…Ну, слава Богу, я нигде не накосячил и история значимо не поменялась… Моё появление и проживание в прошлом нигде не отмечено и «артефакты» тоже не засветились. Вот и, ладненько!
Потом я позвонил Мозгаклюю. Конечно, сейчас полночь — но, не хрен спать, когда такое в городе твориться… Забыл, блин. Он и, не должен спать! Перед тем, как я отбыл на легализацию, я мы с ним по скайпу беседовали. Я сказал, куда иду и, что как вернусь, сразу же позвоню ему. Женька ответил, что будет ждать. Итак, звоню:
— Здорово, Женька!
— Да, вроде виделись…, — ответил тот, внимательно рассматривая меня через монитор, — что, вернулся? То-то, смотрю, прическа твоя поменялась…
Да, волос на мне растёт быстро! В армии, помню, доставало стричься часто. Хотел в прошлом в Нижнем у цирюльника постричься, но посмотрел и решил, что с той прической ещё заметнее будет…
— Вернулся, вернулся… Давай, я тебе вкратце расскажу, а то с позапрошлого века не спал!
И я Мозгаклюю быстренько всё обо всём рассказал… Очень быстренько. Где-то, с час.
— В, общем, у тебя всё получилось — можно и, нам с Ильичём готовиться?! — суммировал Женька.
— Да! Только, давай по-шурику, как договаривались… Как, там Ильич?
— Ильич бодрячком! Давай его пораньше к тебе отправим, а? А, то хоть и держится старик, но чую недолго ему осталось… А там, в твоей Пустоши, может посвежеет.
— А он готов? Ты как с ним? Поработал?
— Поработал, поработал… Он хоть сейчас — только книжки свои соберёт. Кстати, статей у него! И рукописей! Как уволили его в начале девяностых демократы за ненадобностью, так он всё пишет и пишет, пишет и пишет… Готовый живой классик марксизма-ленинизма! Немного отредактировать с поправкой на время и, можно… Да кстати, надо ему псевдоним клёвый подобрать. Чтоб, не стыдно было нам с тобой перед Марксом и Энгельсом! Хахаха!
— Хахаха! Подберём, подберём… Ещё, не то подбирали! — у меня на это большой опыт…, — а, чё подбирать, то? Тебе, что? Псевдоним «Ильич» чем-то не нравится, а?!
— Блин, даже не подумал!
— Вот, потому-то подобные тебе и, будут всегда в самом конце пищевой цепочки! Кстати, а старика никто не хватится? Ведь в этом мире он для всех пропадёт. А, туда-сюда я таскать его не буду… По причине, которую я тебе ранее рассказал.
— Да, он практически один живёт… Ну, скажет, что в гости поехал. А, там ты письма от него будешь отправлять. Придумаем, короче, что-нибудь…
— Да, надо его переправлять… Тринадцатого августа девяносто третьего года в Нижний будущий вождь мирового пролетариата приезжает. Нельзя упустить такой момент…
— Да, ты что?! Правда, что ли? Конечно, нельзя! Надо, что бы наш Ильич познакомился с настоящим — с реальным Ильичом и, тот его запомнил и заценил его мнение… Я, к тому времени, тоже должен быть там!
— К тому времени, возможно, всё мы будем «там»… Сам, то Ильич знает, куда отправляется и на что подписывается?
— Я его уже вплотную подвёл…
— Тогда, давай так. Где-то, через неделю — через две, ты с ним приезжаешь ко мне в гости. Затем мы с тобой побегаем через портал туда-сюда, выполняя некоторые мелкие миссии, а Ильич пока пусть восстанавливает здоровье в моём Замке… И, как только у него восстановится здоровье «здесь», а «там» будут созданы подходящие жилищно-бытовые условия, мы его «туда» отправим надолго… Скорее всего навсегда. Лады?
— Это когда, примерно?
— Я думаю, весной… «Там». «Здесь» — не знаю.
— Лады! Если, что — то, ещё созвонимся.
— Ну, давай… Пока. Чуть не забыл: пусть Ильич историю своих болезней захватит… В смысле, больничную книжку. И, лекарств побольше, которыми он от этих болезней лечится. Ведь, я же «там» ему ничего — кроме, разве что экологически чистого воздуха и продуктов без ГМО, предложить не смогу!
Не удержался и позвонил Автопому. Тот, спросонья, начал было громко материться.
— Спишь, да? — наехал я на него, — это, так ты за отечественный автопром анус рвёшь?!
— Ты, что? Вернулся?!
— Представь себе, да!
— Ну и, как «там»?
— «Там», все уже тебя ждут…
— Ну, а серьёзно?
— Всё нормально! Легализовался. Теперь, я для половины Нижнего в доску свой…
И я ему, вкратце — на полтора часа, рассказал о своих приключениях. Особенно, упирал как на достоинства, так и на недостатки «Хренни».
— Ты бери ручку и лист бумаги, Петрович и, записывай рекламации…
— У меня комп есть…, — пробурчал тот.
— Отвыкай. «Там» у тебя компа не будет…
— Что, совсем?
— Совсем. Будет парочка с нужной информацией… Но, это на всех! Тебя туда я лично подпускать буду очень редко.
Перечислил ему все «косяки»…
— Ерунда, — ответил Автопром, — исправим…
— Как с движками?
— Шатун железно обещал первый дать в следующем месяце…
— Как, там с грузовичком и трактором?
— Какой ты шустрый! Только начали… Это, для тебя целый месяц «там» прошёл… Ты бы, кстати, постригся бы… А, для нас то, «здесь» — нет!
— Ладно, ладно… Трудитесь! Тут, вот ещё что… Что-то я очкую, Петрович, — я рассказал ему про свои опасения, насчёт внезапного «отказа» портала, — и, с чем я «там» останусь?
— Ты, случайно, не хочешь свалить без меня? — подозрительно смотря на меня, спросил Петрович.
— Да, ну тебя на хер! Захотел бы свалить — свалил бы. И, к тебе за советом не пришёл бы…
— Аааа! Ну, извини. Спрашивай, что хотел?
— Всё же, «Хрень» слишком сложна для уровня тамошней технологии. Нельзя ли, что-нибудь ещё проще? Под тот уровень? Самому делать в металле не надо, мне только чертежи и технологическую карту…
Автопром почесал подбородок:
— Да, куда ещё проще… Ладно, подумаю.
Короче, проговорили мы с ним часов до четырёх утра… Проснулся… Мать моя! Десять часов! А, где Медвежонок? Звоню миссис Адамс:
— Что за дела? Почему горничной не наблюдаю?
— Доброе утро, Владимир Фёдорович! Горничная убралась и отпросилась… У неё «красный день календаря»… Вы, разве не в курсе?
Ах, да… Припоминаю… Забыл за месяц. Позвать Котёночка? Да, ну его… То есть, её. Потерплю до вечера, тут столько дел!
После завтрака, в столовой, когда пил чай… Тот самый. Половину я на кухню отдал, половину секретарше, Котёночку, то есть… Что бы мне запаривала, когда я работаю. Ох, и вкусный чай! Когда пил чай, подошли Спец с Геншей. Поздоровавшись, оба уставились на меня…
— Здорово, орлы! На мне, что? Цветы растут?!
— Здравствуйте шеф… Как, это Вы за ночь так обросли? — удивлённо спросил Генша. Спец же, невозмутимо молчал, только где-то в глубине глаз была лёгкая ирония… По ходу, он что-то прочухал.
— Сам вот — сижу, пью чай… И, потею, и потею…
— А, у нас к Вам серьёзный разговор…
— Если серьёзный, то садитесь, наливайте чай… Вы такой ещё не пили, отвечаю! Пейте и, спрашивайте.
Сели, налили… Сидят, пьют…
— Действительно, отличный чай! — аж, причмокнул Спец, — никогда такого не пил. Где взяли, Шеф?
— У меня свои поставщики… Так, что за вопрос возник?
Генша, покрутив вокруг глазами, переглянувшись со Спецом, спросил, тщательно, как на допросе подбирая слова:
— А, вот в этой «реконструкции»… Ну, про которую Вы нас подумать просили… Мы на какой стороне будем? За «белых» или за «красных»?
— За «красных»…, — не раздумывая, ответил я.
Генша опять переглянулся со Спецом — перед тем, как ещё спросить:
— А, извините, если что… Интересно было бы узнать, а почему?
— А, что Вас так удивило?
— Ну, Вы же из купеческой семьи, сам миллионер… Вам, по всем признакам за «белых» бы быть…
— Ага. И, в эмиграцию потом свалить. Нет, уж! Я собираюсь быть «красным» миллионером…
— А, не расстреляют?
— А, за что? — вполне искренне удивился я, — вы посмотрите на большевистское руководство тех лет: что-то простых рабочих от станка и крестьян от сохи я там не замечаю! Ну, разве что Ворошилов — слесарь… Да ещё Сталин — сын сапожника. Остальные, если не дворяне — как сам Ленин, так из банкиров — как Троцкий. Ну, или просто — из интеллигентов… Так, что среди них я буду выглядеть своим в доску! Если, конечно буду …издеть в тему.
Геньша подумал и согласился:
— Вообще то, да!
— Да, к тому же… Для чего, тогда я вас двоих подтягиваю? Чтоб меня расстреляли?! Нет, уж! Скорее мы с вами кого-нибудь — особенно шустрого, к стенке поставим… Ну, а вы? Вот Вы лично, Геннадий Алексеевич, за кого бы быть желали? За «белых» или за «красных»?
— Мой прадед, потомственный дворянин и штабс-капитан русской армии, добровольно вступил в Красную Армию и воевал за большевиков. Был взят белыми в девятнадцатом году в плен и расстрелян… Мотивы, такого его поступка мне неизвестны, но воевать против своего прадеда я не буду!
— Так, не взавпраду же… Это, же реконструкция! — что-то, разговор получается какой-то… Содержательный, но палимый. Или, они всё уже знают? — воевать то будем… Ну, типа, виртуально. Как в компьютерных стратегиях…
— Даже виртуально, не буду! — настаивал Генша.
— Вы могли бы поговорить со своим прадедом, рассказать ему о сталинских репрессиях, переубедить его…
— Переубедить своего прадеда??? Вы, случайно не издеваетесь? А, кто я такой, чтоб переубеждать своего прадеда??? Он, то — полный георгиевский кавалер, с пятнадцатого года воевал, а я кто?!
— Ну, к тому времени и, Вы могли бы стать георгиевским кавалером…
— Мой дед — тоже офицер Красной Армии, погиб в Великую Отечественную… Его, тоже надо переубеждать? Мой отец…
— Да, ладно, ладно… Что Вы развоевались? Вы спросили, я спросил… За «красных», значит, за «красных»… Даже, если меня и расстреляют! Заводы, что я построю, не расстреляют — это точно. А, умирать — когда-нибудь, да всё равно придётся! Тем более, за «белых» тоже небезопасно. Вон сколько народу с девяносто первого — кого «расстреляли», кого взорвали… Брата моего, хотя бы, вспомнить! А кого, вообще — под асфальт закатали…
Помолчали…
— Ну, а Вы, Александр Олегович, что молчите? — обратился я к Спецу, — Вы, за кого хотите «реконструироваться»? За «белых» или за «красных»? Кто Вы по происхождению?