— Конечно, всё хорошее безумно много стоит… Но, никто не говорит, что деньги потребуются прямо сейчас и, в полном объёме! Проект уже есть, значит, только на этом мы очень прилично сэкономим. Далее, надо развернуть широкую пропагандистскую компанию среди, как простого народа — так и, среди купцов, чиновников и прочих более-менее состоятельных горожан, по сбору средств…
— Вы сказали «пропагандистскую…», дядя? — Племяш выглядел более перепуганным, чем надо…
Что, за чёрт?!
Ах, да! Слово «пропаганда» в этом времени несколько дискредитировано… После революционеров-народников, с такими «аргументами» пропаганды — как бомбы, которыми они швырялись в царей…
Быстренько переобуваемся на ходу:
— Извини, Племяш, термины — слова перепутал! Я имел в виду, подготовить побольше народных лекторов — которые, будут своими лекциями побуждать народ вести здоровый образ жизни… Ну и, главным образом — побуждать все слои городского населения, жертвовать средства на строительство системы городского водопровода и канализации…
— Думаете, пожертвуют, дядя? — перевёл дух мой прадед.
— Все от холеры страдают! Все! Я первый внесу… Пять тыщ рублей! Для примера. В газетах статьи надо писать и опубликовать, уличными плакатами агитировать, лекторов нанять поболее. Пусть народу лекции читают, как уберечься от холеры… Ааа! Я, кажется, уже говорил про лекторов…
«А, попозже — в году этак семнадцатом, эта система пропаганды и агитации нам может для чего другого пригодится…, — вдруг пришла „гениальная“ мысля, — главное, эту систему раньше времени в политике не засветить! Чтоб, народ в ней не разуверился и власть косо не смотрела…».
Немного помолчали подумали…
— Это Вы, дядя, конечно, всё здорово придумали — но, без поддержки губернатора нам ничего не светит — как Вы любите выражаться…, — ого!
Словечки из двадцать первого века здесь становятся крылатыми!
Если честно, я бы никогда не подумал, с местным губернатором Николаем Михайловичем Барановым у меня будут какие-то проблемы! Его биографию в Википедии я достаточно хорошо, буквально — досконально, изучил.
В Нижнем Новгороде, горожане Баранова — своего губернатора, уважительно называли «Орлом». И, не за просто так — от фонаря! Их Орёл не боялся ответственности, всегда брал её на себя — всю целиком и, умел защитить, в случае чего, своих подчиненных. Голод девяносто первого года он первым назвал голодом, а не «недородом» — как Государь-Император и, с этим голодом боролся так — как, того требовали чрезвычайные обстоятельства. В том числе и, зачастую — действуя «вне рамок закона»!
Когда началась холерная эпидемия, Баранов, не задумываясь ни на минуту, отвел под холерный госпиталь свою резиденцию. Когда появились первые признаки холерных бунтов, Баранов отдает краткий — но всем и, каждому понятный приказ: «Зачинщиков повешу на глазах у всех и, прямо на месте!»…
Какой разительный контраст с российскими губернаторами нашего — двадцать первого века! И, если с такими администраторами умудрились Россию просрать, то… Я, даже боюсь подумать, что с Россией может случиться при «наших»!
Кроме того, Баранов — изобретатель первого в России образца казнозарядной винтовки, принятого на вооружении в русском флоте…
И, вот с таким человеком, у меня намечаются какие-то непонятки: сначала запретил мне на «Хрени» ездить, потом… Хрен, знает, что потом от него ждать. Надо срочно подружиться!
— Племяш, а про губернатора ты информацию собрал?
Тот тяжело вздохнул:
— А, что толку от неё, от этой информации, сколь много её не соберёшь? Высоко Орёл летает, нам до него не дотянуться — государев человек…
— Что, вообще, никак? А я вот, например, слышал — заступая на должность, Николай Михайлович сказал, что двери его кабинета для любого будут открыты…
— Ну, так это он так сказал! Можете съездить и, сами — своими глазами, посмотреть сколько народу возле его дворца толкётся… И, что Вы думаете, каждого — даже, сиволапого мужика на приём пустят?
— Мужик, не человек, что ли?!
У Племяша, чуть глаз на лоб не вылез!
— Извини, Племяш! Привык я, что в Америке нет сословий и все люди равны…
— И, что, дядя? Самый последний негр, вот просто так, может прийти на приём к президенту?! Хотя бы… Кто там у них заместо губернаторов?
— Губернаторы, же… Согласен, Прокопий! Все люди равны, но возможности у всех разные.
— Жалует царь, да не жалует псарь… Ну, не того мы сословия, дядя! Хороший человек, наш губернатор — нам надёжа-государь иного и, не пришлёт! Но, столько вокруг него народу вьётся — что и, не протолкнуться…
Да если и, «протолкнёшься» — предположим, Мозгаклюй поможет… Кем предстанешь перед Орлом? Простым просителем? Типа, обидели твои полицейские держиморды — запретили на автомобиле кататься, помоги… Нет, не пойдёт!
Во-первых: терпил нигде не любят.
А, во-вторых: ну, предположим, добьюсь я своего — разрешит на «Хренни» по городу ездить… И, что? Это и, есть — моя самоцель?! Я за этим сюда из будущего явился?!
В-третьих: в будущем обязательно возникнут новые тёрки — новые проблемы, новые «запреты». И, что? Каждый раз — вот так, терпилой к Орлу-губернатору бегать?! Неее…
Нет! Надо стать такому губернатору соратником и сподвижником! Только тогда, когда от него лично и от местной — хотя бы, власти в целом, будет максимальная поддержка, я смогу осуществить свои «попаданческие» планы!
Можно было б, конечно, привлечь Мозгаклюя — как-то дойти до губернатора и «поковыряться» в его мозгах… Уверен, что получится. Но!
Но, хотя Женьке я безоговорочно доверяю, в каждом деле прибегать у его услугам было бы неверно… Если, он за меня всё без исключения будет разруливать — то рано или поздно, у него появится вопрос: а, на хрена тогда я ему нужен? Не люблю я ни от кого зависимости — характер такой. Да и, мало ли какая кошка пробежит между нами в дальнейшем, ведь верно? Да и, не всесилен Женька и не вездесущ…
Пока думал, Племяш, тоже — так же задумчиво, выдал:
— Есть тут одна небольшая мыслишка… Но, нет! Тоже не пойдёт…
— Давай сюда свою мыслишку, а пойдёт она или не пойдёт — а, поедет, это уже мне решать!
Надо же, хоть с чего-то — хотя бы начинать прикидывать?
— Вы, вроде, в Россию вернулись, чтобы жениться? — с лёгкой иронией глядя на меня, сказал Племяш, — вот и, женитесь…
— Кто? Я? Жениться?! Ты, что Племяш, несвежего чего съел?
Вообще-то, конечно, надо было б… Надо, обязательно жениться, причём — обязательно в этом времени!
— А, ради дела? — Племяш кивнул на кипу карт, схем, графиков и расчётов, — ради, всего этого?! Чтоб, «… в Нижнем забыли про холеру — а заодно и, про кучу других смертельных хворей»! А, дядя?!
Мой Племяш, он же мой прадедушка, меня явно брал «на слабо»!
— Ради дела? — я тоже посмотрел на эту груду документации, лежащую на столе. Почесал в затылке…, — ради дела можно. А, на ком? У губернатора, вроде, дочерей на выданье не имеется… Да и, сам говоришь: рылом мы не вышли на губернаторских дочках жениться!
— У губернатора есть любимая племянница… Но, не родная. От двоюродной сестры. Круглая сирота, воспитывается им с детства…
Блин, а в Википедии об этой племяннице ни слова… Грёбанная Википедия!
— Давай, давай! Продолжай! Что там, про племянницу губернатора?
— Девице двадцать четыре года — перестарок, конечно… Женитесь на ней и, все наши проблемы решены! — всё-таки, мордашка у Племяша — что-то уж чересчур, уж ехидная. Подвох какой-то, не иначе…
— А самому, слабо? Ты, же вроде, помоложе меня?
Не дай Бог, конечно! Просто я несколько растерялся — вот и, ляпнул не думая…
— А какая разница, помоложе или постарше! Бывает, муж старше жены на двадцать, тридцать лет. А бывает и, наоборот: молоденький, но бедный приказчик женится на старой — но, богатой вдовой купчихе. Всякое бывает, дядя — если, ради «дела»! Мне ж, никак нельзя на ней жениться, дядя! Я помолвлен уже — если, Вы забыли. Да к тому же Вы, всё же — дворянин! Вам легче будет.
— Личный дворянин, не потомственный. А курица, как говорится, не птица…
— Всё равно, Вам легче! Хоть какой-то, да дворянин! Я то, вообще — купец… Мне то, в ту сторону — даже дышать нельзя!
Я глубоко и тяжело вздохнул:
— Ладно, давай там дальше… Девице, говоришь, двадцать четыре. По вашим меркам — сам сказал, уже перестарок. Почему, до сих пор не замужем? Страшная поди, как ядерная зима…
— Какая, какая зима?
— Неважно… Так американцы называют очень суровую зиму. Типа, какая ядрёная зима! Давай не отвлекайся. Раз, до сих пор не замужем, значит — в наличии какие-то, скорее всего — физические, недостатки…
— Да, дядя…, — типа, сочувствую, но помочь ничем не могу, — изъянов с лихвой…
— Да, не тяни ты нищего за фалду! Давай полный расклад по племяннице губернатора, Племяш! Должен же я знать, на ком жениться должен…
Господи! Лишь бы не горбатая, не одноногая и не одноглазая! И, не отстающая в умственном развитии… А, рябую или страдающую целлюлитом жену — я как-нибудь стерплю! Палку, раз в неделю обеспечу…
Но, Племяш начал с более существенных недостатков:
— Ну, во-первых: она бесприданница… Сам, то наш губернатор живёт на одно жалование — часто, даже, вещи в ломбарде закладывает! А, что тогда про неродную племянницу говорить? Бесприданница, одним словом…
Как-то сразу отлегло от души. Племяш, как купец — сразу про материальную сторону дела…
— Это пьеса есть такая… «Бесприданница». У Островского, по-моему. Ничего страшного! В семье мужчина должен деньги зарабатывать… В нормальной семье!
— Во-вторых: она — «эмансипэ»…
Я рассмеялся:
— Чего?! «Эмансипэ»?! Ты ещё, Племяш, в Америке не был — настоящих «эмансипе» ещё не видел! Вот там — эмансипэ, так эмансипэ! Впрочем, я тебе уже рассказывал, Племяш…
— В-третьих: она вся в своего дядю — губернатора!
Я насторожился:
— …Чё? И, усы такие же носит?!
Проржавшись, Племяш меня успокоил: