С полчаса мы молчали, крестьяне копали, я думал… Понятно, в принципе… Во-первых: пережитки патриархата, традиционного уклада… С земли сходят только по крайней нужде и, то — только самые неудачливые. Остальные насмерть вцепились в свой клочок… Даже, не в свой! Земля то — «общественная» и, каждый год перераспределялась между «едоками». Во-вторых: приходит крестьянин в город работать — а там он, и на хер никому не нужен! Ибо, нет у него никакой квалификации. Так, самый примитивный труд только: принеси-подай, здесь копай — там не копай, бери больше — кидай дальше… За сущий мизер. А, учить его никто из «частников» не будет: выучи такого, а он к другому хозяину уйдёт — вольный же! Такая же шняга и, «у нас» — в России конца двадцатого века образовалась, сам был тому свидетелем. Нужна государственная система профобразования! А, про неё никто не думает «здесь» и, «там» — думать уже про неё забыли…
Деньги давай — научим! Денег нет? …Ну иди тогда, яму копай! Или не копай и сдохни…
Наконец, мужики все разом сели отдохнуть, перекурить вонючим самосадом и попить воды.
— Лопата, какая острая! Сама копает! — восхитился обыкновенной — «совковой» ещё, штыковой лопатой Шустрый, — с Америки привёз, барин?
— С Америки, с Америки… — чёрт бы побрал, эту Америку…
— Как, там — в Америке, живётся? — вдруг спросил Угрюмый.
— Везде живётся одинаково, — подумав, ответил я, — если денег много — живётся хорошо. Если денег нет — то плохо… Хоть в Америке, хоть в Африке.
— А, как крестьяне живут в Америке? — уточнил вопрос Угрюмый.
Вот же, пристал! Как бы, так ответить…
— В Америке нет крестьян.
У мужиков отвисли челюсти:
— Что, никто не пашет, хлеб не сеют? А, едят что? — недоверчиво прищурился Шустрый.
— В Америке землёй владеют фермеры — это, типа наших помещиков. У них работают наёмные рабочие… Много сезонных работников, особенно мексиканцев.
— Это, что? Негры такие? — проявил эрудицию Угрюмый.
— Да, нет… Это, приезжие из Мексики — страна есть такая. Вот те — натуральные крестьяне, прямо как вы! Такие же бедные… Те, кому вообще край — едут в Америку, как вы в город.
— А, негры? — не унимался Угрюмый.
— Негры тоже работают (в те времена негры, кажется, работали), куда они с фазенды денутся?!
— Плохо живут? Негры и эти, как их… Месиканцы?
— Крестьяне везде плохо живут. Ну, а сами фермеры живут хорошо! Пашут не лошадьми, а машинами. Сеют и убирают тоже ими. Рабочие, что этими машинами управляют, хорошо зарабатывают и, тоже — живут довольно таки неплохо. Да и, мексиканцы…. Те, что в Америке сезонно работают, если честно, получше вашего живут. Не слышал, что бы они с голоду как вы дохли… Наоборот — множатся, как тараканы!
— Голод оттого, что баре хлеб немцам продают! — вдруг выдал Смелый.
Остальные на него испуганно зашикали. Представляю, что он говорит по-пьяни!
— Давай так: ты ничего не говорил, а я ничего не слышал. А, будешь язык распускать, точно на Сахалине окажешься!
Долго молчали. Потом, я решил продолжить разговор:
— …Американцы тоже много хлеба продают и, всё больше и больше с каждым годом. И, это хорошо — фермеры богатеют, государство богатеет и, у простого народа работа есть…
Да-а-а! К сожалению, разговор не получился:
— Дык, мы разве против государства и Государя Амператора?! Да, ты хочь весь хлеб продай! Весь, до последнего махонького зёрнышка… Государство не разбогатеет — только баре разжиреют, а мы все сдохнем!
Это опять Смелый.
Нет, этот точно когда-нибудь дочирикается! Мужик, явно ещё после стресса не отошёл, вызванного голодом… Позже, может успокоится. Но, вообще то, это знаковый показатель — земледельцы против экспорта своей продукции! Скажи кому такое «у нас»…
Тут, подъехал Мелкий… Надоело ему видать, в одиночестве кататься, решил перед мужиками покрасоваться. Всё внимание перешло на него, слава Богу, а то разговор не туда зашёл! В принципе, мне местный расклад ясен…
Тот, что Помельче, тоже попросил разрешения покататься. Не смог отказать ему, глядя в умоляющие глаза… Радости то, полные штаны! Ездил правда, он очень плохо — падал часто, особенно по началу. Мелкий его критиковал и, напросился на подзатыльник.
К шести часам вечера мужики яму закончили, даже на полметра перекопали.
— Может, ещё что, барин? — преданно заглядывая мне в глаза, спросил Шустрый.
Вот, блин, на ужин напрашиваются! Ладно, не отпускать же их домой — в долгий путь, без ужина! Может это и, вполне себе «по-барски» — но, не по-людски, как-то…
— На кухне порядок наведите — если на дорогу покушать хотите! Все кирпичи вынести во двор и сложить возле стены, я укажу какой… Печь доломать, только аккуратно — дымоход не обрушьте! И, весь мусор убрать и в степи закопать. Чуть не забыл: надо бы, какое бревно, а лучше брус, из села привезти — на засов в гараж…
— Куда, барин?
Да! Штирлиц из меня не получится…
— Конюшня так, по-американски называется — всё отвыкнуть не могу. Так съездите? У кого лошадь получше?
— Аааа… Сделаем!
Лошадь покрепче оказалась у Угрюмого. Правда, это не его лошадь, а того же «друга» Петрухи. Съездили за бревном. По дороге Угрюмый — которого в миру звать Анисим, выпросил у меня все пустые пластиковые бутылки, консервные банки, обёртки и т. д… Когда мы вернулись с бревном, он всё это «богатство» оперативно спрятал в свой мешок и заныкал на своей телеге.
За два часа мужики с работой управились. Ужин к тому времени, как раз, поспел. Я что-то — неожиданно для себя расщедрился и, увеличил объем ужина раза в полтора — по сравнению с обедом.
Покушали, крестьяне поблагодарили и начали собираться в обратный путь… Уже отъехали, как я вспомнил:
— Минутку, мужики! Гостинцев для ваших детишек я вам приготовил…, — ведь чуть не забыл, блин.
Первые симптомы склероза, что ли? Раздал по килограммовому пакетику конфет. Потом обратился к тому мужику, что — Помельче:
— А, это тебе, парень… Как зовут, то? Запамятовал…
— Степаном кличут, барин…
— Это тебе лекарство от чесотки, Степан. Мажь свои болячки на ночь, в течение недели. Только не мойся в это время, понял?
— Понял, барин. Спасибо тебе, барин! Молится за тебя, день и ночь буду! — Степан сделал попытку пасть на колени, еле успел поймать.
— Храни банку с мазью не за печкой, где-нибудь в прохладном месте… Погреб у вас есть?
— Есть погреб, есть!
Расстались, практически друзьями… На прощание Смелый выдал:
— Всё-таки ты, барин — какой-то не такой…
— Какой, это «не такой»?
— Не такой, какой-то… Не от мира сего, что ли… Не бывает таких бар на этом свете!
Вот, это он в точку!
— А много ли, ты бар на свете видел, а?!
— Да ты поверь уж, барин, что много…
Глава 5Что делать, то?
«Наши либералы уверены, что благосостояние Западной Европы и США связано не с колониальными войнами, не с ограблением огромных территорий, не с эксплуатацией Индии, торговлей опиумом в Китае, сгона с земли аборигенов Австралии, индейцев, маори и прочих канаков, не с работорговлей и т. д. — а с тем, что там гомосексуалисты могут проводить парады, карикатуристы изображать пророка Мухаммеда, бабы — ходить по городу практически голышом, наркоманам раздают бесплатно шприцы и презервативы, а в школах обсуждают с детьми все возможные варианты коитуса.»
Сказать, что настроение с утра было х… Хреновое — в общем, значит — вообще ничего не сказать! Оно, настроение, вообще было, ни в пи… Очень плохое настроение, короче! Даже, горничная Оля прозванная мною Медвежонком — в своей новой «спецодежде», смогла только лишь отчасти слегка улучшить его… Так, что мы с ней сегодня по «сокращенной программе» и, после поверхностной уборки в спальне я отправил её домой.
Хотел поговорить с ней об предохранении… Что-то она в этом деле, вообще — есть у меня подозрение, ни в зуб ногой! Потом передумал. «Семейная жизнь, что-то не складывается, — мрачно я думал, глядя, как она прибирается перед уходом, — может, хоть так потомство оставлю. А, алименты? Смешно боятся алиментов человеку, который золото из ничего делает…. Да и, если даже? Жалко собственному ребёнку, что ли? Ну, и, если что, завсегда можно от алиментов в прошлое слинять. Ха-ха-ха!»
Настроение немножко улучшилось, но недостаточно — даже, для хорошего аппетита. Как, только начал завтракать, перед глазами возник Мелкий со словами: «…Ещё как плакал, когда двойняшек хоронил….». Поковырявшись в тарелке, я встал из-за стола, успокоил изумлённую миссис Адамс, сказав: «Очень вкусно, не беспокойтесь! Просто мне сегодня, что-то не по себе…».
Закрылся в спальне и, весь день практически, не выходил… Вот, чёрт! Никогда не думал, что превращусь в рефлектирующего российского интеллигента, с его неизменным «что делать?». «А и, вправду, что делать, то?» Что делать, что делать! Сходить ещё — раз десять через портал, нарубить побольше «капусты», а потом залить бетоном этот погреб до самого верха, да и всё. Любой нормальный человек, наверное, так бы и поступил…
«Тебе, дураку, досталось по недоразумению величайшее чудо — временной портал, а у тебя других идей, кроме, как трахать собственную горничную, не возникло!?» От этой мысли меня аж, подкинуло с кровати, на которой я развалился, занимаясь самокопанием — которое, Мозгаклюй называл психологическим рукоблудием. Ну, а что? Заняться прогрессорством, что ли? Подсказать царю, как сделать атомную бомбу, или ещё что? А ты то, знаешь сам, как её сделать?
«Нет! Сунуть ребёнку, чуть не подохшему от голода, батончик „Сникерс“ и, на этом всё: „Дорогие предки! …битесь тут сами — как хотите, а я пойду, в светлое будущее — потрахаю собственную горничную в позе лотоса!“ Мля… Далась же тебе, в смысле — мне, эта горничная! …А если, от моего вмешательства будет ещё хуже?
„Вот я смотрю в окно на пруд. Предположим, я вижу, как в пруду тонет ребёнок… Я же побегу его спасать, а не начну думать, что из этого ребёнка может вырасти какой-нибудь подонок. Так? Или, не так?!“ Так, не так… Так его перетак, и мать-перемать, раз-этак!!! Ну и, примеры у… Меня! А, как же бабочка Брэдбери?