Саблин и знать не знал, сколько врагов было на лодке, зато теперь он точно знал, что их больше нет. Бахнуло так бахнуло. Датчик движения, что стоял у реки, пиликал как заведённый, пока последний кусок вывороченного грунта не упал на землю. Аким оглянулся, увидал, как две большие воронки на берегу быстро заливает вода. А ещё он увидал лодку с оторавным носом, стоящую в воде на моторе.
«Если получится, мотор нужно будет потом забрать, моторы у них хорошие», — думал он. Бахвалился, сам понимал уже, что с дыркой в боку, даже если убьёт всех, ничего уже не заберёт. Но всё равно улыбнулся и тихо говорил, ещё раз глядя на лодку, торчащую из воды:
— Ну, а как вы хотели, с пластуном воюете.
Опять было тихо, жара, самый зной. Ни стрекоз, ни оводов нет, и очень хочется пить. Эта тварь в рогозе притихла, но Аким настороже. В «Тэшке» всего четыре патрона. Нельзя расходовать их впустую.
Тишина. Чего ждут? Сколько их осталось? Где они?
Всё бы ничего, и боль в боку терпима, «кольчуга» в месте поражения набухла от крови, уплотнилась, натянулась. Умная ткань купировала кровотечение. В КХЗ крови почти нет. Аким кое-что знал о медицине, не раз латал в бою братов-казаков, понимал, что рана его не смертельна. Жизненноважных органов там, под ребром нет, позвоночник пуля не задела — ноги работали нормально, если только крупный сосуд могла перебить, но сознание он не терял, значит большого внутреннего кровотечения нет. Всё терпимо, воды бы попить. Жажда совсем донимает.
Время идёт, и ничего. Он никого не видит, но и его никто не видит. Если надо, до темноты так пролежит. А там в темноте, уже и к лодкам, к канистрам с водой подползти можно будет.
Двадцать минут, двадцать пять минут. Нет, не мог «бегун» из рогоза уйти незаметно, датчик движения показал бы. Они обязательно начнут, если, конечно, живы, ведь теперь у них одна на всех лодка. Его лодка. Других моторов он не слышал. А значит, ему нужно ждать, терпеть и ждать. Саблин стравил себе в КХЗ ещё немного хладогена. Стало легче. Ещё бы воды, хоть немного. Пусть даже она будет такой же горячей, как и воздух. Он положил рядом с собой ружьё, чтобы было наготове.
Глава 21
КК 00 41 ПУ 611 подполз почти к кромке воды. Залёг у туши раненого «солдата». Проверил его функционал. Как бы он сейчас ему пригодился, но нет. «Тяжёлое ранение: дисфункция мозга, дисфункция опорно-двигательного аппарата, возврат к дееспособности возможен через тридцать часов». Бесстрастно показал планшет. Тридцать часов? Невозможно. Абориген ночью уйдёт, пока КК 00 41 ПУ 611 и оставшегося разведчика будет жрать болотная мошка. Уйдёт и унесёт фрагменты секретного объекта. Куски этой Ольги.
Нет, ждать было нельзя. Ночью у него не будет ни единого шанса одолеть аборигена и завладеть его лодкой.
Он приподнялся над тушей «солдата», долго вглядывался в противоположный берег. Нет, ничего не увидел. Глупо было бы думать, что абориген так прост, и лежит на видном месте. Он за камнями, он опытен и опасен. КК 00 41 ПУ 611 понял, ему самому придётся плыть на ту сторону, берег теперь разминирован, а разведчик свяжет аборигена боем. КК 00 41 ПУ 611 подполз к берегу совсем близко, приготовился, и отдал приказ последнему своему модулю начинать.
Началось. Запиликал в кармане мониторчик, Саблин вытащил, взглянул. Обе «вешки» сигналили, показывали движение: один лез в воду, другой шелестел в рогозе, да так, что Аким его слышал. Что делать? Бежать к воде, убить того, что плывёт сюда, и подставить «бегуну», тому, что в рогозе, свою спину?
Да, риск был, но тому, что плыл, нельзя давать вылезти на берег.
Но Саблин ждал, косился на монитор и слушал шелест в рогозе, целился, промахиваться не хотелось бы, патронов-то мало совсем. Выстрелил.
И сразу из зарослей ударила длинная очередь в ответ. Урод стрелял не впустую, он знал, или верно предполагал, где Аким.
Опять пули щёлкали по камню, срезали ветки акации, били в землю, рядом с руками, едва не задевая их. Мелкие камни попадали в «глаза», стёкла маски.
Саблин прицелился на звук и выстрелил ещё раз. В магазине два патрона. Но стрельба в рогозе стихла. Мониторчик всё пиликает, «вешка» у воды фиксирует движение. Достал он «бегуна» в зарослях, или нет, всё равно нужно идти к воде. Стиснув зубы от боли в боку, Аким встаёт, цепляет на плечо ружьё, разворачивается и тяжело бежит к воде. Но тут же, за его спиной, с шумом цепляясь за рогоз своими голенастыми ногами, раздирая кожу об акацию, из зарослей выскакивает тварь. Саблин едва успел развернуться, не думал он, что разведчик так скоро выскочит. Между ними десять метров, стреляй — не хочу. Тот, у кого нервишки крепче, тот и победит. Аким даже не успевает вскинуть винтовку, как «бегун» даёт очередь не целясь, что называется «от бедра» веером. Только «веер» маленький у него вышел. Дурак расстрелял весь магазин ещё в кустах, а две оставшиеся пули проходят мимо, правее Саблина. Теперь он стоит, щёлкает курком. Да и сам Аким не многим лучше, не мельтеши он, не волнуйся, подними да прицелься, так и кончил бы его тут же, но он поторопился. Одну за другой, обе оставшиеся пули, не поднимая винтовки, не целясь, выпускает в рогоз. Ладно, ружьё-то на плече. Он кидает винтовку, тянет ружьё, а «бегун» не ждёт, разбегается, и пока Саблин взводит курки, прыгает на него.
Как он так быстро пропрыгал на своих «пружинах» десть метров Саблин не понял. И когда он уже поднимал ружьё, разведчик прыгнул и своими лытками ударил Акима в грудь, выбив из рук оружие. Он хоть и не большой, вроде на вид лёгкий, но так дал в грудь, что Саблин на метр отлетел. И лежал секунду или две, от боли застыл, вздохнуть не мог. А «бегун» по-хозяйски встал, лапы свои широко расставил, стоит, покачивается, как на шарнирах, на мощных лапах своих, магазин в оружие новый вставляет, затвор дёргает.
Нет, урод, вальяжен ты больно, нельзя так с пластунами, вот разведчик уже и вскидывает оружие, да не успевает. Саблин, давно с бедра пистолет из кобуры выхватил, и затвор уже дёрнул. Руку поднял и выстрелил. Теперь он и прицелиться успел. Первой же пулей угодил врагу в глаз. Тот не умер, только отшатнулся, и оружие выронил. А Аким одну за другой выпускает пули ему в голову. Все шесть. Магазин пуст. А «бегун» не падет. От его башки брызги и клочья летят, пули-то десятимиллиметровые. Но он всё равно стоит, стоит и не падет. Бог с ним, Аким уже пистолет бросил, ружьё подобрал. От картечи десятого калибра никакая крепость головы не спасёт.
Бах-х…
Всё — нет башки у «бегуна», но ждать нельзя, датчик с берега шлёт и шлёт сигнал, к нему ещё кто-то идёт.
Боль в боку, глубоко не вздохнуть, жара такая, что плывёт всё перед глазами, вода, вода нужна позарез. Но всё это после. А сейчас он, покачиваясь, идёт к берегу, на ходу перезаряжая ружьё. У него шесть патронов, два в стволе, четыре в поясе и всё. Хотя нет, не всё. Надёжной тяжестью в кармане пыльника лежат две гранаты.
Он выпустил из баллона в КХЗ последний газ, стало чуть легче, но нужно выпить воды. И спешить.
И тут его дёргает кто-то за пыльник так, что летит он на землю. С его лица слетает маска, падает рядом. Он даже сначала не понял, что произошло, и только когда по шее потекла кровь, до него дошло. Пуля попала ему в маску, в самый край, распорола её, а заодно и щёку, от подбородка до уха. Дальше она разорвала капюшон КХЗ, и теперь ему голову заливало раскалённое солнце.
Сам он лежит на берегу, и даже не видит воды. И противник его не видит, монитор детектора движения ещё пищит, видит его, а значит противник еще в воде, а значит…
Если пластун не знает, что делать — он взрывает. Заляпанной кровью перчаткой он лезет в карман, вытаскивает гранату, срывает чеку, всё это быстро, и кидает гранату в воду.
Две, три секунды, пять…
Пух…
Негромко рвётся небольшая граната в воде, но ему громче и не нужно, он вскакивает, вскидывает ружьё и видит противника. Тот почти по плечи в воде. Держит над водой оружие. Он смотрит на круги в воде, что расходятся после взрыва. Взрыв был далеко. Ему он не угрожал. Но он смотрит на его последствия, а не на Саблина. А Саблин целится в него.
В другой раз он убил бы его наверняка, со стопроцентной гарантией. Но сейчас Акима малость пошатывало.
Бах-х…
Картечь подняла фонтанчики, не долетев до цели метра.
Противник среагировал немедленно, он нырнул в воду с головой, и Саблин не стал стрелять из второго ствола.
В его взводе служил Володька Карачевский, большой был мастер кидать гранаты. Вроде и ростом не вышел, и не широк в плечах, но вынослив был неимоверно, и гранаты кидал на зависть другим.
Один раз кинул гранату, «единицу», на пятьдесят метров, и попал ею в одиночный окоп китайцу. Аким сам это видел. Не видел бы сам — не поверил бы.
Так как кидал Володька, Саблин, конечно, кидать гранаты не мог. Но тут так и не требовалось.
Он видел, куда нырнул враг. Аким выдернул чеку. Взрыватель «единицы» выставлен по стандарту на семь секунд.
«Как хорошо, что не стал бросать гранаты в рогоз, в разведчика». Он подержал гранату в руке пару секунд и лишь потом кинул.
Граната долетела до воды, погрузилась в неё, и почти сразу взорвалась. Он точно угадал, где под водой будет враг. Тот вынырнул из воды в двух метрах от взрыва. А Аким стрелять не стал, держал его на мушке и не стрелял. Он видел его руки, и оружия в них не было. Это был офицер. Тёмная, коричневая кожа цвета старого, сырого табака. Лысый, черные пятна на голове и теле, а лицо светлое, почти человеческое. Да, это был офицер. Он с трудом то ли плохо шёл по дну, то ли плохо плыл к берегу, конвульсивно дёргался, тонул, но боролся, всплывал и двигался к рогозу. Саблин хотел, чтобы он выбрался на берег, он хотел добить его на суше. Но на берег враг не вышел, он доплыл до зарослей, руками вцепился в прибрежные стебли рогоза, но подтянуться и вылезти не смог. Так и остался лежать ногами в воде.
В принципе, Акима это устраивало. Он выстрелил ему в бок, целился, старался не промахнуться. Картечь вырвала офицеру рёбра, разбрызгав вокруг красную, как у людей кровь. Но та широкая лента, что была на голом теле переделанного, не пострадал от выстрела. Аким полез в воду к трупу, перезаряжая оружие, запустил руки под труп, и под ним он нашёл то, что и надеялся найти. Да, на широкой ленте, через плечо у трупа висел офицерский планшет. Редкая, уникальная вещь. Он, морщась от боли и прилагая усилия, содрал с него ленту, на которой висела коробка. Рассмотрел коробку. За такую вещь и станичное общество, и армейская разведка, и учёные из городов готовы платить больше деньги. Но больше всех дали бы денег за этот планшет добытчики. Уж Савченко за такое заплатит.