— Как с продуктами? Поделились?
— Поделились… Только, сами — чтоб меньше отдавать, так наелись, что некоторые до сих пор их нужника выйти не могут. Овцу, единственную съели, одну козу и всех кур… Что с такими делать?!
А, что с такими сделаешь? Как говорил кто-то из великих, не помню, кто: «Эх, люди, люди! Жалкие отродья крокодилов…».
— Постараться понять и простить… Что ж, ещё?!
Оглядевшись на «строй», я заорал:
— Здорово, утырки! — и, не обращая внимания на ответные разноголосые приветствия, продолжил:
— Ну-ка, по шустрому: своё добро оставили на этой стороне площади, а сами перешли на ту и построились! Бегом, мать вашу!
Ещё с час продолжалась бестолковая сутолока. За это время подтянулись из нужников обожравшиеся и приехал на мотоблоке Громосека, вызвавший бурю разнокалиберных эмоций у пипла.
Я прошёлся вдоль «строя»… Млять! После недельного проживания в своём времени их рожи показались мне ещё более уродскими. И, вот с этими типами мне предстоит прогрессорствовать? Да, с мартышками из Африки будет легче! Может, туда и слинять? Поселиться у буров, показать им инфу из ноута про предстоявшую британскую агрессию, научить что делать… Сделать им атомную бомбу — урана то, в Южной Африке, хоть завались! А ещё больше в Южной Африке золота и алмазов… Хотя бы по одному месторождению того и другого и, «жить» можно! Хахаха!!!
Мечты, мечты… Буры — мужики серьёзные, себе на уме, да к тому же — религиозные фанатики. Ничего не выйдет!
Ну, ладно. Помолясь, приступим к делу. Первым делом надо выписать им трендюлей, чтоб бояться не переставали:
— Сегодня утром я, с возмущением и негодованием, увидел, как бабы набирали воду с этого пруда, — я показал рукой на левый, если смотреть от Замка, пруд, — тут же они мыли руки, ноги, а кто-то даже стирался… Вы, что? Совсем скоты?
Народ недоумённо безмолвствовал.
— Вы, что? Совсем скоты? — повторил я вопрос, — где пьёте там и гадите? В этом пруду вода для питья людям! Скоты, вроде вас пьют из правого пруда.
Пускай ещё спасибо скажут, что расстреливать сразу не стал — хотя, настроение такое сперва было. Поостыв, продолжил:
— Для питья Степан Лузер будет два раза в день — утром и вечером, включать помпу из левого пруда. Для животных и на хознужды, он же будет включать также, два раза в день, помпу с правого пруда. Там же — в правом пруду, можно и купаться… Если, ещё кого увижу возле левого — пусть, даже мимо проходит, убью падлу! Потом пусть не обижается.
На глаза, как на грех, опять попался Лысый:
— Ты, Лысый, назначаешься за это дело ответственным, — а, какой с него ещё был бы толк? — будешь следить, чтоб даже птички, пролетая над этим прудом, в него не какали… А, меня колышет, как? Построй себе будку на берегу, сиди в ней и гавкай… Степан! А, ты из молодёжи кого посмекалистее да пошустрее найди и, научи помпу включать, а то запаришься, на хрен…
— Тут среди вас, говорят, кузнец был… Выйти из строя!
Вышел какой-то гоблин…
— Ты, что? Кузнец?! Ну, тогда я — электрический самовар. Ещё, есть мастеровитые? — тишина в зале. Ладно, внесём уточнения, — печники есть? …Ну, кто хотя бы видел, как печи кладут?
Вышло двое… Тоже, не лучше — один другого краше…
— Плотники есть? Только, по честноку… Наеб…те, мзды получите!
Ещё трое вышло… Ну, топор в руках, по ходу, держать умеют — не более того.
— Все вы направляетесь в ремонтно-восстановительное подразделение, к Борису Михайловичу… Михалыч! — обратился я к Громосеке, — принимай контингент! Переписать, анкетные данные и, всё такое прочее. Сначала на общих основаниях пахать будете, потом восстановление домов и так далее. Ремонт инструментов, там и прочая мудотория… Кузницу сделать надо — лошадей ковать… Гоблин, ты лошадей подковывать могешь? Ну, смотри у меня, если что… Сам напросился!
Прошелся вдоль животных, остановился у коров… Ну и, коровы! Если б не характерные рога и коровьи сиськи, подумал бы, что это такие большие собаки…
— А, они хоть молоко дают? — из строя прозвучали утвердительный ответы, — ну, ладно… Пока есть их не будем, посмотрим на удойность.
Прошёлся ещё раз вдоль коров… Из восьми, их осталось только шесть.
— Где хозяйки вот этих двух коров? …Я сказал — «хозяйки», куда ты, на хер, вылез?! Те, кто их за сиськи дёргает…
Вышло две женщины.
— Направляетесь в животноводческое подразделение «Колхоза», в распоряжение Евдокии Фроловны…, — их коровы наиболее ухожены — значит, я надеюсь, и за «общаковскими» лучше других ухаживать будут… Не факт, конечно, — Евдокия Фроловна, забирайте коров, коз, этих двух женщин и идите заниматься своими делами. Как отпашемся и отсеемся, ещё пару дедов себе выберите — пастуха и скотника.
Подошёл, вернулся — точнее, к строю… Прошёлся пару раз вдоль него, присматриваясь.
— Выйти из строя! — обратился к здоровущей, хотя и высохшей и измотанной бабе, с рябым лицом. Раз она стоит в первом ряду, значит — глава семьи, значит — вдова…, — как звать, то?
— Фрося…, — женщина, по ходу, до смерти перепугалась.
— Дети есть? — кивает, хотя можно было и не спрашивать — за её спиной кучковалось с пяток разновозрастных ребятишек, мал мала меньше.
— Назначаешься, Фрося, — а, как это имя «по-взрослому»? Блин, не знаю! — заведующей столовой. Сейчас я отберу тебе с десяток баб почистоплотнее, будете готовить еду на всю эту толпу… Ну, что встала, как вкопанная? Бегом по телегам с барахлом, отбирать посуду для столовой… Не тормози, Фрося!
Прошёлся, отобрал для столовой десять баб в более-менее опрятном виде и одежде и двух дедов покрепче для мужской работы — дрова носить-рубить и прочего.
— Степан! Выбери дом неподалёку отсюда для столовой…
Степан, по ходу, сегодня запарился, но подсказал дельно:
— А чего его «выбирать»? Вон же — трактир бывший есть!
— А ведь и, точно… Там правда, от печи одни воспоминания остались! И из мебели ничего — ни стола ни лавки.
— Были б стены целы!
Пиломатериал в этом времени, по ходу, в немалой цене, поэтому во всём Солнечногорске днём с огнём, не найдёшь ни одной — хоть самой, что ни на есть, задрипанной доски…
Теперь надо озадачить Громосеку:
— Михалыч! Быстренько метнулся со своими орлами в тот трактир, что тебе Степан укажет — сооруди там нечто вроде временной печи, чтоб хавчик можно было готовить! К обеду чтоб всё было готово! Давай, только пошустрей — на том свете отдохнём с тобой, на этом нам с тобой отдыхать некогда!
«Михалыч» — Громосека, то есть, попытался было разинуть варежку:
— Я тебе, чё? Электрический?!
— Бегом сказал, ушлёпок!
Что-то, до фуя звездеть стал!
Прошёлся вдоль лошадей… Мля… Зайдём с того же конца — что и, с доярками и поварихами:
— Чья лошадь?
Лошадь была — набор костей для холодца, со слезящимися глазами… Но — почищена, расчёсана, в хоть и старенькой, но аккуратно чиненой сбруе. А телега, в которую она была впряжена, имела даже, нечто вроде украшений из разнообразных самодельных фиговин. Сразу видно, хозяин — заботливый лошадник:
— Как звать? …Да не лошадь, балбес! Тебя!
— Тихон, господин Стерлихов!
— Назначаешься, Тихон, бригадиром «БАМа». Это, если ты помнишь — подразделение «Корпорации USSR», занимающееся транспортными перевозками. …Извозом, блин! Если увижу, что справляешься — получишь зелёные штаны, как у Степана. Если увижу, что нет — пойдёшь в «Гулаг» простым землекопом. Сейчас мы с тобой отберём наилучших лошадей, телеги и людей к ним…
Из тридцати с небольшим лошадей и телег, мы с ним выбрали восемь более-менее приличных тех и других. После этого я назначил восемь человек «обслуживающего персонала» — ездовых к ним. «Обслуживающий персонал» я выбирал по тому же принципу, по которому выбрал Тихона, иногда советуясь с последним… Выбранных лошадей я приказал накормить овсом, а оставшихся просто пасти на подножном корму и потихоньку есть.
— Как, «есть»? — не понял Тихон.
— Вот так: ням, ням, ням… Прямо сейчас отведи одну из этих кляч на кухню, зарежьте её и прикажите бабам варить… Кстати, можешь прямо со своей клячи и начинать. Это — тебе первая проверка и, пример для подчиненных заодно.
— У нас не едят конины…
— Прикажу — будете жрать даже сырых лягушек! — вокруг собравшиеся навострили уши, — мне нужно, чтоб вы работали, а какие с вас работники, если вас ветром качает? Тех, кто не будет кушать конину я приравняю к саботажникам и членовредителям и, выгоню на хер! Понятно?
В ответ — угрюмое молчание. Значит, поняли…
Оставшиеся телеги я приказал откатить на кухню и пустить на дрова… В них, практически, ни одной железной детали! Такую же участь я приготовил всем найденным на телегах деревянным боронам и, более чем трём десяткам сох, большинство которых имело, всё же, железные наконечники. Хотя…
— Постойте-ка! — одну телегу, наиболее убоищную на вид, и такие же борону и соху, я приказал оставить на площади, — построим здесь постамент и водрузим на него это убожество — чтоб вы и, через сто лет не забывали, из какого …овна я вас вытащил!
Подумал ещё и, отобрал ещё одну соху — Боне в музей.
В одной из наиболее древних телег я заметил некий знакомый предмет:
— Кому принадлежит это изделие Страдивари?
Немного помявшись, вперёд выступил Лысый:
— Это моя балалайка, ба…
— Так ты, что у нас? Музыкант?
— …
— Макаревич плешивый, блин! Забирай инструмент, чё встал? Будешь на ней иногда бренчать — народ тешить… «Мурку», хоть знаешь?
— Чаво?
— Понятно… А «Владимирский централ»?
— ???
— Темнота! Ладно, забирай свою балалайку и, вали с глаз моих долой, на хер!
Пока с лошадьми и телегами туда-сюда, вернулся Лузер:
— Степан! Перепиши всех этих людей побригадно: этих баб в «Колхоз», этих мужиков в бригаду «БАМ»… Кстати, возьми в машине специальные журналы и автоматическую ручку для подобных записей… Да, да… В этом портфеле… А портфель что оставил? Он теперь тоже твой.