот отрезок местности, который просматривается с чердака Прачечного двора.
– Что-нибудь в этот момент заметили странное? – Я посмотрел на Шаха, Шило, Уса и Чуба, которые держали в «коробочке» царскую чету во время движения.
А кому ещё осуществлять самый ближний круг охраны, как не полным кавалерам знака отличия военного ордена Святого Георгия и наиболее подготовленным телохранителям?
Браты дружно помотали головой.
Шило, как старший «коробочки», произнёс:
– Ваше превосходительство, какой-то угрозы по первому кругу охраны не было. Народ ликовал, который за линией оцепления стоял. Как там у Грибоедова? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали».
«Чтоб его об пень башкой. И этот любителем литературы стал», – подумал я про себя, а вслух произнёс:
– Браты, я не про оружие и любые другие угрозы. Просто вспомните, было ли какое-нибудь несоответствие поведения у кого-нибудь. Да любая мелочь, которая взгляд зацепила. Особенно это тебя, Ус, касается: насколько я понял, именно ты контролировал тот сектор, откуда пуля прилетела. Любая мелочь, Устин. Вспомни!
Старший урядник Филиппов задумался, через пару секунд начал теребить правый ус, что выдавало его крайнюю задумчивость. Всё-таки уже больше двух недель прошло после тех событий, тяжело вспомнить.
– Ваше превосходительство, я не знаю, странность это или нет, но взгляд зацепило, и я про себя удивился. Штабс-капитан вон там, на возвышении стоял. – Ус показал рукой на место рядом с началом моста. – А странность заключалась в том, что он в руке держал портсигар. А офицерам же нельзя курить на улице, а тем более в присутствии императора и императрицы.
«Портсигар! Бинго! Ай да Ермак – сукин сын! Какой же я сукин сын! Точнее, мамин сын, но угадал же! Кто-то на полвека раньше изобрёл бесшумный, стреляющий портсигар, и даже калибр пули тот же самый. Надо же, с первой попытки попал!» – Мысли летели в голове со скоростью звука, я даже головой встряхнул.
– Ус, а какой был портсигар? – промолчав пару секунд и прикрыв глаза, задал я вопрос.
– Да обычный. Честно говоря, я его толком и не рассмотрел. Просто отметил странность. В такой момент у офицера портсигар в руке. Необычно! А потом всё завертелось, я и забыл про него. Когда нас опрашивали, я про него и не вспомнил. Разве может угрозу жизни нести какой-то портсигар. Из него что, выстрелить можно, ваше превосходительство? – Устин вопросительно посмотрел на меня.
«Можно, ещё как можно», – подумал я про себя.
– Ус, а ты этого штабс-капитана опознать и описать сможешь? – задал вопрос, затаив дыхание.
– Из гренадерской дивизии точно, а вот какого полка, не рассмотрел. Обычный такой штабс-капитан. Кавказец, брюнет, усики, среднего роста. Каких-то особых примет не увидел.
– Точно кавказец?
– Да я в них особо не разбираюсь. Но лицо кавказского типа, точно не азиат и не русский. – Ус смущённо пожал плечами.
– Понятно! Кто-нибудь его ещё видел?
– Я мельком. Мне тогда показалось, что он как-то странно стоит и форма на нем висит мешковато. Царапнуло взгляд что-то. Но если бы Ус сейчас не вспомнил, и я бы не вспомнил, – произнёс Чупрунов Феофан с позывным Чуб.
– Ладно, браты, возвращаемся в Гатчину. Пока говорить рано, но, кажется, мы определились, кто убил императора.
– Ваше превосходительство, разрешите войти? – В проёме двери моего кабинета после стука возник бывший агент Маклер и уже титулярный советник Артемьев Пётр Владимирович.
Да, тот самый агент Маклер, которого во Владивостоке взяли японцы и зверски пытали. В течение суток ему сре́зали на спине, плечах, груди небольшими лоскутами около двадцати процентов кожи, а потом начали медленно отрезать по фалангам пальцы на руках. Одну отрежут, прижгут, приведут в сознание, зададут вопрос, если он молчал – то следующую фалангу.
Пётр Владимирович сломался на четвёртом пальце и рассказал всё о нашей сети во Владивостоке и про мой приезд. Потом меня захватили в бане, но, слава богу, китайцы помогли мне бежать, а заодно освободили и спасли Маклера.
Во время допроса агент полностью лишился большого и указательного пальца на правой руке, а также мизинца и двух фаланг на безымянном пальце левой руки. По медицинским показателям он не мог продолжать службу, но я настоял перед императором, что негоже бросать своих людей, которые столько перенесли на службе. Настоял и на повышении до титулярного советника через чин, и на награждении агента орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.
Теперь титулярный советник Артемьев являлся сотрудником Аналитического центра, отвечающим за отслеживание патентов во всем мире, связанных с новинками вооружения и всего, что может быть с этим связано. Голова у этого молодого человека была светлая и память феноменальная.
– Заходите, Пётр Владимирович. Неужели что-то нашли? – Я с интересом посмотрел на своего сотрудника.
– Так точно, ваше превосходительство. Вот посмотрите. – Артемьев положил передо мной листок бумаги.
Я вчитался. Охренеть! Выданный американцу Бисселю (J. E. Bissel) в 1902 году патент США за номером 692,819 именовался «Способы бесшумной стрельбы из оружия» («Means for effecting noiseless discharge of guns») и описывал патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Судя по описанию, полное отсутствие звука, огня и дыма.
Понятно, что это был не специальный патрон СП–1 или СП–2 из моего мира, который разработал Игорь Яковлевич Стечкин в 1955 году, но принцип похож. А значит, и портсигар, стреляющий беззвучными патронами, не дающими дыма и огня, было реально изготовить на полвека раньше.
– Благодарю, Пётр Владимирович. Вы мне очень сильно помогли, – поблагодарил я Маклера.
Артемьев склонил голову, но я успел заметить, как влажно блеснули его глаза, после чего он вышел из кабинета.
Я вновь прочитал информацию по патенту Бисселя, а потом положил в папку, где уже лежали листки с нарисованными портретами штабс-капитана. Наш художник-криминалист Куликов Иван Семёнович, как всегда, был на высоте. Со слов Уса и Чуба, плюс ещё четырёх атаманцев из конвоя, которые тоже обратили внимание на этого офицера, Куликов нарисовал его не только в офицерской форме, а также и несколько других его возможных видов в гражданском платье с использованием грима и других средств.
Также в этой папке лежали листки с моими эскизами устройства стреляющего портсигара и беззвучного патрона. Всё это я собрался показать Михаилу, Ширинкину и Кошко, которые должны будут собраться в кабинете у великого князя Михаила Александровича минут через пятнадцать. Я посмотрел на часы. Надо и мне поторопиться.
– Ваше императорское высочество, предположительно вот этот человек убил вашего брата. – Я положил перед Михаилом на стол лист с портретом предполагаемого убийцы в форме штабс-капитана.
– Это точно он? – спросил регент, впившись глазами в листок.
– Вероятность большая, ваше императорское высочество.
– Но откуда его портрет? И кто он? – Голос великого князя дрогнул.
– Я сейчас всё объясню. Посетив чердак Прачечного двора, я убедился, что вероятность выстрела оттуда с гарантированным поражением цели близка к нулю. К тому же для этого необходима хорошая винтовка с отличной оптикой, которую незаметно на чердак не пронесёшь, не вызвав подозрений. А такого факта выявлено не было. – Я по очереди посмотрел в глаза Кошко, Ширинкина и Михаила Александровича. – Тогда я подумал о том, как можно выстрелить рядом с целью, чтобы этого никто не увидел.
– И как же, Тимофей Васильевич? – Начальник столичного сыска, задав вопрос, смотрел на меня с искренним интересом.
Представляю, как он все свои мозги сломал, пытаясь раскрыть убийство императора и генерал-губернатора Бобрикова.
– В руках у убийцы должен находиться предмет, который не воспринимается как оружие и при этом может бесшумно выстрелить с надёжным поражающим, я бы сказал, убийственным воздействием. Вспомните трости с клинком внутри, а потом стреляющие трости. Но на эти предметы ближний круг охраны натаскан, как и на немедленное уничтожение лица, пытающегося их применить. Кроме того… – Я замолчал, задумавшись, как же более правдоподобно подвести свой рассказ к стреляющему портсигару.