Вблизи Семён Валентинович — главврач Солнечногорской районной больницы, на Айболита смахивал мало! Сильный и уверенный в себе человек — хотя уже и, в возрасте. Хитрить с ним, как-то с первого взгляда расхотелось, поэтому я начал напрямки:
— Судя, по тому, что Вы ко мне ни ногой, Вам от меня ничего не надо… У Вас, что? Всё есть?!
Айболит несказанно, по виду, удивился такому началу разговора. Немного подумал — по ходу, а не послать ли меня, но всё же вежливо ответил:
— Народ, то у нас в основном здоровый, редко кто болеет чем серьёзным. Климат такой, что ли… Ну, Вы наверняка слышали. Да и, народу, то осталось… Так, что ни в чём таком особенном ни больница мною возглавляемая… Ни тем более — я, не нуждаемся. Брат Ваш немного помог, царство ему Небесное…
Вот, те на! Ёжик то, оказывается, птица гордая!
— Вы и, так — много кому помогаете. Наркозависимым, например…
Однако, надо ближе к телу:
— Видите ли, Семён Валентинович, я много кому помогаю, но вышло так, что надо и мне помочь — а, помочь мне ни наркозависимые не могут, ни кто-либо другой… А, Вы можете. Ну, так уж получилось!
— А вот, оно в чём дело! Ну и, чем же я Вам могу помочь? Надеюсь, не заболели?
Блин, приходилось, чуть ли, не на ходу сочинять. Поначалу, я хотел тупо дать ему денег на какое-нибудь продвинутое медицинское оборудование…
— Дело касается семейной тайны. Поклянитесь, что будете хранить тайну, что я Вам доверю…
— Эвон, даже как! Ну, если это не противоречит моим принципам и не нарушает закон — то клянусь.
Надо сделать паузу. Подумать… Уроки Мозгаклюя могут пригодиться. Жалко, его самого нет.
— …Дело в том, что моя двоюродная сестра… Со стороны матери, попала в тоталитарную секту… Только, я прошу Вас, ни кому про это ни слова! Если, это узнают папарацци… Вы, же должны понимать!
— Я понимаю, понимаю… Продолжайте!
— Лет семь про неё ничего не было слышно. Думали уже, что её нет в живых. И, вот только что, буквально, она откуда-то является, подсовывает мне своего больного ребёнка и, со словами: «Позаботься о нём», исчезает снова!
— Насколько болен ребёнок?
— По-моему, серьёзно. Думаю, воспаление лёгких в запущенной форме… Вы можете лечить детей?
— Шутить изволите, я же педиатр! Заведовал соответствующим отделением почти всю жизнь. Главврачом третий год, как назначили — больше некого, все разбежались…
— Только максимально секретно! Если понаедут репортёры — Вам тоже, мало не покажется… В больнице есть отдельный бокс?
— Да есть и, не один. Даже, есть отдельный свободный корпус… Сейчас очень мало больных.
— У Вас есть какая-нибудь надёжная медсестра? Умеющая держать язык за плечами?
Айболит подумал.
— С этим похуже… Вы, что? Женщин не знаете? Вам придётся материально заинтересовать, чтобы, она держала язык за плечами… Хм… Извиняюсь — за зубами!
— Заинтересую! Двести тысяч рублей сейчас и, столько же ещё, через год — если, никаких слухов не будет.
— Ха-ха-ха! Это Вы, оригинально — может подействовать…
— Когда всё будет готово, чтоб я привёз?
— Да, через час. Позвоню, вот только…
— Я тогда побежал за ребёнком. Куда подъезжать?
— К приёмному покою не надо — раз Вы так о конспирации печётесь… Сразу подъезжайте вон к тому зданию. …Видите? Это пустующий инфекционный корпус. Я распоряжусь, что бы Вашу машину на территорию пропустили.
…Айболит встречал нас с Ваней на крыльце. С ним была пожилая, полная медсестра с очень добрым лицом. Только мельком взглянув на ребёнка, Семён Валентинович, чуть ли не затопал ногами и зло заорал — весь багрово покраснев и вытаращив на меня глаза:
— Вы должны были срочно везти его в больницу, а не ехать со мной договариваться! Почему «скорую» не вызвали?! Если мальчик умрёт, я лично засужу Вас, несмотря на все Ваши деньги и связи!
— Ну, я же не врач, откуда мне было знать…
Когда я отнёс Ваню в отдельную изолированную палату — бокс, Айболит мне прошипел:
— Всё, свободны! И, советую заехать в церковь, поставить за его здравие свечку. И, в грехах заодно покаяться.
И, медсестре:
— Кузьминична, тащи две системы…
Я уходил, сопровождаемый диалогом:
— Семён Валентинович, Вы только посмотрите, во что одет мальчик! …Это, что? Дерюга?! Да, у него чесотка!! Ой, Боже ж, ты мой! Это, же… ВШИ!!!
— Кузьминична, ты оглохла? Бегом две системы! И, кислород! Вшей, что ли ни разу не видела…
— А, где бы я их видела?!
Вот же история, а! Попал, как хрен в рукомойник! Несмотря ни на что, откуда-то появилась твёрдая уверенность, что Айболит Ваню выходит и, оттого настроение немного улучшилось. Пока насчёт здоровья ребёнка непонятно, не стоит отправляться в прошлое. Сказать его родителям нечего… Пока потуссуемся в настоящем. На перекрёстке, ведущем от Храма к Замку, как раз строители — под руководством лично самого Бугра, вели монтаж бетонных блоков «блок-поста». Я остановился и, невольно, залюбовался: работа шла ловко и споро. Бугор был мужик здоровый, весьма брутальный и, со своеобразным чувством юмора. Любо-дорого было видеть, как по его полуслову-полумату, тёртые жизнью мужики срывались с места, как наскипидаренные. Сильно напоминал мне моего отца — не внешностью, конечно. Люди одной профессии, чем-то неуловимым, друг на друга похожи. Отец, правда, выражался поинтеллигентнее… Ага! Много я его на стройке видел!
Во время перекура подошёл:
— Здорово, Бугор!
— Здорово, Начальник! Как видишь, работа кипит, готовь новый заказ! Хочешь, мы тебе линию Маннергейма вокруг Замка забубеним? Ха-ха-ха!
— Очень, блин, смешно! Ты, это… Соблагоизволи со мной сегодня пообедать, приглашаю. Там и, поговорим. И, о «линиях» и, о кругляшках тоже…
— Заеду, коли приглашаешь. В час пойдёт? У нас обеденный перерыв с часу.
— Пойдёт.
Обед проходил в непринужденной, дружеской обстановке, хотя миссис Адамс и слегка на Бугра косилась. Ну, нелюбовь у них с первого взгляда — что поделаешь?! После обеда — за чаем, я начал потихоньку подъезжать:
— Ну, что, Бугор, не надумал ещё вступать в Фонд?
— Да, что-то пока не хочется… Мы люди вольные!
Ну, пипец! В каждом времени, всякий нищеброд гордится тем, что он «вольный»!
— А, ну как хочешь. Вольный, так вольный… «Вольному — воля, спасённому — рай!», — как любила повторять моя бабушка. Просто, пока больше никаких заказов не предвидится, а — будь вы не «вольными», а моими «крепостными» — я хоть по минимуму, хотя бы «детишкам на молочишко», мог бы вам платить.
— Да, как-то жили же, до этого… Что, вообще никаких заказов не будет?
— Ремонт Замка надо до конца довести… Ну, это месяца на три — не больше! Хотя, есть одна — лично для тебя, тема…
— Какая же?
Конечно, я не сомневаюсь, что в конце девятнадцатого века, я сам всё смогу сделать и построить. Но, если мне будет помогать строить Бугор — то это будет ваще!
— А, пойдём-ка, ко мне в кабинет! Надо нам серьёзно поговорить…
В кабинете, только сели, Бугор с моего разрешения, закурил. Ну и, дрянь же он курит! Без фильтра ещё… Даже, своему «рабу» — Громосеке, я покупаю сигареты более качественнее! «Вольный», блин… Подождав, когда развеется дым, я спросил:
— Не надоела ещё тебе эта мышиная возня, Николаевич? По мелочи тырить? А, разве тебе не хотелось бы строить по-крупному? Быть руководителем не мелкой шарашки, а крупного строительного треста, создав его с нуля? Десятки тысяч людей в подчинении? Строить заводы, фабрики, железные дороги? Целые города? Рыть каналы? А? Или, всё уже — «порох отсырел»?
— Ничего не отсырело… Есть, ещё порох в пороховницах и ягоды в ягодицах…, — Бугор явно охренел, — но, это разве возможно? Не сыпь мне соль на сахар, Начальник! И без твоих подъё…ок тошно…
— Ничего я никуда не сыплю, Бугор! Разве, я похож на шутника? Я серьезен, как Папа Римский наедине с Мамой Римской — во время их первого непорочного причастия! Так, ты согласен или нет? Только учти: надо будет от много отказаться и переехать в другое место. Тебя здесь ничто не удерживает? Может, есть, что терять? Большая дружная семья, роскошная вилла?!
Бугор яростно почесал в затылке:
— Да, где ж такое возможно, то?
— Да, здесь неподалёку. На планете Земля — не на Марсе, это точно…
— …Ну, а что мне терять? Конечно, согласен! Моих людей можно с собой взять?
— Только одного… Ну, максимум двух. Желательно, не семейных. Только предупреди, что обратно ни ты, не они уже не вернутся…
— Почему, же?
— Ну, как тебе сказать? Им и тебе и, там хорошо будет…
— Странно всё это… Хотелось бы, поподробнее.
— Поподробней будет, но попозже. Если, я правильно тебя понял, в принципе ты согласен?
— Да, но хотелось бы…
— Давай сначала, ты пройдёшь проверку на профпригодность. Если пройдёшь — я тебе расскажу всё. Поподробней…
— Ох, ничего себе! Да, вся моя жизнь — проверка на профпригодность!
— Согласен. Но, дело очень серьёзное! Я должен на все сто быть в тебе уверен. В твоих организаторских способностях.
— Ладно, давай проверяй. Что там у тебя, полиграф, что ли?
— Какой, на хрен, полиграф? Я тебя, что — в шпионы вербую, что ли? Строители проверяются на профпригодность составлением проектов, это мне ещё мой покойный папа говорил — заслуженный строитель, между прочим…
— Да, ты что!? Вот, не знал… Респект твоему уважаемому папе!
— Вот и, составь мне проект — для оценки твоих деловых качеств, так сказать.
— «Проект» чего?
— Сейчас покажу… Ты, главное, сядь!
Я включил компьютер:
— Вот смотри — это карта Солнечной пустоши и её окрестностей…
— Что-то, непохоже… Где каналы, где Солнечногорск?
— Не перебивай! Каналов и Солнечногорска потому нет, что их ещё не построили. Это тысяча восемьсот девяносто второй год…
— Ни, …уя себе! Это, то зачем?
— Хороший вопрос! Это затем, что условия, в которых тебе предстоит жить и работать, несколько схожими будут с теми годами. Понятно? И, давай больше без тупых вопросов! Если берёшься — то берись, а не спрашивай.