– Что значит «минус высота»?
– «Низота»? «Подземнота»?
И ужаснулась тому, что сказала. А Рэй, как ни странно, смотрел на нее без улыбки, но с толикой восхищения.
– Умница.
– Нет, я так не хочу…
Она так здорово сидит – в чистой юбке, на чистом стуле, в чистом ресторане. А скоро, кажется, опять нырнет по шею в говно.
– Мы полезем в пещеру?
– Пещеру. И да, и нет. Увидишь.
– Мне там не понравится, да? Я по твоему лицу вижу…
Хантер положил руки на стол. Наклонился ближе, сообщил спокойно, но так, что у нее по позвоночнику пробежали мурашки.
– Нам придется сунуться в довольно опасное место, Тами. Все будет нормально, если ты будешь мне доверять.
– Не нравится мне это. Ты меня пугаешь.
– Ну… не настолько, как пугал тогда?
«В комнате. Когда целился», – она уловила.
– Нет, не настолько.
– Значит, прорвемся.
И он опять посмотрел на нее странно, объемно. Так смотреть умел только Хантер – чтобы она в воздухе ощущала слова, которые он не произнес, но имел в виду.
«Я умею не только убивать, но и защищать. Доверься мне».
Его руки на ее теле, слетевшая вместе с одеждой логика, нырок в другой мир… Тами, как обычно, услышала во фразе больше. И, наверное, не того.
Глава 7
– Тебе.
Откуда Рэй принес этот рюкзак, Тами не знала, но невзлюбила его с первого взгляда.
– Где ты это взял? Он… ужасный!
– Он нормальный.
– Ужасный.
Наверное, если ты совсем юная девочка-панк или отъявленная неформалка со склонностью любить дешевые украшения, то серая заплечная сумка с фиолетовыми вставками – это то, что нужно. И уж совсем замечательно, если вставки не просто фиолетовые, а с цветными разводами, а на каждом замочке подвешена мелкая железная эмалированная пантерка с глазами-стразами.
– Безвкусная дешевка.
– Он отвечает всем необходимым требованиям.
– Каким еще требованиям?
На дворе пять вечера; Тами готовилась упаковывать дорожную сумку – Хантер предупредил, что выдвигаются сегодня.
– Сложи в него все необходимое: документы, кредитки, деньги. Носки, белье, пару маек. Штаны оставь те, которые на тебе…
– А остальное? Мы собираемся вернуться?
– Остальное вместе с сумкой оставь здесь. И нет, мы не вернемся.
– Как не вернемся? Просто оставить? И забыть?
Рэй протяжно вздохнул. Настроился быть терпеливым, объяснил.
– Там, куда мы пойдем, обе руки должны быть свободными – это обязательное условие. Критичное для выживания, если хочешь.
– Но вещи… – Тамарис стала беспомощной, глядя на груду цветастых юбок, шелковых блузок и ситцевых сарафанов. Изумительные сланцы с разноцветными камнями, дорогие туфли на каблуках, два простеньких, но любимых коктейльных платья, множество лосьонов, средства гигиены… – Разве ты не понимаешь, здесь все очень любимое? Я лучшее из шкафов выгребла.
– Это просто одежда.
– Это для тебя все – просто одежда. Ты – мужик!
Последняя фраза прозвучала, как: «Что может понять примитивный муравей, глядя на высшие формы жизни?»
Хантер раздраженно скрипнул зубами, но не отступил:
– Мы не пройдем там с сумкой. Хорошо, если мы вообще там пройдем.
– Ладно, а нельзя было рюкзак выбрать поприличнее?
– Я выбрал самый лучший. Остальные были… мужскими.
– Лучше бы мужской… Да, что же это за место такое? – Тамарис, судорожно роясь в собственных вещах, чтобы выбрать главное, бухтела ворчливой уборщицей. – Далась тебе моя сумка… И мои вещи. Тут же совсем чуть-чуть? Как я должна выбирать? И почему одна-единственная сумка так много решает?
Рэй морщился, как от головной боли.
– Когда все закончится, я возмещу тебе ущерб. Купишь новые – красивее.
«Как будто эти некрасивые. Ты и четверти не видел…»
Тами вроде бы понимала, что вещи – это просто вещи. Но все равно жалко.
– Моральный ущерб возместишь тоже?
Пауза. Вздох.
– Тоже.
– Слушай, может, здесь есть камера хранения? Давай я оставлю сумку там?
– А кто за ней потом будет возвращаться?
И ох уж эти хитрые женские глаза – мол, кто? Конечно, ты…
Он буркнул, как тюремный надзиратель:
– У тебя пять минут, чтобы выяснить, есть ли здесь камера хранения.
– Я мигом!
И Тами вынесло из номера так быстро, будто в ее ступни встроили магические ускорители.
– Снимай майку.
– Зачем?
– Я должен нажать несколько точек вдоль позвоночника.
– А… иначе… никак?
Тами сидела к нему спиной на кровати.
– Никак. Если я не введу тебя в измененное состояние сознания, мы не попадем, куда нужно.
– Блин… я туда уже не хочу. И вообще, так и скажи, что всегда мечтал добраться до моих «точек».
Из-за ее плеча хмыкнули, но, скорее, нетерпеливо – Тамарис стянула майку; почти сразу же «отщелкнулась» застежка бюстгальтера.
– Мешает.
Она поначалу дернулась и напряглась, но Рэй по-деловому, как медик, быстро прошелся теплыми пальцами по ее коже, ребрам, ощупал лопатки. А потом довольно резко под них надавил – раз, второй, третий!
– Ай, больно же!
– Терпи, сейчас пройдет. Одевайся.
Длинный выдох. Она ожидала больше боли?
– Лифчик застегни…
Ее просьбу выполнили.
– Добрался все-таки… до точек.
«Еще не до всех, – провибрировало в воздухе. – Но доберусь».
«Ага, как же. Не дождешься».
«Посмотрим».
Они действительно переговаривались без слов?
(The Cinematic Orchestra – Arrival of the Birds)
На улицу они вышли тогда, когда солнце благополучно перебралось через экватор и принялось неторопливо сползать вниз. Все еще душно, жарко, но лучше, чем днем. Тами вдруг подумала, что в Лонстоне она, наверное, в последний раз, – и ладно, не по чему скучать. За сумкой когда-нибудь вернется Хантер.
– Снова такси?
За спиной дурацкий фиолетовый рюкзак, а впереди новая дорога, новые места и приключения – она, кажется, начала к ним привыкать. Что-то сделалось с ее настроением после «точек» – Тами чувствовала себя легкой и счастливой, как будто не обремененной ни плохими воспоминаниями, ни обидами.
«Так и надо жить, – неожиданно осенило ее. – Как будто обид попросту не существует… Легко скользить, не проваливаться, ни во что не залипать. Вперед, вверх, как будто ноги – это и есть крылья…»
Кажется, ее прилично «накрыло», хотя никаких других физиологических изменений в виде головокружений или тошноты, как при лошадиной дозе алкоголя, не чувствовалось.
– Да, такси.
– Далеко?
– До ближайших рельсов.
– Шутишь?
– Нет.
Он умел шутить, этот до сих пор непонятный ей мужчина. Умел быть серьезным донельзя, раздражаться, успокаиваться, умел держать любую ситуацию под контролем. И всегда знал, куда нужно идти. Когда-нибудь она выяснит – откуда…
– Значит, рельсы? В какую сторону?
– В любую…
Загадки.
– Мы поедем на поезде?
– Увидишь.
Вливалось в переулок солнце, золотило дорогу и бока машин. Хантер подошел к стоящему на обочине такси, махнул ей рукой: садись.
– До ближайших рельсов, – объяснил водителю.
– Идиоты, что ли? – весело и беззлобно улыбнулся узколиций человек с крупными желтоватыми зубами. – До каких еще рельсов?
– До ближайших.
Таксист аж развернулся, чтобы присмотреться к пассажирам. Девчонка уже смотрела вбок и выглядела так, будто курнула – чрезмерно безмятежной и, кажется, к шуткам спутника нечувствительной.
– Ладно, бабки есть?
– Есть.
Хантер вытащил из бумажника купюру в двадцать пять баксов – заработок местного бомбилы за полсуток.
– Хватит?
– Ну, поехали… А вам все равно, какие рельсы? А то тут недалеко есть заброшенный склад – там когда-то ходил грузовой поезд. Склад давно разрушился, но рельсы до сих пор не демонтировали – как будто денег нет в бюджете…
– Подойдет.
Второй «курнувший» отвернулся и тоже стал смотреть в окно.
Водила удивленно хмыкнул, пожал плечами и завел мотор.
– Куда мы идем, Рэй?
– Просто ступай по ней. И не смотри по сторонам, можешь?
Тами могла. Целых рельс оказалось не две, а всего одна – вторую кто-то частями растащил.
– Просто идти?
– Да.
– Хорошо.
Это было легко – она даже не шаталась. Удивительно верно и точно, как у канатоходца, становились ступни, не пришлось даже взмахивать руками – просто шаг, еще шаг, еще… Она первая, он за ней. Главное, не отрывать от блестящей нити взгляда.
– Но ведь тут всего метров пятьсот.
– Нам хватит.
Хватит…
Она еще никогда не ощущала себя дико и в то же время волнительно, как сейчас. Свободной от предрассудков, от старых верований, захвативших ее жизнь целиком. Стерлось имя города и улиц, даже Уровня – она просто где-то в мире и существует только «здесь». Длинный стальной канат; пробивающая вдоль него из земли настырная трава и одна-единственная бесконечная секунда.
– Мне нравится… Рэй, а ты потом еще надавишь мне на точки?
Сзади смешок – он шел следом.
– Ступай…
– Я ступаю.
Ей казалось, что она двигалась сквозь миры, потому что стала иной, шире. Теперь она прозрачна, и каждый ее шаг проходит через сотни вселенных и мирозданий; остановись, и увидишь волшебство. Если сфокусировать внимание на какой-то конкретной точке, то попадешь туда – Тами вдруг поняла, что знает все. Совсем все. И что либо у нее не осталось больше вопросов, либо отыскались нужные ответы. Она – время, она течет сквозь расстояния, она и есть расстояние.
– Мне нравится… Почему я раньше этого не чувствовала?
Она – и потрескавшийся бетон, и розовый хрупкий цветок на зеленой ножке, и тот, кто может зависнуть в любой точке пространства – сфокусироваться в ней, стать настоящей, такой же, как… в предыдущей реальности.
«Предыдущей?»
Кажется, она смеялась. И еще почему-то странно вело себя солнце – вот только садилось, а уже всходит. Мелькнуло над головой, а после сумерки – плотные, синеватые.