— …Где, это я?
— У меня дома, не на своей же помойке.
— А, ты кто такой? Иди нах!
Адресованная другу, ходит песенка по кругу… Очень быстро мне это начало надоедать:
— Кто, кто… Дед Пихто!
— Слышь, Пихто, дай чё накатить! Будь человеком, а…
Захотелось «дать» ему в ухо, да так — чтоб, сразу с копыт, но я вежливо предложил:
— Вот, водичка свежая — только что из-под крана…
А, что если сдохнет, не опохмелившись? До фуя таких случаев… Блин, не продумал я это дело! Будем надеяться, таблетки помогут: недаром у них цена — мама не горюй! Дороже, чем у «Виагры», наверное…
Опять послал, но воду, с растворённой таблеткой, всё же выпил… Блин, ну когда же его отпустит! Не дай Бог, соседи ментов вызовут, если поднадоест слушать в ночи его шаляпинский басок.
— Ты, что, меня похитил? В рабство?
— Похитил, похитил… В рабство, в рабство… Попей, вот водички и на фазенду.
Да… Если соседи ментов вызовут, то у последних ко мне будет очень много вопросов!
Я смотрел на него и думал: «Это же надо, так умудрился довести себя до нижней точки! Они же с Автопромом, практически, ровесники. Тот то, ещё по девкам скачет — как козёл, а этот — кусок …овна, никак больше не назовёшь». На вид, даже — лет семьдесят дашь, если не больше. На левой руке двух пальцев не хватает — мизинца и двух фаланг безымянного, на ногах, тоже — половины пальцев нет. Отморозил, не иначе, зимой по-пьяни.
«Отпустило» Громосеку только утром. Намаялся я с ним, нет слов… Почти упаковку чудо-пилюль на него извёл! Слава Богу, хоть соседи ментов не вызвали. То, ли звукоизоляция такая хорошая, то ли соседи с дефектами слуха попались…
— Есть, что-нибудь пожрать, Вова?
Ура! Заработало!!!
— Конечно, Громосека, есть! Для тебя у меня есть «Ролтон». Счас, я тебе его запарю…
Не чёрной икрой, же, его в самом деле, кормить! Не привыкшие они к чёрной икре. Ещё, в машине обделается. А, вот бичпакет ему — в самый раз будет.
Слопав, тарелку горячего супа быстрого приготовления, Громосека сильно вспотел и, вырубился. Я, даже, немного испугался, не умер, ли? Нет, просто спит. Я тоже перекусил слегка — тем же «Ролтоном», и — одним глазиком, вздремнул…
Продрых, алкаш чёртов, до обеда! Проснувшись, мы с ним пообедали, чем Бог послал, то есть — теми же «опарышами» и, у нас состоялся конструктивный разговор. Громосека, был вполне вменяем, хотя, его не по-детски колбасило — руки так и, ходили ходуном. А, не зря ли, я с ним мучаюсь — будет ли с него толк? Надежда только на чудодействующие свойства Солнечной Пустоши…
— Ты давно на себя в зеркало глядел тревёзлыми глазами, Борис Михалыч?
— ???
— Глянь, вон на себя в зеркало!
Погляделся на свой облик в хозяйском старомодном трюмо и чуть ли не расплакался, а я добавил:
— Знавал я нескольких покойников — недельно давности, так у них видон получше твоего был! По ходу, тебе уже недолго осталось это небо коптить…
— …Вова, закурить не найдётся?
Зная, что Громосека ещё и курит, я купил блок самых дешёвых сигарет, что нашёл в первом же магазине:
— Найдётся… Вот тебе «Донской табак» — покопти напоследок.
— …Борис Михайлович, я тебе делаю предложение, а решать тебе: или ты работаешь у меня два года в месте, где климат способствует излечению алкоголизма. Или, если мы с тобой не договариваемся, возвращаешься на свою помойку и, скорее всего — скоро подыхаешь. …Ну, чё? Думай быстрее, Михалыч!
Во взгляде Громосеки мелькнул лучик надежды:
— Что, вправду, есть такое место?
— Есть! Я что, врать тебе буду? Солнечная Пустошь называется. Район такой, в Нижегородской области, районный центр — Солнечногорск.
— Да, что-то такое слышал…
Клюёт!
— Там, даже наркоманов, лечить начинают! Тебе, тем более попробовать стоит… Да и, что тебе терять, сам подумай?! На крайняк там останешься бичевать — там климат помягше…
— Предлагаешь у тебя работать? В рабство, что ли загоняешь? Так, я уже был в рабстве — у чеченов. Сбежал! И, от тебя я сбегу!
Тьфу, на тебя! Громосека был неподдельно горд. Действие таблеток прекращается, что ли?
— Какое, на хрен, «рабство»? Давай, я тебе чаю налью — за чаем разговор всегда продуктивнее получается, чем насухую…
— …Какое, Громосека, на хрен, рабство?! Ты работаешь у меня два года по договору, который ты читаешь и подписываешь у нотариуса… У тебя есть документы? Нет? Дело осложняется… Ну, ничего! Подписываем при свидетелях, которым ты доверяешь. Ты Автопрому доверяешь?
— Виталию Петровичу доверяю, как родному!
— Как, замечательно, то! Так, вот… Работаешь у меня два года, всё по закону — восьмичасовой рабочий день, пятичасовая рабочая неделя — то, да сё… Отпусков давать не буду, ты уж извини — компенсирую при окончательном расчёте деньгами.
— Что за работа? Шлакоблоки лить? …Не, не потяну — силы у меня уже не те.
Как будто, были у него когда-то «те» силы, Квазимодо семимесячное!
— Не… Работа — как раз по твоей квалификации! Пока, мне по ремонту особнячка помогаешь, а там — дальше, посмотрим. Полностью на моём обеспечении будешь! Денег я тебе на руки давать не буду, ты уж извини — сбежишь и снова забухаешь. Но, через два года — день в день, восстанавливаю за свой счёт твои документы и покупаю тебе квартиру в Солнечногорске. Будешь жить себе, поживать и пенсию получать! Может, бабку себе, какую заведёшь… Бабки там у нас — ну, просто огонь! Кровь с молоком. Ну, очень сексапильные бабушки, короче. Сам иногда к ним заруливаю… Такое вытворяют! Ну и, как тебе?
Квартиры в Солнечногорске, совсем ничего стоят — не обеднею, если что…
Громосека задумался.
— Ну и, чё ты завис? На помойке тебе лучше будет, что ли? Вот тебе договор, читай… Что тебе в нём не нравится?
— Да, я без очков не вижу…
— Ладно, поехали к Автопрому, он тебе прочитает. По дороге очки купим… Опять, что-то не так?
Громосека очень жалобно посмотрел на меня:
— Нет, не получится… Не смогу я жить, Вова, без неё — без водки то… Будь она проклята!
А, ведь и, правда, не сможет! Не держать же, его до конца жизни на этих пилюлях — разорюсь, на хер… Не продумал я этот момент!
— Ну и, сколько тебе водки в сутки надо, для полноты счастья? Но так, что бы ты и, трудоспособность не потерял?
— Ну, литр…
— Сколько? Литр?! Да, спорю на барбариску — тебя уже со стакана вырубает! В, общем, так: на пробу, первое время — стакан утром и стакан вечером. Потом, будем пробовать снижать дозу… Идёт?
— Маловато, конечно…
— Иди, на своей помойке поторгуйся. Так, идёт или нет? Не слышу!
— Да идёт, идёт. Но, чтоб стакан был двухсотграммовый, без обману…
Так, второе дело сделано! Ну, почти…
— И, это… Две пачки сигарет — вот таких, в день! — спохватился Громосека.
— Какой разговор, Михалыч! Забирай вот, весь этот блок. Посиди, пока… Чай попей. Он полезный для тебя — в нём много витаминов, а я пока договор перепишу.
Конечно, без нотариуса договор — филькина грамота. Но, всё же — пусть лучше, хоть такой будет…
Дальше всё пошло, как по маслу. В присутствии Автопрома Виталия Петровича и, ещё трех — обалдевших от вида практически трезвого Громосеки свидетелей, был зачитан и, потом подписан мною и Громосекой Борисом Михалычем, означенный договор в количестве трёх экземпляров. Присутствующие в предшоковом состоянии свидетели, тоже расписались. Один экземпляр был оставлен у Автопрома и, по одному досталось мне и Громосеке.
Попрощавшись с Автопромом и другими работниками отечественного автосервиса, мы с Громосекой, выехали в Солнечногорск. Уже за Тверью, я вспомнил:
— Автопром Петрович, — звоню, — самое главное то, я забыл сказать!
— Что там опять у тебя, баламут-реконструктор?
— Мой любимый цвет — чёрный!
— Ааа! …овно вопрос. Сделаем!
Теперь осталось придумать, как Громосеку в прошлое переправить, причём, так — чтоб, ни он этого не заметил, ни мой «персонал». Ну, первое решается довольно просто! Когда мы уже ехали по степям Солнечной Пустоши и, до Замка оставалось всего ничего, я остановил «Волгу»:
— Что, Громосека, «по-маленькому» или «по-большому», не хочешь?
— Да, давно уже, Вова терплю…
— Ну так, давай выходи и, налево… Или там, направо — без разницы.
Когда, он свои «дела» сделал — как бы между делом, сочувствующе спросил:
— Что, Михалыч? До сих пор, поди, колотит?
— И, не спрашивай, блин! — поклацал тот зубами, — конкретно колбасит!
— Вот же, беда… Что ж, делать то? Надо, что-то ж делать… Может, налить тебе — в счёт вечернего стакана? Или же дотерпишь и, как положено — после ужина накатишь?
Громосека заметно оживился:
— А, во сколько ужин?
— В восемь вечера.
Громосека мельком глянул на цифровой циферблат на панели:
— Не, давай сейчас накачу!
— Ну, как хочешь. Вечером только, предупреждаю — не проси! — наливаю ему полный гранённый стакан, — держи, Борис Михалыч! Вот, только закуси, извини, нет… Минералкой вот запей.
От сильногазированной минералки его вернее с копыт сшибёт.
— Ну, вздрогнем!
Громосека проглотил стакан водки со скорость унитаза, крякнул и поморщился:
— Крепка ещё Советская власть! Крепкая водка, блин…
— Ты запивай, запивай! — ещё бы, не крепкая! Сам, специально для этого случая, покрепче выбирал…
Ага, всё готов! Я же, говорил — со стакана его вырубает. Перетащил бедолагу на заднее сиденье «Волги». Надеюсь, не успеет за час обоссаться…
Теперь осталось решить вопрос с «персоналом». Мне крайне неудобно будет, если кто-нибудь увидит, как я мужика в подвал тащу. Нехорошие слухи могут пойти… П, чем объяснить?!
Так… Сейчас идёт пятый час… Адамсы по времени, скорее всего по «ящику» свой сериал смотрят. Котёнок после обеда в Интернете зависает — за уши не оттащишь… Да и, не попрётся она в гараж. Спец, в последнее время, после четырёх в тренажёрном зале пропадает — мышцу бранную качает. Но, всё же подстраховаться надо…