не в болоте, не в пустынной степи, а во влажных лесных массивах, в предгорьях. Для охраны границы у него была масса инструкций, алгоритмов и комбинаций.
Там он был готов доказывать свою эффективность, а что он мог в болоте? Ничего, только выманить противника и доставить эту новую модель в точку их контакта. И просто ждать. Тем не менее, он задал модели официальный вопрос, чтобы снять с себя всякую ответственность:
— Подтвердите отсутствие необходимости в огневой, или в другой поддержке.
— Подтверждаю.
— Допустимо ли наблюдение?
— Не допустимо, в виду возможности демаскировки. Я буду действовать автономно. Радиомолчание, связь односторонняя. Если не выйду на связь в течение трёх суток, начинайте поиск. В случае если мой биоиндикатор будет не активен, ваша задача эвакуировать мои останки и передать их на Центральный пост. Всё.
Всё. Она больше ничего не сказала, и прямо с глиссера спрыгнула в воду. КК 0041 ПУб11 был в который раз дезориентирован, он не мог понять: новая модель знает как опасны одноклеточные организмы в воде? Или нет? Как опасны кровососущие черви, и всё остальное водное биологическое разнообразие болота? Может знала, может нет. Если она утонет и если её начнут жрать рыбы, как он должен искать её останки? А модель тем временем умело, в три быстрых броска пересекла десять метров воды и оказалась на другой стороне протоки, и одним движением, как нырнула, влезла в заросли рогоза и с шелестом скрылась внутри.
Ловкая и быстрая, она двигалась на север.
КК 0041 ПУб11 остался на острове продолжая анализировать ситуацию, хоть эта «Ольга» и полностью подтвердила, что всю ответственность брала на себя, беспокойство его не покидало. Она как и все выходцы из дизайнцентра была чипирована и на его планшете чётко выделялась точка, обозначающая её. И он с удивлением наблюдал, как она быстро придвигается по болоту. Словно для неё нет преград, ни широкие протки ей не помеха, ни заросли колючей акации, ни сплошная стена рогоза. Да несомненно, она была подготовлена для работы в болоте, но всё равно это задание ему очень не нравилось. Очень не нравилось.
Запустили коптер, и через двадцать минут весь квадрат был на планшете у Головина. Лодки сдвинули, собрались, стали разглядывать карту.
— Вот он омут, — говорил урядник, указывая на большую водную площадь, где не было ни кочек, ни рогоза, ни зарослей кувшинок. — Тут он.
— А вон по руслу ещё три омута, мелкие, — заметил Бережко. — Аким, может он там лечь?
— Да вряд ли, при большом омуте он в мелкие не ляжет, — размышлял Саблин. — Все разы, когда находили бегемота, он в самом большом омуте лежал.
— Ну значит и сейчас так же ляжет, подойдём к омуту с востока, там самые малые глубины, ему негде будет разгуляться, если захочет нас напасть, — решил урядник. — Идём на самых малых оборотах, чтобы его не злить. Аким, Юра доставайте эхолот.
Все согласились. Теперь Аким был на руле, а Юра открыл пластиковый короб, стал разворачивать целлофан, доставал эхолот, сонар на гибком шнуре. Лодки пошли на восток, сделать крюк, чтобы зайти с мелководья. Аким с утра надел полную маску, поэтому капюшон КХЗ не натягивал, но что-то в это утро было не таким как обычно.
Ему казалось как будто, он где то рядом с большим трансформатором. Да похоже, что где-то рядом был трансформатор, волны мельчайшей вибрации накатывались одна за другой. Или это с его коммутатором что-то, или солнце с утра так печёт, в общем, чувствовал Саблин себя не так как обычно.
— Сарай, по правому борту, — крикнул Фёдор Верёвка с первой лодки.
Саблин поглядел вправо, увидал островок заросший волчьей ягодой. В кустах с белыми ягодами полускрыт был обычный рыбацкий пластиковый сборный сарай.
Пока Аким разглядывал сарай, Юра стянул маску с лица, заметив взгляд Саблина, он пояснил:
— Душно, охота воздуха вдохнуть, пыльцы нет вроде.
Да, пыльцы не было и было душно, Аким ничего говорить не стал. Он и сам подумывал стянуть маску. В ушах всё ещё гудело.
— Камень по правому борту, — снова кричит Верёвка.
— Это, кажется, тот камень, где Пшёнка с Беричем платку ставили, — догадался Аким, разглядывая гранитные камни на острове.
«Хорошее место, нужно его запомнить. Чёрт, голова, что то тяжёлая сегодня».
— Ну, значит мы уже близко, — говорит урядник. — Самый малый ход. Юра, что с глубинами.
Юрка стянул уже и очки, он плеснул из бутылки водой себе в лицо и сказал, взглянув на эхолот:
— Два и два метра, на запад с понижением.
Видно Юра не в себе, Аким стягивает маску, оставляет её на затылке и спрашивает у него, зажав микрофон коммутатора, чтобы другие не слышали:
— Юрка, ты чего?
— Да ничего, — тот тоже зажимает микрофон, — нормально. А ты не знаешь, чья была вчера водка?
— Вроде Головина, — всё ещё прижимая микрофон, говорит Аким. — А что с ней не так?
— Да чего-то мутит, — говорит Червоненко. — Или нет, не пойму, ладно, всё нормально.
Не сними Аким маску, он бы и сам решил, что его мутит, хорошо, что пыльцы нет. Он оборачивается на последнюю лодку, там и Татаринов Ефим и Кузьмин Вася тоже стянули маски. Да, день тяжёлый, воздуха не хватает, хотя до дождей ещё две недели.
— Юрка, — орёт в коммутатор урядник, — ну чего ты, заснул? Что с глубинами?
— Три и два, — спохватился Юра, — на запад с понижением.
— Не спи, — ругается урядник. — Сам говори каждые двадцать метров.
— Есть, не спать, — говорит Юра, невесело, понимает, что заслужил выговор.
Лодки на самом малом ходу, крадучись идут к омуту.
Есть одно преимущество войны в степи. Это барханы, пыль и песок. Снаряды и мины теряют значительную часть своей эффективности. Даже если взрыватель поставлен на самый лёгкий контакт, всё равно снаряд и мина успевают, уходит в невесомый грунт на пол метра. Разлёт осколков значительно ниже. Взрывная волна тоже не так губительна, она поднимает пыльную тучу и идёт вдоль бархана, как река по руслу, а за ним можно чувствовать себя в безопасности. Здесь даже «чемоданы» в двести десять миллиметров не так страшны, как на твёрдом грунте. Главное не оказаться в одной канаве со взрывной волной.
Тридцатая дивизия НОАК наступала с боями уже две недели. Шла она с юга на прямую через барханы, где день за днём теснила сводные Сто шестой, Четырнадцатый и Тринадцатый армейские батальоны. Им постоянно приходилось с боями отступать, чтобы не быть окружёнными. Цель китайцев была ясна как белый день. Взять Ханымей и закрепится в нём. Там было море почти чистой воды. Там создать плацдарм, подождать свежих сил и по Ханымейскому тракту начать наступление или на Губкинский или на восток к болотам Харампура. Командование этого никак допустить не могло. Это была очень серьёзная угроза. Срочно собирались части для контрудара. В собираемую бригаду были прикомандированы и пластуны. Вторая и Пятая сотни из Второго Пластунского полка.
Появление свежей бригады на пути дивизии, стало для китайцев неожиданностью. И, несмотря на значительный численный перевес, на хорошее оснащение, на то, что дивизия была хорошо моторизирована и полное доминирование в артиллерии наступление завязло.
Пулемёт не унимался, не давал из-за бархана голову поднять, бил с пяти сотен метров, или около того, откуда бил точно понять сложно. Два коптера, что казаки пытались запустить, тут же были сбиты. А под прикрытием пулемёта китайцы пытались маневрировать и найти фланг Второй сотни. Обойти её.
Четвёртый взвод самый край правого фланга бригады, за ними никого.
Казаки приваливались к склонам барханов, на половину уходя в песок и пыль. Ждали. Только десять, а жара сорок шесть.
— Четвёртый взвод, — кричит вестовой, — взводного к сотнику.
— Ефим, тебя к сотнику, — кричит урядник Носов.
— Слышу, — отзывается тот, и, согнувшись, чтобы не торчать над барханом уходит.
Хлоп, хлоп. Бью мины в пятидесяти мерах от казаков. Но они не страшны — далеко, осколки уйдут в пыль, у китайцев давно нет коптеров-наводчиков, армейцы им всех побили. Поэтому миномёты бьют наугад. Но всё равно неприятно.
А вот пулемёт бьёт прицельно. Как только Зайцев высунул голову из-за бархана, всего на секунду, ещё через секунду в бархан ударили тяжёлые двенадцатимиллиметровые пули. Поднимая фонтаны пески и облака пыли.
— Сядь ты дурья башка, — кричит на него урядник. — Чего лезешь?
— Хотел глянуть, где пулемёт, — объясняет Зайцев.
— Сиди смирно, — говорит урядник Зайцеву.
Зайцев одного призыва с Акимом, оба уже немного повоевали, но в опыте со старыми казаками им не тягаться.
— Просто хотел засечь пулемёт, — оправдывается Зайцев.
— Ты не торопись, — успокаивает его ещё один немолодой казак Шевунов, — приказ будет, будем его гада искать, а сейчас не нужно шевелится. Он тебя заметил, и миномётчикам скажет, и нам сюда пар-тройка мин прилетит. — Теперь Шевунов кричит уряднику, — Алексей, надо бы дислокацию сменить.
— Да видно придётся, — нехотя соглашается тот.
Привстаёт, осматривается. Командует, указывая направление:
— Казаки, давайте ка вон за тот бархан переползём.
Казаки встают, начинают грузить на себя всё то, что принесли и один за другим, согнувшись, уходят ещё западнее. Как всегда минёры-разведчики первые, штурмовая группа замыкающая. Аким, сгибаясь под тяжестью своего рюкзака, набитого гранатами и минами, замыкающий.
Жара всё свирепее, он думает, не залить ли порцию хладогена в «кольчугу», хоть пару «кубиков».
И тут вдруг стало темно. Только что солнце выжигало своим белым светом глаза, и вдруг едва не сумерки.
Аким удивлённо поворачивается назад, к солнцу, А солнца нету. Он видит тучу, нет гору песка и пыли, что несётся на него.
Он слышит крик в коммутаторе:
«Чемоданы! Ложись!»
Едва успев захлопнуть забрало, Саблин валиться на землю. Длинные, почти в метр, ходовые части гранат для ПТРУРа вываливаются из его рюкзака, бьют сзади по шлему. Он, как положено в уставе, накрывает голову щитом.