Вообще-то, женщины быстрее нас соображают в том, что касается денег…
— Конечно, найдётся-с! И, комната-с и …Конюшня-с! — улыбаясь на все свои тридцать два, на удивление целые для его возраста и его эпохи, ответил Карпуша, — добро пожаловать! Позавтракать не соизволите-с?
— Не откажусь!
В реале, жрать хочу — аж¸ хохочу… Натряс аппетит, по ходу, на этой „табуретке“!
— Что изволите позавтракать? — чуть ли, не встав на цыпочки, спросила хозяйка, — что господину приготовить?
— Что Вы самое вкусное готовите — вот то и, готовьте…
Хозяйка, с места с пробуксовкой, рванула на кухню. За ней вприпрыжку убежала девица.
Остались мы с хозяином и его сыновьями с глазу на глаз.
— А, Вы… Извините…
— Дмитрий Павлович…
— А Вы, Дмитрий Павлович, к нам надолго-с? — заглядывая мне в глаза, заискивающе спросил Карп.
— Может, на месяц, может надольше…, — „не поверишь, навсегда!“ — чуть, блин, не вырвалось…, — Вас, как по-батюшке? Поликарп…
— Матвеевич.
— Сколько с меня за проживание и, за… Ну и, за всё остальное, Поликарп Матвеевич?
— Двадцать рублей-с в месяц при полном пансионе-с…, — озвучил цену Карп и напряжёно замолчал, ожидая моей реакции.
Она, реакция, не замедлила:
— Пойдёт. Вот деньги за месяц вперёд…
При этих словах, Поликарп — аж, перестал дышать от счастья, как мне показалось… Чё, за фигня, интересно?
Первым делом надо поставить мою „моторную телегу“ куда-нибудь, туда — где от неё ничего не открутят и из неё ничего не утащат… Ну, конюшен здесь было валом и, все — кроме одной, пустые. Выбрал, с помощью самого Карпа и двух его сыновей, во все глаза таращихся на „заморскую“ диковинку, самую на вид прочную, с самыми крепкими воротами. Загнал „Хренни“ вовнутрь, закрыл ворота и повесил на них свой самый большой навесной замок. Проушины, правда, не подошли — так я это дело заранее предусмотрел и взял с собой свои. С помощью своего же инструмента, заменил проушины минут за пятнадцать. Поликарп с сыновьями всё время были при мне и изумлённо глазели, поразевав рты… Особенно неизгладимое впечатление на них произвёл мой шуруповёрт на аккумуляторах.
Самым смелым, как обычно, оказался самый младший:
— Господин, а как ваш экипаж без лошадей ездит?
— Как зовут то, тебя, Малыш?
— Гавриил…
— А как паровоз без лошадей ездит? Вот и, тут — точно такая же фигня, Малыш… Всё тоже самое! Только паровоз ездит на угле или дровах, а автомобиль на бензине…
У старшего сына Карпа, тоже были вопросы. Прежде чем их мне задать, он сам протянул мне ладонь для пожатия, представившись:
— Антон. Студент Казанского… На бензине, говорите, Дмитрий Павлович? Это тот, что в аптеках продают?
В ответ я прочёл ему небольшую лекцию об октановых числах, в свою очередь спросив у него:
— На кого учитесь, Антон?
— Хотел в железнодорожный, но не взяли… На химика пришлось — туда только вакансии были.
Судя по всему, он был не в восторге от свей будущей профессии.
— А, понимаю… Железнодорожные инженеры очень большие деньги получают, вот Вы туда и, щемились…
— Что?
— Извините! Недавно из Америки приехал вот, всё их словечки и выскакивают… Видите ли, железные дороги — это вчерашний день. Надо смотреть в будущее, а будущее — это автомобили. Займитесь вплотную переработкой нефти и, со временем столько денег будете зашибать, что инженеры-железнодорожники будут к Вам в швейцары наниматься!
— Ну, Вы и, скажете такое, тоже! — не поверил Студент.
— Конечно, скажу! — настаивал я, — в Америке, откуда я приехал, из-за развития автомобильного транспорта уже произошло сокращение железнодорожной сети…
Это я лет на тридцать опередил события. А, пусть попробуют проверят! Интернета ещё нет и, не скоро будет — в Википедию не заглянешь… Для меня же очень важно было с первых часов здешнего пребывания заполучить себе единомышленников и помощников. Ибо, сам я всё не потяну…
Поставив, наконец, „Хренни“ в гараж… То, бишь — в конюшню, я прошёл в предложенную мне комнату, сопровождаемый всей троицей, тащившими мои вещи. Ну, ни чё, так номерок! Не пятизвёздочный, конечно…
— Клопы есть? — спрашиваю, глядя на подозрительные пятнышки на потолке.
В ответ Карпуша честно развёл руками:
— А, куда же без них-с? Но, правда, поменьше, чем у других, так, как у нас постояльцев мало бывает-с…
— Что, правда, мало постояльцев? — то-то гляжу, они передо мной так лебезят…
— Да, как построили проклятую „чугунку“, совсем мало стали этой дорогой ездить-с… А, раз не ездят, то откуда постояльцы возьмутся? — степенно разъяснил Карп, — постоялец наш, всё норовит-с поближе к Ярмарке поселиться! А мы несколько в стороне-с…
— Клоп, значит, ныне голодает…
— Клоп не голодает, он к хозяевам перебрался! — прыснул со смеху Малыш. Его отец, с кислой мордой, почесался.
— Ничего их, проклятых, не берёт-с…
Пора закидывать первую удочку:
— Ну, прям так уж и, ничего! Есть у меня одно „американское“ средство…, — к тому времени я уже в своём номере раскладывал вещи, собираясь переодеваться, а перед этим умыться, — вот, возьмите. Это „волшебный карандаш“. Проведите им вечером вдоль плинтусов пола и все ваши клопы, тараканы и прочая нечисть, той же сдохнет или убежит…
И я, с торжественным видом вручил Карпу китайский „карандаш“ — средство от насекомых.
— Не может быть! — не поверил Карп.
— А, Вы попробуйте! Скажите своей прислуге, пусть обработает вечером мою комнату и вашу… Если хватит — то и, кухню можно. От тараканов. А, утром поговорим.
— Хорошо-с… Сколько я Вам буду должен? — хозяин Постоялого Двора несколько погрустнел.
— На первый раз бесплатно. Ну, а дальше — посмотрим, что законы рынка скажут…
— Что? Ааа… Торговать ими будете-с… Если карандаш и, вправду „волшебный“ — то спрос будет-с, слово даю!
У Карпа вмиг поменялось настроение!
Где бы у них тут умыться? В комнате санузла не видно… Ага! Из-под кровати „ночная ваза“ — горшок, то бишь, торчит… Однако, куда я попал?!?!
— Уважаемый, мне бы умыться с дороги…
— Сию минуту-с! — в момент отозвался Карп и заорал в открытую дверь, — Глафира! Глаша! Где тебя носит!
Прискакала девица. Та самая девица! А ничего так, девица…
— Господин желает умыться, — озадачил её Карп, — давай, чтоб одна нога здесь…
— Бегу, бегу…, — девица исчезла, нарисовав после себя сквозняк.
— Родственница моя, приходится кормить-с…, — вздохнул Карп, — ну, что? Пойдём дети, не будем мешать господину.
Давно было пора! Пока разделся до исподнего, прискакала Глафира с тазиком. Женщина постарше — жена Карпа, принесла вслед за ней кувшин тёплой воды, расписное мохнатое полотенце, знававшее лучшие времена, но чистое и, тут же удалилась… Ну, блин! Ну, ващё… Это, что?! Так ПОСТОЯННО(!!!) будет?!
Глафира, слегка офигевшая от вида моего нижнего белья — я не стал напрягаться с освоением ношения местного исподнего и щеголял в обыкновенных семейниках, по-модному — боксерах, и футболке. Правда, всё это однотонное — не цветастое, как зачастую в моём времени… Вот разговоров, то на кухне будет! На месяц, если не больше! Глафира поливала мне из кувшина, я умывался и брился, склонившись над тазиком. Потом она подала мне полотенце… Неужели, так придётся каждый день? Нет, надо что-то предпринять!
Когда закончил, девица не уходила, стояла возле меня и чего-то ждала… Догадавшись, я сунул ей три копейки и, она с довольной мордашкой убежала.
Спустившись на завтрак на первый этаж, я обнаружил, что здесь появились посетители. За одним столом сидело трое крестьян и что-то сосредоточенно кушали — только деревянные ложки в воздухе мелькали…
Карп встретил меня у самого лучшего столика, по ходу. На почетном месте, у окна… Пока я завтракал, он прислуживал мне лично, заодно жалуясь на свою нелёгкую жизнь:
— Вот видите-с? За всё утро только трое посетителей, а из постояльцев только Вы один! По весне последнего полового рассчитал-с…
Кажется, „половой“ это у них в трактирах да в кабаках — что-то под вид официанта…
— … Теперь, вот-с приходится самому мужиков-с обслуживать!
По всему виду Карпа было видно, что самому „обслуживать мужиков“ ему было в падлу…
— …Никто, кроме мужиков к нам и, не захаживает-с… Да и, те — только когда по делам в город едут-с… Ну, на рынке торговать, или ещё что-с. Осенью, конечно, многолюдней бывает-с — много мужиков на зиму в город из деревень на заработки наезжают-с…
По ходу, Карп со своим Постоялым Двором, реально в пролёте. Это мне на руку!
— …Редко, какой образованный человек заедет-с! И, поговорить не с кем-с — одно сиволапое мужичьё…
Вот, оно что! Дефицит общения Карпушу дрючит. Начитанный, стало быть… Ну, значит — скентуемся, однозначно!
Завтрак был вполне съедобен. На первое, по-моему, мясные щи, на второе какая-то каша — тоже с мясом. Довольно вкусно, но вкус насколько непривычен. Ну и, заветный шкалик. Что они тут пьют, интересно, в девятнадцатом веке? Выпил рюмашечку — другую…
…Водка, кстати — так себе. Типа китайской, в „лихих девяностых“. Разочаровался я в этом вопросе в предках…
— А, с мужиков какая прибыль-с? — продолжал жаловаться на жизнь Карп, — а, у меня двое сыновей… Один студент, второй гимназист. И каждому за учение надо платить, чтоб в люди вышли, а откуда столько денег взять-с?
По ходу, он ищет лоха, которому можно слить этот Постоялый Двор и, я — по приметам, под этого лоха подхожу…. Но, стиль маркетинга! Будет так ныть и, последние посетители от него разбегутся…
— Если Вы, уважаемый Поликарп Матвеевич, намереваетесь продать мне свой постоялый двор — то, у Вас весьма странные методы рекламы! Счас я Вам расскажу, как надо залежалый товар пиарить…
К тому времени меня от „шкалика“ слегка вштырило и, я прочитал Поликарпу Матвеевичу стишок „Про то, как старик корову продавал“. Ну, из одноимённого мультфильма, который я знал наизусть с детства, закончив словами: