едь такое количество живых существ нельзя спасти, как же он может избавиться от беспокойства?» – «Так ведь внутри природы самого Будды все живые существа уже спасены!»
Костя уставился в синие глаза и пробурчал, что ничего не понял в этой чепухе.
– Хорошо, тогда я расскажу тебе другую притчу, – Аня улыбнулась. – В монастырь прибыл издалека новый монах, и учитель встретил его вопросом: «Скажи мне, был ли ты здесь раньше?» – «Нет, – ответил монах, – никогда». – «Тогда выпей чаю». Но когда вслед за первым монахом в монастырь постучался второй, учитель и к нему обратился с тем же вопросом: «Был ли ты здесь раньше?» – «Да, – сказал монах, – мне как-то приходилось бывать в вашей обители». – «Тогда выпей чаю», – сказал ему учитель. К нему подошел озадаченный вэйна, наставник практики, и нерешительно спросил: «Почему вы, Учитель, советуете выпить чаю и тому монаху, что у нас никогда не был, и тому, кто уже обращался сюда за наставлениями?» – «Наставник, – обратился к нему учитель, – выпей чаю».
Костя ошарашенно несколько секунд смотрел на Аню, а затем начал хохотать. Тревога ушла, спокойствие горячей ароматной жидкостью растекалось по телу, вымывая возмущение, гнев, усмиряя взъерошенные нервы. Что ему помогло? Чай? Аня? Ее притчи? Костя не знал, но сейчас его это совершенно не волновало. Счастьем было сидеть рядом с любимым человеком и пить вкусный свежезаваренный улун.
В этот момент позвонил Алексей Веселый.
– Хорошо вы там, в Москве, умеете решать проблемы. Один звонок – и все тут бегают.
Костя не понял, с какой целью ивановский командор бросил это обвинение, так что просто промолчал. Тот не стал развивать тему, переключился на дело и сухо поинтересовался, что именно Косте от них нужно.
– Мне нужно найти одного человека, Ивана Успенского. Он недавно приехал к Борецкому.
– Успенский… Успенский… не помню такого. Вы ничего не путаете?
– Нет. По вашей базе он должен был проходить как клиент Борецкого.
– Я посмотрю. Что-то еще?
– Я бы хотел туда съездить. Вместе с Кирой.
Командор молчал целую минуту. Вопросов у него накопилось явно больше, чем он рассчитывал получить ответов, а гость подкидывал новые. Наконец он выдавил из себя:
– Как скажете, вы же тут распоряжаетесь.
– Хорошо. Тогда жду адрес… и Киру около дома Успенского через полчаса. – Костя в благостном настроении не реагировал ни на какие подколки и попытки его зацепить. Судя по голосу в трубке, собеседника это выводило из себя.
– Это все?
– Да. Но я очень надеюсь, что за Успенским будут внимательно наблюдать, и если он попробует скрыться, то его поймают. Он очень нужен Ордену. Живым и здоровым.
Костя с Аней как раз допили последнюю чашку, когда пришло сообщение с адресом. Увы, в такси вся приобретенная благость из Кости испарилась, так что к моменту встречи с Кирой он вернулся в свое обычное состояние – хмурое, нервное и угрюмое. Ожидание скорой встречи с Кучиком и страх, что она вновь сорвется, закручивали нервы спиралью.
Машина уехала, оставив их на ветру перед старым удивительным домом. Первый этаж – кирпичный, а второй – деревянный, и, судя по внешнему виду дерева, этаж надстраивали недавно, не больше двадцати лет назад, а вот кирпичу явно больше полувека. Подобных домов в Москве не встречалось, но в Иванове, как успел заметить Костя, это не редкость. Интересно, это от нищеты? Или дело не в дороговизне кирпича, а в долговечности дома? Низ гниет быстрее, да и пожары раньше были не редкость, зато жить приятнее среди деревянных стен, а не в каменном погребе.
Впрочем, мысли о местном зодчестве моментально испарились, как только подъехала Кира.
– Я не опоздала?
Девушки смерили друг друга оценивающими взглядами. Аня – наставническим, словно учитель оценивает уровень своего потенциального ученика. Кира же рассматривала ее как соперницу, за секунду подмечая все слабые и сильные стороны.
– Веди, – приказал Костя Кире. Ему сейчас было плевать на обеих. Его интересовал только Кучик.
По скрипучей лестнице они поднялись на второй, деревянный этаж и позвонили. За ободранной дверью переливчато заверещало, но ни шагов, ни каких-либо иных звуков не послышалось. Они снова позвонили и снова подождали минуту, слушая сначала лишь трели звонка, а затем тишину.
– Может, он вышел?.. В магазин или еще куда… – растерянно предположила Кира.
– Вышел?! В магазин?! Ваша служба безопасности чем вообще занимается?! – рявкнул Костя.
Кира побледнела и сжала губы.
– Мне сказали, что он там. Но круглосуточное наблюдение у нас только за самим Борецким, не за его клиентами.
– Просто великолепно! – выкрикнул Костя. После всех этих разговоров и выяснения отношений с горкомом он и так был на взводе, а тут еще провал с Кучиком.
На шум из квартиры напротив вышла пожилая женщина лет семидесяти в плаще, накинутом на домашний халат.
– Вы к кому? – поправила она пучок седых волос.
Костя мгновенно взял себя в руки и даже попытался улыбнуться.
– Я к знакомому приехал, Ване Успенскому. Он мне диктовал этот адрес, но что-то его дома нет…
– Иван Ильич? Да съехал он уже, а за квартиру уплатил до конца месяца. Не знаю теперь, можно ли ее уже заново сдавать или подождать, вдруг вернется.
– Не знаете, куда он уехал? – спросила Аня. – Мы надеялись застать его дома…
– Ой, милка, не знаю. Он мне записку сунул в почтовый ящик, мол, Катерина Степанна, уехал я, извини, что не попрощался лично, но тороплюсь.
– Когда это было?
– Дык вот в понедельник. Или во вторник? Нет, точно в понедельник, мне пенсию как раз принесли.
Костя прикинул даты: три дня назад, в день, когда украли кармограф. Похоже, Кучик действительно ищет прибор или даже уже нашел…
– А у него в Москве друг умер… – продолжила Аня. Соседка заохала:
– Да за что ж ему такое! Сюда приехал к умирающему брату, там друг умер. Ох, тяжко-то как! Может, он и уехал в Москву?
– А брат тоже умер? – Костя очень боялся спугнуть соседку, но не хотел упустить шанс выведать у нее побольше.
– Наверное, раз Иван Ильич уехал. Делать-то ему тут, видать, нечего стало. То все расспрашивал меня, как ивановские реинкарнаторы работают, приезжают ли на вызов или надо в дацан ехать. Я так поняла, у братца прописки-то нашей нету, вот Иван Ильич и суетился. Ну успокоила его, рассказала, что приезжает служба-то даже к тем, кто без прописки.
– Спасибо, Катерина Степанна! Квартиру, значит, сдаете? А то мне, может, придется в Иванове задержаться… А уж если Ваня тут жил, значит, место неплохое.
– Сдаю, милок, сдаю.
– Почем?
– Недорого! Всего восемьсот в день. Другой такой цены не найдешь!
– Хорошо. Если Ваню не найду и останусь тут – приду, – пообещал Костя. В принципе, даже не особо соврал. Хотя в Иванове он не останется, ибо Кучик явно уехал из города. Вот только куда?
– Ну что, упустили ваши безопасники Успенского, – зло бросил он Кире на улице. – И я тоже упустил. И снова – ни одной зацепки!
– Ну одна есть, – тихо ответила Кира. – Борецкий.
– Она права, – кивнула Аня. – Раз Успенский приезжал к нему, значит, Борецкий может знать, куда Кучик уехал.
Глава 9
– Амгалан Тумэнович, нам нужен Борецкий, он – последняя возможность выйти на Кучика. Но члена Ордена он и на порог не пустит. Давайте обратимся за помощью в местную сангху? – Костя ходил по комнате отеля, прижав телефонную трубку к уху.
– Нет, к буддистам не суйся.
– Но, Амгалан Тумэнович…
– Нет.
Костя закатил глаза. Ну вот, еще один командор боится перейти дорогу сангхе. Доржиев не похож на Оболкина, а в этом вопросе ведет себя так же. Или перестраховывается? Боится, что о приборе Леона узнает кто-то вне Ордена? В памяти всплыли слова Туманова о том, что возможность стирать карму – это прямая угроза власти Ордена. Неужели Туманов прав?
– Борецкий – буддистский монах. Если в монастыре с ним поговорят…
– Костя, нет! Я запрещаю обращаться за помощью в любой монастырь или дацан!
Костя растерялся от такого приказа и замолчал. Других идей не было, так что он продолжал прижимать к уху трубку, но не знал, что сказать. Командор воспринял молчание по-своему и пояснил:
– Они нам не помогут. Не помогут, но будут использовать нашу просьбу потом, в своих целях. У нас не просто так принято соглашение о невмешательстве.
– Но Борецкий – их монах, и он вмешивается в кармический закон… Это же даже не наши дела, это их касается напрямую…
Амгалан на несколько секунд замолчал, а затем произнес совсем другим голосом, тихим и мягким:
– Я тоже был буддистским монахом. До двадцати двух лет. В Бурятии. А мой отец служил в том монастыре ламой. Потом он уехал в Питер и основал там дацан Гунзэчойнэй, может, слышал про это.
Слышал ли он? Да об этом вся страна слышала! То-то фамилия командора ему с самого начала показалась знакомой. Ну конечно! Тумэн Доржиев! Буддийский лама, ученый, общественный деятель.
– Я не думал, что вы сын того самого Доржиева… – ошалело ответил Костя. – У вас, наверное, отличные отношения с сангхой?
– Они меня вышвырнули из монастыря, – хмыкнул Амгалан. – Сказали, выбирай: ты или монах, или реинкарнатор. Многие священнослужители считают беспамятных людьми второго сорта. Якобы что-то с нами не так, раз мы не помним прошлую жизнь.
– А им не приходило в голову, что, может, у нас просто первая жизнь?
– Приходило. Но в ходе многолетних философских диспутов на эту тему они решили, что новички на Земле не умеют чуять смерть. А те, кто чуют… вроде как плуги у крестьян. Нужные и полезные, но созданные только ради одного, люди-функции. «Плуг» можно улучшать, совершенствовать, но бессмысленно пытаться вести его по Срединному пути. По этому пути нужно вести крестьян.
– Поэтому вы ушли из монастыря?
– Ну по большому счету выбора-то у меня не было. Мне, конечно, формально его предложили, но… как отказаться от дара? Это физически невозможно. Я просто пытаюсь объяснить, что понимаю сангху лучше, чем ты, и что нынешние соглашения появились не просто так, это зафиксированное на бумаге статус-кво.