Как мы уже сказали, король умер, не успев завершить это важное дело, так что в годы Регентства оно возобновилось с еще большей активностью.
Партия, в которую входили герцогиня Менская, герцог де Вильруа, Безон, Бисси и лично Дюбуа, метивший в кардиналы, встала на сторону папы.
Видя, что свободы галликанской церкви находятся под угрозой, Сорбонна и четыре епископа воззвали к церковному собору.
Именно в этот момент регент запретил что-либо говорить, писать и публиковать против буллы «Unigenitus».
Внезапно, в самый разгар этих религиозных скандалов, разразился скандал куда более громкий.
Дюбуа метил в кардиналы, и, исключительно для того, чтобы устранить все препятствия на его пути к этой цели, г-н де Тансен был послан в Рим. В 1718 году Яков III Стюарт, находившийся в изгнании в Риме, где он умирал с голода, предложил Дюбуа кардинальскую шапку, если тот будет выплачивать ему пенсион, распоряжение о котором сделает регент. Однако Дюбуа понимал, что принять кардинальскую шапку от претендента на английский престол означает уронить себя во мнении короля Георга; и потому он отказался от предложения Якова III, хотя и сохранив его письмо, чтобы воспользоваться им в случае надобности.
Между тем, вследствие смерти кардинала де Тремуя, стала вакантной должность архиепископа Камбре. Эта должность приносила доход в сто пятьдесят тысяч ливров и, кроме того, была важной ступенью к кардинальскому сану.
Дюбуа рассудил, что настал час использовать письмо, полученное им от Якова III. Он отправил его Нерико-Детушу, поверенному в делах Франции в Лондоне, приказав ему предъявить это письмо королю Георгу и попросить английского монарха рекомендовать регенту на эту должность его, Дюбуа, создателя Четверного альянса. Детуш явился на аудиенцию, вручил королю Георгу упомянутое письмо и высказал его величеству просьбу Дюбуа.
Король Георг рассмеялся.
— Государь, — произнес Детуш, — подобно вашему величеству, я понимаю всю странность этой просьбы, но я крайне заинтересован в том, чтобы она имела успех, ибо, если это случится, моя карьера обеспечена, а если, напротив, она потерпит провал, то я погиб.
— Но как, по-твоему, — спросил его король Георг, — протестантский монарх может вмешиваться в назначение архиепископа во Франции? Регент посмеется над такой рекомендацией и отложит ее в сторону.
— Простите, государь, — промолвил Детуш. — Регент посмеется над ней, это правда, однако он примет ее во внимание: во-первых, из уважения к вашему величеству, а во-вторых, потому что это покажется ему забавным.
— Тебе это доставит удовольствие? — спросил король.
— Да, государь.
— Тогда давай.
И он подписал ходатайство, которое на всякий случай заготовил Детуш и которое было послано регенту в тот же день; одновременно Дюбуа был уведомлен о том, что оно отправлено.
На другой день после того, как регент должен был получить рекомендацию, подписанную королем Георгом, улыбающийся Дюбуа появился на утреннем выходе герцога Орлеанского.
— Что случилось, и с чего это вдруг у тебя такое веселое настроение? — поинтересовался принц.
— По правде сказать, монсеньор, мне приснился забавный сон.
— И что же тебе приснилось?
— Мне приснилось, что вы дали мне должность архиепископа Камбре.
— Черт побери, аббат! — произнес регент, поворачиваясь к нему спиной. — Признаться, ты видишь весьма нелепые сны.
— Вот как! А почему бы вам не сделать меня архиепископом, как кого-нибудь другого?
— Выходит, ты серьезно меня об этом просишь?
— Вполне серьезно, монсеньор.
— Так вот мой ответ, аббат: ты не сегодня ночью грезил, а сейчас грезишь.
И он во второй раз повернулся к нему спиной.
Аббат чересчур поторопился и пришел на день раньше, чем следовало: депеша короля Георга задержалась и прибыла лишь вечером.
На следующий день Дюбуа явился к регенту, как и накануне.
— Ну так что, монсеньор, какое решение мы примем по поводу архиепископства, которое я просил у вас вчера?
— Послушай, — сказал регент, — ты сильно удивил меня, когда обратился ко мне с этой просьбой; так вот, я удивлю тебя еще больше: я дам тебе эту должность.
Дюбуа взял руку регента и поцеловал ее.
Однако Дюбуа в момент рукоположения в священство был кое-чем озабочен. Дело в том, что он был женат. Обращаться за разрешением на развод к Клименту XI, у которого он рассчитывал попросить позднее кардинальскую шапку, означало усложнить положение; и Дюбуа подумал, что ему куда быстрее и куда легче устранить свидетельства этого брака.
Дюбуа поделился своими затруднениями с г-ном де Бретёем, интендантом Лиможа. Господин де Бретёй, обрадованный возможностью оказать услугу человеку, от которого зависела вся его карьера, получил от Дюбуа все необходимые сведения, касающиеся имени его жены, названия деревни, где был заключен их брак, а также года и дня, когда это произошло.
Подкованный во всех отношениях, г-н де Бретёй отправился в поездку и настолько хорошо позаботился о мерах предосторожности, что прибыл в деревню, где происходило это венчание, в весьма поздний час и остановился в доме у священника, преемника того, что венчал Дюбуа.
Кюре, к которому г-н де Бретёй обратился с дружеской просьбой о гостеприимстве, был чрезвычайно рад принять у себя интенданта провинции и перевернул вверх дном весь дом. Из этого воспоследовал ужин, который г-н де Бретёй нашел превосходным; особенно изысканными, по его мнению, были вина хозяина. В итоге за столом достаточно быстро начались возлияния, во всяком случае их позволял себе кюре, и к десерту его взгляд уже не был безупречно чист. В этот момент г-н де Бретёй завел разговор о делах славного кюре, сказал, что у него нет никаких сомнений в том, что все его приходские книги содержатся в порядке, но, тем не менее, ради соблюдения формальности, он был бы не прочь взглянуть на них. Кюре, уверенный в исправном ведении своих церковных книг, поднялся и подал эти реестры г-ну де Бретёю, который после первой выпитой бутылки возобновил возлияния; так что была откупорена вторая бутылка, и, в тот момент, когда она закончилась, глаза кюре, давно уже мутные, закрылись полностью.
Увидев это, г-н де Бретёй отыскал в церковной книге год, когда происходило венчание, нашел страницу с нужной записью, вырвал ее и положил себе в карман; затем, поскольку стояла прекрасная летняя пора и уже начало светать, г-н де Бретёй разбудил служанку, дал ей несколько луидоров, поручил ей поблагодарить от его имени кюре и уехал.
В том, что касается записи о венчании, фокус удался.
Оставался брачный договор.
Это трудное дело было поручено все тому же г-ну де Бретёю.
Нотариус, засвидетельствовавший этот договор, умер лет двадцать тому назад; был вызван его преемник, и ему предоставили выбор между суммой в пятнадцать тысяч ливров и пожизненным тюремным заключением.
Нотариус нисколько не колебался и вручил подлинник договора г-ну де Бретёю, присоединившему его к записи из церковной книги. Обе бумаги были немедленно отправлены Дюбуа, и он их уничтожил.
Затем, чтобы не оставлять новому архиепископу никаких причин для беспокойства, г-н де Бретёй предпринял розыски г-жи Дюбуа и, в тех же выражениях, какие он использовал в отношении нотариуса, предоставил ей выбор опять-таки между суммой в пятнадцать тысяч ливров и пожизненным тюремным заключением. Госпожа Дюбуа взяла пятнадцать тысяч ливров и дала обещание хранить в будущем свой секрет так же, как она хранила его прежде.
Так что все было устроено к лучшему в этом лучшем из возможных миров, как позднее скажет Вольтер.
После этого аббат озаботился своим рукоположением в священство.
Он обратился с этим к кардиналу де Ноайлю. Но тот без всякого высокомерия, позерства и шума наотрез отказал аббату в его просьбе, причем никакие просьбы и угрозы не могли заставить его отступиться от этого отказа.
Тогда Дюбуа обратился к г-ну де Безону, брату маршала, переведенному из Бордоского архиепископства в Руанское; г-н де Безон проявил в этом деле больше услужливости, чем кардинал де Ноайль, и дал необходимые распоряжения для того, чтобы Дюбуа был рукоположен в главном викариатстве Понтуаза, подчинявшемся Руанской архиепархии.
Под предлогом важных дел, которыми он был занят, Дюбуа добыл папскую грамоту, позволявшую ему пройти все ступени священства одновременно. Так что в одно прекрасное утро он отправился в приходскую церковь главного викариатства Понтуаза, где епископ Нанта, как и обещал, в ходе одной и той же малой мессы посвятил Дюбуа в иподиаконы, диаконы и священники. По этому случаю регент подарил Дюбуа пастырский перстень, стоивший более ста тысяч ливров.
Затем он назначил его полномочным представителем на конгрессе в Камбре и отправил туда вместе с г-ном де Морвилем и г-ном де Сен-Контестом.
XII
Состояние финансов после краха системы Ло. — Судебная палата. — Продажа имущества Ло. — Опала и смерть д’Аржансона. — Кардинал Конти становится папой. — Дюбуа становится кардиналом. — Болезнь короля. — Гельвеций. — Радость народа. — Первые попытки оспопрививания. — Договоренности о брачных союзах короля и испанской инфанты, а также мадемуазель де Монпансье и принца Астурийского. — Господин де Сен-Симон, посол в Испании.
После того как система Ло рухнула, а сам он бежал, следовало подумать о том, как привести дела в то состояние, в каком они находились прежде.
Первым шагом к этому стало учреждение судебной палаты, на которую возлагалась почти такая же работа, какая в начале Регентства уже проводилась с откупщиками.
Расследование должно было коснуться пятисот или шестисот миллионов акций, которые, по слухам, были выпущены без королевского дозволения.
В ожидании начала работы этой палаты народу было дано первое удовлетворение.
Движимое имущество Ло было продано на открытых торгах, а его поместья конфискованы: поместий, сопряженных с титулами, у него оказалось четырнадцать.