В шкафах уже есть все необходимое. В первый же день, уходя на работу, Хантер снабдил ее кредиткой, фразой «У тебя безлимит» и мягким поцелуем. Тамарис, обычно с трудом принимавшая деньги, смахивала слезы в прихожей уже после того, как он ушел.
Она полюбила звук открывающихся ворот и въезжающей в них машины – огромного белого пикапа. И впервые полюбила провожать мужчину на работу – Рэй уходил на нее с радостью (у него начались тренировки) и возвращался с радостью. А она радовалась за него.
На стене белая рамка для фото, а в ней листок – тот самый, вырванный из книги с инопланетными символами, – их первый маркер.
Хантер умел любить – целиком и каждую мелочь.
Солнечное утро, запах кофе и ванильных булочек.
– Начальник говорит, что примерно через неделю будет большой праздник.
– В честь чего?
– Того, что все парни в отряде, наконец, обрели счастье в виде своих вторых половин.
– Ух ты… А сколько вас всего?
– Тринадцать человек.
– Значит, и тринадцать девчонок?
– Да. Четырнадцать, учитывая, что Бернарда – избранница Начальника – тоже член нашей команды.
– Как интересно…
Накануне он уже рассказывал ей про парней – про некоего снайпера, обладающего удивительной внешностью, про сенсора, способного изменять чужую память, про киллера – его Тами представила уродливым холодным жилистым мужиком со множеством шрамов и дикими волчьими глазами. Даже про демона – проводника душ – вот она удивилась, полагая, что такие бывают только в книгах. Ну и отряд.
– Слушай, а кто еще у вас там есть?
Вчера она не дослушала про всех и теперь горела любопытством.
– Охотник. Он находит жертву по фото с помощью ментальной карты. Может убить на расстоянии.
– Правда? Опасный парень.
– Других не держим.
Она любила их утренние диалоги и ощущение тепла. О чем бы ни говорили, всегда между строк присутствовало что-то еще, мерцающее и неуловимое. Нежность, наверное.
– Слушай, так вот с помощью кого ты меня отыскал в Бухте.
– Верно.
– Ничего себе у вас команда – трудно от таких сбежать.
– Невозможно, – Хантер смотрел весело и серьезно. – Поэтому наши девчонки – это навсегда.
Внутри тут же распустился очередной ласковый цветок – Тами улыбнулась.
– И многим из них надевали на палец кольцо «насильно»?
– Никому.
– Тогда… почему мне?
– Потому что так сильно я тебя хотел.
Он умел отвечать так, что всякая необходимость что-то дополнять отпадала.
«Люблю».
Она обожала этот взгляд, напитывалась им, как губка, до краев, до состояния «сейчас лопну от счастья». Спустя мгновенье уже сидела у Рэя на коленях, обнимала за шею, водила пальцем по обнаженному плечу – по солнышку.
– Ты обещал мне рассказать про него.
– Обещал, помню, – Рэй улыбнулся. – Удивишься, когда узнаешь, с чем оно связано.
– Ну-ка?
– С Кубом.
– С Кубом?! А с этого момента я хочу поподробнее.
– Этот знак – награда. Он сделан в Лаборатории Комиссии тому, кто прошел Куб с наибольшей ясностью сознания. Солнце и есть символ Ясности.
– Но ты говорил, что прошел Куб не сразу, был в нем дважды?
– Верно. Но тест показал, что наибольшую ясность при этом сохранил именно я, поэтому и получил знак отличия. Тату это необычное, это якорь. Он помогает тогда, когда нужно в чем-то определиться, обрести четкость в шатком состоянии разума.
– Ах ты! Значит, у тебя был помощник!
– В первые два раза не было. Да и в последний, несмотря на тату, было тяжело – Куб напридумывал для меня новых гадостей.
– Он умеет, да, – Тами встрепенулась от восторга. – Слушай, я тоже такую хочу!
– Татуировку?
– Да…
– Хм, она для солдат отряда.
– Но ведь я тоже прошла Куб! К тому же, я твоя женщина, значит, имею отношение к отряду. Будем с одинаковыми татушками! Разве не здорово?
Она была так забавна в своей непосредственности, что Хантер хмыкнул. Какое-то время размышлял.
– Уровень ясности определяет непосредственно Начальник. Хочешь, чтобы я попросил его об этом?
– Хочу. Заодно узнаю, какой он – твой «очкарик».
Рэй покачал головой.
– Посмотрим, будешь ли ты так его называть после встречи.
– Так ты поговоришь?
– Поговорю.
Удивительно, но Вальдар все-таки позвонил – Тами ответила. На том конце сухо поинтересовались, на какой адрес выслать оставшиеся в квартире вещи. Она бросила: «Выкинь» – и положила трубку.
Вот тебе и мужчина, с которым прожили вместе столько лет. Немного обидно – не за вещи, там осталось одно старье, но за собственную глупость. Ничего, пройдет – время даже глупости высвечивает под иным углом.
А в шесть вечера приехал Хантер. Поцеловал так, что она почувствовала, что сейчас они займутся этим прямо в прихожей, но он нехотя оторвался, хитро бросил: «Поехали».
– Куда?
– Знакомиться с «очкариком».
– Ты договорился?
– Да.
У нее почему-то задрожали поджилки.
Реактор – так Хантер его называл.
Множество коридоров, дверей, переходов – шли долго. Теперь Тами вовсе не была уверена, что утренняя шутка – можно сказать, прихоть – такой уж необходимый ей жизненный элемент. И уж точно не стоит огромного беспокойства, которое на нее вдруг накатило.
– Слушай, может, не надо?
– Я уже договорился.
Ее пожали ладошку – она опять семенила овечкой за проводником.
– А отменить нельзя?
– Очень нежелательно.
Не хотелось Рэя подставлять. И потому, когда он постучал в одну из дверей и из-за нее ответили: «Войдите», – Тами собрала волю в кулак и взялась за ручку. Услышала:
– Я буду в машине на улице.
Черт, зря она утром пошутила.
– А если долго?
– Могу ждать вечность.
А в зеленых глазах искорки нежности – она впитала их в себя перед шагом в неизвестность.
Ее «ударило» почти сразу – невидимой, но очень ощутимой и осязаемой упругой волной. И затошнило – Тамарис, как вкопанная, застыла у порога.
За столом сидел человек. Или… не человек. Что-то случилось с ее восприятием – в этом странном поле оно обострилось до запредельных высот.
Человек в серебристой одежде. Нечто… в серебристой одежде. Пришлось моргнуть, чтобы разглядеть его лицо, но подходить ближе не хотелось. Еще никогда и ни от кого она не чувствовала такой сильной ауры.
– Тамарис Хантер? Проходи, буду рад познакомиться.
Она сделала шаг вперед, к стулу. Но дальше опять не смогла – как они с ним общаются?
– Все в порядке, ты сейчас адаптируешься, привыкнешь.
«К этому можно привыкнуть?»
Ей захотелось сбежать.
Мужчина неопределенного возраста хмыкнул.
– А я думал, ты не из робкого десятка.
Она не из робкого. Она прошла Куб – она запредельно смелая. Эта мысль помогла ей добраться-таки до стула и опуститься на него.
– Что ж, давай познакомимся, я – Дрейк Дамиен-Ферно, Начальник твоего избранника, а также всего отряда этих «обормотов».
Обормотов? Если эти машины для убийства «обормоты», кто же тогда он сам?
– Я так понял, что ты хотела бы, чтобы я протестировал ясность твоего сознания после прохождения Куба? Забавно, женщин мы туда еще не отправляли. Рад сообщить: ты первая.
Тами едва разбирала слова – ее штормило. Совершенно не помогало то, что напротив нее сидел самый настоящий, ходящий на двух ногах рентген. Чужой взгляд между делом разбирал ее на косточки, на составляющие, заглядывал в самые темные и тайные закоулки души.
Для этого странного Дрейка она голая – целиком и полностью. И ее тело – последнее, что его интересует. Вот тебе и «очкарик».
Начальнику Рэя это слово подходило меньше всего.
«Такого не ослушаешься, даже если захочешь».
Душно. Хотелось пить.
В какой-то момент Дрейк намеренно зацепил ее ускользающий взгляд, как умелый рыбак крючком рыбку, и держал долго. Попросил мягко.
– Просто смотри на меня.
Он был везде. В ней, за ее пределами, он был миром, в котором она плавала. Тами ощущала его бесконечную силу и поначалу пугалась ее. Но постепенно начала понимать – эта сила для нее безопасна, спокойна, нейтральна. После ее даже покачали – будто убаюкали, как маленькую. И почти сразу отпустило – она сумела выдохнуть, расслабиться, прийти в себя.
– Легче?
– Да, спасибо.
Теперь перед ней сидел человек, почти обычный мужчина.
– Это все твоя чувствительность. Ты постоянно как бы висишь «между», поэтому легко воспринимаешь другую частотность. Итак, начнем сначала?
– Да.
Больше не кружилась голова, перестало тошнить – вот почему она интуитивно боялась встречи.
– Ты прошла Куб и хочешь, чтобы я оценил ясность твоего сознания. Зачем?
Собственный ответ вдруг показался ей глупым.
– Хочу татуировку, как у Рэя.
Ей показалось или губы представителя Комиссии чуть изменили положение? Не улыбка, а намек на нее.
– Ладно, давай посмотрим.
Он опять подцепил ее на крючок – как бы между делом, невзначай. И заговорил для того, чтобы отвлечь:
– Тебе там понравилось?
Какой странный вопрос, почти дурацкий. Тами поняла, что не знает, что ответить. Да? Неправда. Нет? Тоже не совсем правда.
– Куб… интересный.
– Чем?
– В нем можно прожить много жизней за короткий… длинный… непонятный отрезок времени.
– Хочешь туда еще раз?
Он делал что-то странное – будто тянул из ее головы нитку. Рассматривал ее, как киноленту, – очень быстро, молниеносно. Все те жизни (или сны?), где она боролась, выживала, предавала, пыталась этого не делать. Кого-то защищала, кого-то бросала, умирала, рождалась опять, снова боролась…
– Не очень.
– Почему?
– Там… непросто.
– Да, непросто.
Последняя фраза прозвучала на автомате.
– А здесь проще?
– Да.
– Здесь жизнь или иллюзия?
Вопрос с подвохом. С тринадцатью днами, не меньше.