…Проснулся наутро, ну совсем другим человеком! Выхожу в зал, а он просто битком народом забит! Карп со своими половыми с ног сбился, обслуживая — даже Глафира припахана, чего отродясь не бывало! И, весь народ на меня зырит, не отрываясь — как на шоумена какого… Как бы «звёздную болезнь» не подцепить!
Не успел в обеденный зал спуститься, как ко мне городовой на задних лапках — да не простой полицейский, а как минимум, помощник исправника! Я в их полицейских чинах ещё путаюсь…
— Господин Стерлихов, ваш автомобиль доставлен! — докладывает…
Ничего себе! А я вчера про автомобиль Губернатору, даже не заикнулся!
— Как доставлен? — удивился я.
Городовые, что? Уже автомобилями рулить умеют? А, бензин?
— Лошадиной упряжкой доставлен…, — правильно понял моё удивление помощник исправника.
Тут же мне под нос был подсунут документ, отменяющий запрет езды по городу на автомобиле… И, никакой бюрократической волокиты! Умеет, оказывается наш чиновник оперативно работать — надо лишь его под зад как следует пнуть.
Чудеса на этом в тот день не кончились, а только начались! Поехал по инстанциям проверить — перед отъездом, как идёт продвижение моих прошений. Так, всё было готово! Даже сумму, которую я должен выплатить за Болота и Приреченские Земли, пересчитали в сторону уменьшения — правда, на не очень значительную сумму, но всё же! Только, куплю-продажу земель надо было ещё в столице утвердить…
За одним документом я поленился в тот день заехать, на другой день отложил, так наутро мне его на дом принесли! Нет слов, одни эмоции… Причём — положительные эмоции!
С тех пор я довольно-таки часто ужинал у Губернатора. Нередко бывал и, в кабинете Губернатора — если, возникали какие-то срочные вопросы… Штатскому я подарил ручку-наливалку и анилиновые чернила и, мы теперь с ним стали большими друзьями!
Ещё три дня пробыл я в Нижнем, утрясая и улаживая некоторые небольшие делишки. Несколько раз побывал на Железоделательном заводе, проверяя как там Выдвиженец рулит, в ту ли сторону… Да, вроде в ту — порядка на заводе стало заметно больше.
Назначил старшего в «Школу публичных лекторов», снабдив его кучей методичек и инструкций. Это направления я и, не думал бросать, наоборот — только усиливать!
Вообще-то, правильнее было бы назвать её «Школой пропагандистов», но после народовольцев — как я уже понял, этот термин себя несколько скомпрометировал. Полезная штука, эта «Школа», очень полезная! Перед лицом грядущих событий. Надо будет только туда ещё и Мозгаклюя привлечь — для повышения эффективности…
Извинился перед учениками «автошколы», что прерываю из-за дел с ними занятия… Обещал летом, как из Питера вернусь, наверстать с лихвой.
Побывал на месте будущего городского водопровода и канализации иже с ним… Конечно, копать только начали. Но, начали же!
Подбили «бабки» с Племяшом и Климом… С бабками было туго. На лице Прокопия я увидел признаки начинающейся паники…
— Не очкуй, Племяш! Всё будет в шоколаде! — как только смог, морально поддержал я своего прадеда.
Ещё больше морально поддержал Племяша-Прадеда приезд Му-му со второй партией хабара, среди которого было двадцать ручных швейных машинок…
В последний день моего пребывания в Нижнем, подогнали опустевший фургон к тому «бомжатнику», где раньше жил Му-му с семьёй. Городовые, предварительно оцепив его, выловили не успевших убежать детишек общим количеством двадцать пять «голов» — от трёх-пяти до двенадцати лет. Те, что постарше были стреляными воробьями — привыкшими к «вольной жизни» и, просто так в руки не давались… Разбежались, короче.
Детишек отвезли на Постоялый Двор. Там их из фургона выгрузили, накормили, помыли, одели… При этом, трое самых старших сбежали вместе с одеждой. Снова погрузили «скелетиков» в фургон и отправили в Солнечногорск, в только что легально открытый частный детский приют имени Мишки Квакина. Как раз потеплело, в фургоне надышат — не замёрзнут… Их родителям было объявлено, что если хотят быть вместе с детьми, то пусть отправляются своим ходом в Солнечногорск… Работой, едой и жильём обеспечу. Но, по ходу, желающих будет немного… Нищета затягивает.
Третьего февраля, по «старому стилю», вслед за фургоном с детишками, под управлением Му-му, я выехал к себе в имение, в Солнечногорск… Просилась со мной Наташа, но я наотрез отказался — мотивируя тем, что Замок ещё не отремонтирован, жить ей будет негде. На прощанье мы с ней горячо, уже не по-детски поцеловались, нисколько не стесняясь окружающих и, я тронулся…
Не езда была, а мучение… Я ехал впритык за фургоном Му-му — так как дороги здесь вообще не чистились, колея от саней была узкая, а снег был глубоким и, я боялся застрять. Тем не менее, даже двигаясь за фургоном след в след — то и, дело «садился на пузо»… Тогда давил на клаксон — Му-му останавливался и лошадьми выдёргивал застрявшую «Хренни»… Заодно, выпускали погулять и, «сходить до ветру» ребятишек. По дороге недосмотрели и, ещё двое детишек сделали ноги…
Ночевали в Балахне, так как за день — естественно, до Солнечногорска не добрались. Му-му с фургоном и детишками ночевали на местном постоялом дворе, я опять у знакомого местного чиновника. К утру осталось только тринадцать самых младших ребятишек — в основном девочек… Остальные слиняли, вместе с купленной им мною одеждой, прихватив ещё кое-что из вещей Му-му, хозяина постоялого двора и его постояльцев… Ну и, ладно! Видно, судьба у них такая — быть шпаной. Я заплатил за украденное имущество и, мы поехали дальше.
Только я, на второй день поздно вечером, появился в Солнечногорске, как на меня обрушился девятый вал жалоб… Причём, первыми начали жаловаться, ни кто другие, как свои, попаданцы!
— Вы, Ваше Благородие, свалили — а, мы тут …битесь, как хотите!
Разнылся Боня на наскоро собранной «планёрке» попаданцев, перед отправкой в наше время. Надо же было провести по «горячим следам» «разбор полётов»! «Там» же некогда будет — прямо на празднование Нового Года попадём!
— Какие проблемы, Василий Григорьевич?
— Он, ещё спрашивает… Вот, например: учить машину водить, что я — что Женя можем… А, ремонт? Кто будет ремонтировать учить? В ремонте, особенно двигателя — ни я, ни он, не копенгаген…
— А, на что нам Борис Михалыч? — попытался я перевезти стрелки на Громосеку, — для эстетической красоты?!
— А, что сразу «Борис Михалыч»? — возмутился тот, — я, вам, что? Разорваться должен? Я вашу похабень — которую ваши утырки постоянно ломают, ремонтирую? Ремонтирую… И всё, что в округе ломается, тоже — я ремонтирую… Вон даже, из Починков свои керосинки привозить для ремонта стали.
Повествуя о своих трудах и достижениях, Громосека, мало-помалу выпячивал грудь:
— …Мало, того: игрушки, по просьбе Евгения Васильевича, для ваших балбесов делаю? Делаю! А, ещё и, преподавать устройство и ремонт автомобиля — так извините! Меня, Вова, ты своей работой, вот как загрузил!
И, Громосека провёл рукой по горлу:
— Я кадры кую…
— То-то, твоя «кадровичка» слегка располнела…, — съязвил Мозгаклюй, — прикинь, Вован: наш Михалыч скоро будет папой!
Ну, ни… Чего себе!
— Что, Михалыч, правда что ли?!
«Михалыч» гордо застеснялся… Млять… Теперь надо ещё искать нового учителя русского языка! «Старого» Громосека в декрет отправил… Вот такой подлянки, я от его не ожидал!
Я, с кислой мордой на лице, поздравил Громосеку с намечающимся пополнением в «семействе», сообщил, что по весне приедет в Храм священник — тогда и, повенчаются и продолжил планёрку… Боня продолжил ныть:
— Я ещё и, воскресную школу для взрослых на себе тащу и агрономические курсы…, — продолжал ныть Боня.
— Я не понял… Ты жалуешься или хвастаешься?
Попаданцы грохнули со смеху… Кроме Бони, конечно. Но, позже и он присоединился.
Потом разговор пошёл более конструктивно… Выяснилось, что Лобачевский, учитель математики — которого я в Нижнем нанял, вполне справляется с своими обязанностями. Вот только, тубик у него всё никак не проходит… Кашляет сильно и, быстро устаёт. Поэтому, на все сто заменить Боню по преподаванию математики он пока не может. Надо бы из будущего ему какие-нибудь лекарства принести… И, поговорить с Линем. Пусть барсучьего жира раздобудет.
Коновалом — фельдшером то бишь, вообще нахвастаться не могли… Он тут уже успел отличиться, вправив несколько вывихов, зашив несколько рванных порезов и, вырвав нескольким бедолагам зубы, применяя своеобразную анестезию:
— Прикинь, Вован, — прикалывался Мозгаклюй, — он так пациентов запугивает, что те даже пикнуть боятся — любую боль терпят! Очень интересный психологический тип, сейчас вплотную с ним работаю…
— А, как основная работа? Как развивающие игры?
— Всё на полной мази…, — и, Женька дал полный отчёт.
Мозгаклюй не был бы Мозгаклюем, если бы не нашёл тех, кто будет пахать за него: в каждой возрастной категории он нашёл заводилу, грамотно тех морально и материально мотивировал, наскоро обучил, преподал несколько приёмов и те, сейчас увлечённо возились со сверстниками, играя в развивающие игры. Сам же Женька, только ходит контролирует — великолепный пример эффективного менеджмента!
Старшей над ними он поставил Настю… Ну, ту что Воробушек — из детского приюта. Которую, я ещё отшлёпать запланировал, как подрастёт…
— У девчонки явный педагогический талант. Клянусь могилой Зигмунда Фрейда! Эх! К ней бы толкового наставника, типа Макаренко…
— Ты уж молчи про Макаренко, не порть настроения…
Сам Мозгаклюй — естественно, следит за процессом, контролирует… Молодец! Не пустил всё на самотёк! Ну и, «квалификацию» «заводилам» повышает — образовал нечто вроде педагогических курсов.
— Везёт же некоторым…, — с жгучей завистью произнёс Боня. Не понятно, прикалывается или, и вправду завидует…, — лучше всех устроился! «Проедется» с утра по ушам доверчивым детишкам и, на целый день в посёлок сваливает.
Громосека тоже, неодобрительно, посмотрел на Мозгаклюя… Ну, Мозгаклюй такой… К нему привыкнуть надо. И, переболеть!