Та, кто написала это, уже мертва.
Рэй жалел, что не может плакать, что внутри него уже все мертво тоже и потому сухо. Когда его покинули, он хотел подняться, но завис…
Он «висел», и на стене тикали часы. Прошла минута, другая, третья – Хантер не «отвисал».
Интересно, почему? Если он уже побывал в Кубе, то, наверное, нашел поле, а если нашел, значит, попросил о здоровье. Тогда почему он висит?
Прежде чем его мыслительный процесс возобновился, прошли еще долгие четыре минуты.
Но он не помнил, как находил поле. Не помнил, как просил о здоровье.
Не помнил, как его выкидывало из Куба…
Не помнил, как добирался до Реактора, но точно помнил бы, если бы это случилось.
И если он ничего из этого не помнит…
…значит, он все еще в Кубе.
– А-а-а, черт бы тебя подрал!
Как белесая ткань, падала с сознания пелена.
И ведь он действительно мог в этой иллюзии доехать до дома и благополучно застрелиться.
Рэй взревел. Если поле не найдено, значит, и Тами может быть жива. И даже если с ней что-то случилось, он отыщет «эликсир здоровья» и попросит его вернуть Тамарис жизнь.
– Открывай для меня выход! – заорал дрогнувшим стенам не своим голосом. – Открывай, я сказал!
Поле; серое небо. Кажется, еще чуть-чуть, и заморосит. Рэй смотрел, как в метрах в пятидесяти от него колышется удивительная субстанция – не облако, но сгусток молочного дыма. Очень живого дыма, искрящего, отливающего серебром.
«Заряженная материя». Та самая, имеющая собственный разум. Квантовое поле, рисующее им маркеры в самой заднице мира…
«Странное у него чувство юмора».
Облако, тем временем, то замирало, рассматривало гостя, то вдруг стремительно принималось менять формы – превращалось то в города, то в фигуры, то в лица, то почти таяло. Оно жило, играло, бесновалось, перетекало, моментально рождалось, так же моментально умирало, вспыхивало опять.
Рэй сумел отлепить от него взгляд и даже забыл, что нужно шагать навстречу, – он искал Тами. Все оглядывался вокруг, смотрел, ждал, скрежетал зубами от нетерпения.
Возможно, с ней действительно что-то случилось… И если так, то у него только один выход – вон он, волшебник, клубится и переливается, – сейчас Рэй у него и попросит.
Но не успел он ступить и шагу, как услышал треснувшую ветку – слева от себя, в дальних кустах.
– Тами, – он бросился навстречу, когда ее фигура еще не показалась. И возродился сам, когда, наконец, увидел ее – бледную, но живую. – Тами!
(Carter Burwell – Opening)
– Я хотел просить за тебя, я хотел приказать ему, чтобы оно… – он не верил, что прижимает ее к груди – дышащую, теплую. Такую хрупкую, изнеможенную, но прошедшую этот долгий путь. Выстоявшую несмотря ни на что. – Он сказал мне, что ты… С тобой все в порядке? Я могу попросить поле, чтобы… Мы его нашли, Тами!
Она цеплялась за него, как спасенный котенок. Долго стояла, уткнувшись носом в куртку, дрожала. Потом спросила так тихо, что он едва расслышал:
– Рэй, это ведь ты?
– Я…
И только сейчас осознал, что и сам не уверен, а Тами ли это. Нет, неуверенной оставалась его логика – сердце же абсолютно точно знало: это его любимая женщина.
– Я, Тами, я… Все, мы прошли. Все кончено… Ты как? Посмотри на меня.
И зажал ее лицо между своими ладонями – бледное, перепачканное. Заглянул в грустные глаза – они такими не были раньше, – и вдруг совершенно точно понял, что именно сейчас попросит.
– Ты подожди меня минуту, я сейчас, ладно? Надо завершить начатое.
Ему плевать на зависания – он полноценный человек. Он ходит, дышит, ест, говорит. Нет ничего, что он не мог бы делать, зависая. Ведь добрался же сюда?
А вот она…
Нет ничего ценнее, чем ее веселые озорные глаза.
Облако при его приближении заинтересовалось – сформировало подобие человеческого лица, даже моргнуло – мол, зачем пожаловал? Вблизи от него искрило и фонило, как рядом с Дрейком. Нет, гораздо сильнее… В какой-то момент Хантер обнаружил, что не способен больше ступить и шагу – его попросту не пускает упругая горячая преграда. И тогда заговорил тихо, быстро и сбивчиво.
– Дрейк говорил, ты можешь… помочь. Помоги. Но не мне. Я завел ее в Куб ради собственной выгоды, я ошибся. Пусть она…
Он не услышал приближения Тами. Зато его слова прекрасно расслышала она и тут же зашипела:
– Вот предатель! Мы не за этим сюда шли… – устроилась рядом, даже попробовала потеснить его в сторону, но не смогла. Затараторила так быстро, что он рта не успел раскрыть. – Эй, дорогое квантовое поле, со мной все в порядке. А вот этот человек – он сунулся в пещеру с антиматерией и после стал «зависать». Ты сделай его нормальным, пожалуйста…
– Я нормальный!
– Ну, и я в порядке! Ты с чего вообще решил за меня просить?
– Дрейк показал мне, как ты погибла…
– И ты поверил? Я, знаешь ли, тоже в тебя стреляла, и ничего – оба живы…
В споре они не заметили, что облако – уже не облако. Что из него закрутил тугой белый вихрь – быстрее, стремительнее, сильнее. Визг воздуха, свит потоков, треск кубической структуры…
– Отходим! Быстро!!!
Он успел оттолкнуть Тамарис до того, как белый смерч взорвался и треснул по швам. Упал сверху, прикрыл собой, почувствовал, как снова (как когда-то – мелькнуло в памяти дежа-вю) обожгло непокрытые участки кожи. Услышал сдавленный голос:
– Мы забыли… про выход…
И мир залило белизной.
Глава 10
Свежий воздух, более не пресный, но напоенный ароматом хвойных лесов; теплая земля – они лежали на ней оба, рука в руке. Глаза закрыты; разум парит. Тами следила за тонкой нитью собственного дыхания и думала о том, что вся жизнь – бесконечная череда невидимых граней – один миллион в секунде. Реальность – иллюзия, иллюзия – реальность. Она просто научилась отличать одну от другой.
Другая жизнь, новая, как будто с нуля. Ни один, кто прошел через множество вариантов своего сознания, уже никогда в них не запутается. Ни в них, ни в себе, ни в друзьях, ни в решениях – потому что правильно там, где просто. Где сложно – мимо.
Свежий ветер; шелестит трава.
Ей нравилось спать и бодрствовать одновременно. Быть размякшей, успокоенной – просто быть.
– Ты живая? – послышалось сбоку. Кажется, Рэй тоже не открывал глаз.
– Угу.
Ее пальцы погладили.
Наверное, над ними неслись вдаль упитанные белые облака; ласково грело солнце – Тамарис по нему соскучилась.
– Мы ведь снаружи?
Хантер помолчал.
– Да. Но не уверен, где именно – голова не включилась.
Ее не включилась тоже. Зато укачивало на волнах ощущение безмятежности – впервые за долгое время. Она другая, новая – все новое.
– Ты перестал зависать?
– Пока не знаю.
Было что-то забавное в том, чтобы говорить вот так, лежа на земле. Слушать отрывистые крики далеких птиц, шелест крон, курлыканье орла. Пронзительно-чистым и бодрящим ощущался местный воздух.
Рядом зашуршало – Хантер перекатился на бок, устроился рядом. Тами почувствовала, как ей со лба осторожно убирают прядь волос.
– Страшно… было?
И легкая рябь беспокойства по воздуху – она сейчас ни к чему.
– Нормально. Ничего такого, что нельзя пережить.
– Расскажешь?
– Когда-нибудь.
Зачем ворошить сны? Если их не трогать, они растворятся. Возможно, они растворятся быстрее, если о них рассказать – она подумает о том, чтобы однажды устроить вечер откровений. Не сейчас.
Беспокойство все еще рябило, как круги по воде – Хантер волновался. Она знала, о чем он хотел спросить: через что было пройти сложнее всего?
«Через твой уход», – признала бы она и не удержалась бы, потянулась к нему, захотела бы доказательств того, что он «ее». Но ведь она скоро сама все узнает – еще чуть-чуть, и город, а там прощальные слова. Временные или постоянные – зачем торопить момент?
Приглушенные и тихие, послышались чужие шаги. А следом фраза:
– Вот это да, кто у нас тут? Рэй, а чего не сказал, что зайдешь в гости? Зайдете. Я бы на чай пригласил…
Тамарис продолжала лежать – у незнакомца был приятный, спокойный голос. Ей нравилось отсутствие нужды что-то делать – подниматься, соответствовать, нравиться, делать то, чего ждут. Она сама больше ничего от себя не ждала.
– Вот это встреча, Майк! Значит, мы выпали на Магию, занятно…
Гость остановился, что-то поставил на землю – рюкзак?
– Выпали откуда?
– Из Куба.
Изумленная тишина – Тами наслаждалась. Как хорошо здесь чувствуются чужие эмоции.
– Из Куба? Нет, я слышал, что из него есть односторонний выход на Магию, но еще ни разу не видел, чтобы кто-то им воспользовался. А что вы там забыли, в Кубе?
– Искали квантовое поле.
«Наверное, они друзья, раз так свободно обо всем».
– Зачем?
– Потому что однажды я коснулся антиматерии, и мое тело претерпело… изменения. Нужно было все вернуть.
– Вот как… Я смотрю, ты не скучаешь.
– Кажется, нет.
Тами впервые открыла глаза – Рэй сидел на траве, друг стоял рядом – темноволосый, сероглазый, очень симпатичный. Она ему улыбнулась уголками губ – ей отсалютовали в знак приветствия.
– Так, может, зайдете? Мой дом близко.
– Нет, пойдем мы… Нам нужно в Город. Только скажи, куда идти?
– Да тут все просто – вдоль по холму, за перевал. Портал сам тебя найдет, ты же знаешь…
– Знаю, спасибо.
– Тогда все, бывайте. Мне пора, вызывают.
Взгляд в планшет, и темноволосый гость подхватил рюкзак, махнул на прощание, легкой и пружинистой походкой зашагал по тропинке.
Тами впервые огляделась и мысленно ахнула – они на покатом холме, вокруг качаются и переливаются всеми оттенками розового цветы, а у горизонта строгие макушки остроконечных сизых морозных гор. Бескрайний небесный купол; первозданная чистота, покой.
– Как здесь красиво, – помолчала. – Знаешь, а здешняя версия Куба мне нравится.