орию, забыл родину и, живя несколько веков замкнутою зауральскою жизнью, перестал считать себя российским человеком. Куломзин писал в мемуарах, что перед его внутренним взором «каким-то кошмаром» стояла мысль о том, что «в более или менее отдаленном будущем вся страна по ту сторону Енисея неизбежно образует особое отдельное от России государство»79. Это приводило зачастую к необоснованным поискам сибирского сепаратизма. Иркутский генерал-губернатор А.Д. Горемыкин выискивал и вычеркивал в газетных статьях слова «Сибирь и Россия», заменяя их словами «Сибирь и Европейская Россия», вместо «сибиряки» требовал писать «уроженцы Сибири»80. М.Н. Катков и К.П. Победоносцев неоднократно напоминали Александру III об опасности областнических настроений в Сибири и происках поляков81.
Впрочем, другой наблюдатель, Фритьоф Нансен, рассуждая о возможности сибирского сепаратизма, оценивал его скептически. Напротив, утверждал он, сибиряки – это не ирландцы, добивающиеся гомруля, они никогда не забудут того, что они русские, и будут всегда противопоставлять себя азиатским народностям. Отвергал Нансен и опасение, что азиатские владения Российской империи вытягивают лучшие силы из центра страны, понижая тем самым ее экономический и культурный уровни. В отличие от испанских, португальских и британских колоний, Сибирь представляет, по его мнению, «в сущности естественное продолжение России, и ее надо рассматривать не как колонию, а как часть той же родины, которая может дать в своих необозримых степях приют многим миллионам славян»82.
Осознание экономического и культурного своеобразия Сибири, раздражение сибиряков, вызванное несправедливым отношением к ним столичных властей, создавало в сибирском обществе атмосферу отчуждения от Европейской России и общего недовольства, на которой и мог произрасти сибирский сепаратизм. Несмотря на многочисленные факты и свидетельства сепаратистских настроений, правительственных страхов и настойчивых поисков борцов за сибирскую независимость (или автономию), это неприятие существовавшего приниженного положения так и не переросло в реальную опасность утраты Россией Сибири.
Массовое переселенческое движение начала XX века, породившее напряженность в отношениях сибирских старожилов и новоселов, в известной степени сняло остроту опасности формирования сибирской идентичности и регионального патриотизма. В Сибири и на Дальнем Востоке все еще недоставало интеллектуалов, способных пропагандировать в массах идеи сибирской автономии, было мало высших и средних учебных заведений, местных культурных центров, а также региональных демократических институтов (не было даже земских органов), вокруг которых мог бы сфокусироваться сибирский патриотизм, перерастая во влиятельную политическую силу, способную, как это случилось в Австралии или Канаде, возглавить движение за независимое государство-нацию. Переселенческие общества внутренней Сибири и Дальнего Востока России в XIX – начале XX века имели низкие показатели этнической конфликтности, с тенденцией ее возрастания на фронтирной периферии: на юге Западной Сибири («киргизский вопрос») и юге Дальнего Востока («желтый вопрос»)83. Хотя Российская империя, а затем и СССР рухнули, однако, как отмечает Д. Дивен, новой России удалось вобрать в себя и поглотить в своем «материнском лоне» жемчужину своей имперской короны – Сибирь, и благодаря этому остаться великой державой (чего не удалось ни Турции, ни Австрии, ни даже Англии и Франции)84. В основном это произошло благодаря русским крестьянам-переселенцам, которые не только скрепили огромное имперское пространство, но и обеспечили перспективу национального строительства России.
Примечания:
1 Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия… Поли. собр. речей в Государственной думе и Государственном совете, 1906–1911 гг. М., 1991. С. 127.
2 Милюков П.Н. Очерки по истории русской культуры. М., 1993. T. I. C. 488.
3 Страна без границ. Тюмень, 1998. Кн. II. С. 6.
4 Ливен Д. Русская, имперская и советская идентичность // Европейский опыт и преподавание истории в постсоветской России. М., 1999. С. 299.
5 Барретт Т.М. Линии неопределенности: северокавказский «фронтир» России // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Императорский период: Антология. Самара, 2000. С. 168.
6 Ерофеева И. Славянское население Восточного Казахстана в XVIII–XX вв.: миграционное движение, стадии социокультурной эволюции, проблемы реэмиграции // Этнический национализм и государственное строительство. М., 2001. С. 333.
7 Уманец Ф.М. Колонизация свободных земель России. СПб., 1884. С. 33.
8 Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. Новосибирск, 1999. С. 103. Постановку вопроса о связи строительства империи с русской крестьянской колонизацией см.: Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997. С. 161–169.
9 Шиловский М.В. К вопросу о колониальном положении Сибири в составе Русского государства // Европейские исследования в Сибири. Томск, 2001. С. 14.
10 Миролюбов [Ювачев] И.Л. Восемь лет на Сахалине. СПб., 1901. С. 214.
11 Кропоткин П.А. Записки революционера. М., 1990. С. 189.
12 Куропаткин А.Н. Итоги войны: Отчет генерал-адъютанта Куропаткина. Варшава, 1906. Т. 4. С. 44.
13 Цит. по: Головачев П. Россия на Дальнем Востоке. СПб., 1904. С. 57.
14 Бродель Ф. Что такое Франция? Пространство и история. М., 1994. Кн. I. С. 272.
15 Горизонтов Л.Е. «Большая русская нация» в имперской и региональной стратегии самодержавия //Пространство власти: исторический опыт России и вызовы современности. М., 2001. С. 130.
16 Рибер А. Устойчивые факторы российской внешней политики: попытка интерпретации // Американская русистика: Вехи историографии последних лет. Советский период. Самара, 2001. С. 119.
17 Кэмпбелл Е. «Единая и неделимая Россия» и «инородческий вопрос» в имперской идеологии самодержавия // Пространство власти: исторический опыт России и вызовы современности. М., 2001. С. 206–207.
18 Шенк Ф.Б. Ментальные карты: конструирование географического пространства в Европе // Политическая наука. 2001. № 4. С. 14–15. См. также: Ремнев А.В. Географические, административные и ментальные границы Сибири (XIX – начало XX в.). В печати.
19 Записки Ф.Ф. Вигеля. М., 1892. Ч. II. С. 196–197.
20 Надеждин Н.И. Опыт исторической географии Русского мира // Библиотека для чтения. 1837. Т. 22. Ч. II. С. 39.
21 См.: Мирзоев В.Г. Историография Сибири. М., 1970. С. 139.
22 Васильев В.П. Восток и Запад // Восточное обозрение. 1882. 1 апреля.
23 Семенов П.П. Значение России в колонизационном движении европейских народов // Известия РГО. 1892. T. XXVIII. Вып. IV. С. 354.
24 Любавский М.К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века. М., 1996. С. 539.
25 Азиатская Россия. СПб., 1914. T. I. С. 199.
26 П.К. Значение Амурской железной дороги // Окраины России. 1908. № 17 (26 апреля). С. 250.
27 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. М., 1991. С. 486.
28 Вернадский Г.В. Против солнца. Распространение русского государства к востоку // Русская мысль. 1914. № I. С. 57–58.
29 Менделеев Д.И. К познанию России. М., 2002. С. 181–182.
30 Куропаткин А.Н. Русско-китайский вопрос. СПб., 1913. С. 55–75.
31 Завалишин Д.И. Письма о Сибири // Московские ведомости. 1864.24 октября.
32 Радде Г.И. Автобиография //Граф Н.Н. Муравьев-Амурский в воспоминаниях современников. Новосибирск, 1998. С. 171.
33 Н.Р. Ребиндер – вел. кн. Константину Николаевичу (1855) // Российский государственный архив Военно-морского флота. Ф. 410. Оп. 2. Д. 1016. Л. 11–12; Ф. 224. Оп. г. Д. 236. Л. 161–162. См. также: Bassin М. Inventing Siberia: Visions of the Russian East in the Early Nineteenth Century // The American Historical Review. 1991. Vol. 96. № 3.
34 Кропоткин П.А. Указ. соч. С. 173.
35 Барсуков И.П. Иннокентий, митрополит Московский и Коломенский. По его сочинениям, письмам и рассказам современников. М., 1883. С. 383.
36 Там же. С. 382. О православной миссионерской деятельности на Амуре см.: Исаченко Б.А. Православное миссионерство на Амуре во второй половине XIX в. // Вестник Амурского государственного университета. 2001. Вып. 12. С. 21–23.
37 Очерки истории белорусов в Сибири в XIX–XX вв. Новосибирск, 2001. С. 60.
38 Отчет по Восточной Сибири за 1860 г. // РГИА. Ф. 1265. Оп. 10. Д. 202. Л. 3.
39 Гильфердит А.Ф. Мнение западных славян об Амуре и его колонизации // Амур. 1860.28 июня. С. 373–374. В начале XX в. интерес к переселению проявляли черногорцы, см.: Хлебникова В.Б. Черногорцы на русском Дальнем Востоке и в Китае // Исторический опыт открытия, заселения и освоения Приамурья и Приморья в XVII–XX вв. (К 350-летию начала похода В.Д. Пояркова на Амур). Владивосток, 1993. С. 80–82.
40 Приморский военный губернатор П.В. Казакевич – генерал-губернатору Восточной Сибири М.С. Корсакову (24 июня 1864 г.) // Российский государственный исторический архив Дальнего Востока (РГИА ДВ). Ф. 87. Оп. I. Д. 287. Л. 25–31.
41 Всеподданнейшая записка генерал-губернатора Восточной Сибири М.С. Корсакова (19 декабря 1868 г.) // Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 400. Оп. г. Д. 162. Л. 11.
42 Записка старшего советника Приморского областного правления Аносова «О заселении средствами правительства Южно-Уссурийского округа Приморской области Восточной Сибири» //Там же. Л. 114.
43 Куломзин А.Н. Пережитое //Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1642. Оп. г. Д. 190. Л. 53; Д. 191. Л. 1–2.