обветренная пустынным ветром. Его лицо испещрено шрамами, а глаза — тёмные, почти чёрные, сверлят прямо сквозь меня. На нём лёгкий камуфляж, видавший виды.
Второй — пониже, но крупнее. У него широкие плечи, а руки, скрещённые на груди, выглядят так, будто могут свернуть шею одним движением. Лицо гладко выбрито, но на лбу свежий порез, от которого к виску тянется тонкая засохшая дорожка крови. На нем выцветшая куртка, старый камуфляж, в глазах того же цвета что у первого — опасный огонь. Третий мало чем отличается от своих сородичей по оружию.
— Зачем пришли? — холодно спрашиваю я
Высокий, с многочисленными шрамами на лице, слегка улыбается, но улыбка его больше напоминает оскал зверя, нашедшего добычу.
— Ты Беркут? — начинает он. — Знаем, что ты спецназ, видели, что ты умеешь. Нам нужно с тобой поговорить.
Знали за кем шли…
— Говорите, — коротко кидаю я, не двигаясь.
Второй, тот, что с порезом, делает шаг вперёд, почти заполняя дверной проём своей массивной фигурой.
— Это не для чужих ушей, — говорит он, глядя на Сергея. — Пусть он выйдет.
— Сергей остаётся, — резко отвечаю я.
Первый поднимает руку, жестом успокаивая второго.
— Ладно, твои правила. Значит так, Беркут. У нас к тебе дело.
Я молчу, но взгляд не отвожу.
— Есть один человек, — продолжает он. — Он должен нам денег. Много. Очень много. Он думает, что может спрятаться, но мы знаем, где он. Мы предлагаем тебе сделку. Ты помогаешь его найти и доставить.
— С чего вы взяли, что я соглашусь? — гневно сверкаю глазами.
— Потому что ты такой же, как мы, — отвечает первый, склонив голову. — Ты видел войну, знаешь, что такое долг и что бывает, если его не отдать.
— Когда это я стал таким, как вы? Мне плевать на деньги! Мой долг — вас мочить!
Сергей резко встаёт, но я удерживаю его взглядом, давая понять, что разберусь сам.
— Я не занимаюсь такими делами, — говорю холодно.
— Ошибаешься, — вмешивается второй. — Ты теперь в этом завяз.
Он что пургу несёт?
Сергей рядом тяжело выдыхает, будто всё это время не дышал.
— Ты понимаешь, кто они? — спрашивает тихо.
Враги, однозначно.
Делаю шаг вперёд, почти сталкиваясь нос к носу с афганцами.
— Валите отсюда, пока не вышиб вам мозги!
Высокий скалится, явно оценивая мою уверенность. Он кладёт руку на плечо своего напарника.
— Тебе конец! — ухмылка высокого бородача становится шире.
— Попробуй, — цежу я, чувствуя, как адреналин наполняет каждую клетку.
Автомат стреляет — очередь прошивает потолок. Я прыгаю в сторону, ударом ноги выбиваю ствол из рук первого. Автомат падает на пол с глухим стуком, скользит под стол.
Начинается схватка.
Этот громила бросается на меня, пытаясь сбить с ног.
Действую резко, с поворотом бедра, удар локтём в висок. Голова его дёргается, но он ещё держится. В следующий момент перехватываю его за руку, резко выкручиваю кисть. Раздаётся хруст, и он сдавленно орёт, падая на колени. Добиваю броском — резкий рывок за плечо, он с грохотом валится на пол. Готов.
Сергей уже сцепился с тем, что с ножом. Брат работает аккуратно, выверено, удары точные. Но противник тоже не промах. Лезвие блестит, мелькает, как отблеск огня. Сергей уходит в сторону, ударяет кулаком в рёбра, но не успевает отскочить. Лезвие царапает ему руку, кровь течёт на пол.
— Держись! — кричу и бросаюсь на помощь.
Бросок и я ловлю второго моджахеда за запястье, выкручиваю с такой силой, что нож вылетает из руки. Бью в живот — кулак врезается глубоко. Затем разворот, подсечка. Он валится на пол, хватается за живот, вскрикивая от боли.
— Руку перевяжи! — кричу Сергею, пока атакую третьего.
Этот — трусливая сволочь уже пытается сбежать. Бросается к двери, но я настигаю его. Удар ногой в спину — он летит вперёд, падает лицом вниз. Подхватываю его за шиворот, бросаю на пол.
— Кто вас прислал? — наступаю коленом на грудь, давлю так, что он задыхается.
Он бормочет что-то на своём, потом переходит на русский:
— Ты — Беркут? Велели тебя убить…
— Кто? Говори!
— Человек… Говорил по-русски. Я не знаю…
Руками сжимаю его голову, заставляю смотреть прямо в глаза.
— Имя!
Он мотает головой, лицо мокрое от пота.
— Не видел! Клянусь!
Сергей, сцепив зубы, уже перевязывает руку куском рубашки. Хозяин квартиры забился в угол кухни, трясётся, как осиновый лист. Его глаза — полные ужаса.
— Ты знал? Кто они? — спрашиваю хозяина.
Он только трясёт головой.
— Ничего… не знаю, — бормочет, даже не пытаясь поднять взгляд.
Выпрямляюсь, гляжу на поверженных.
Они знали куда и зачем шли.
Получили на меня заказ. Решили использовать в своих целях спецназовца, прежде чем убрать.
Но кто тот человек, который послал их сюда?
В этот момент где-то внизу раздаётся скрип. Кто-то тихо поднимается по лестнице. Тень замерла за дверью.
— Готовься, — бросаю Сергею, и мы оба вскидываем оружие.
Замираем, глядя на дверь. Скрип снаружи прекращается. В комнате тишина, слышно только тяжелое дыхание Сергея. Рука у него перевязана, но кровь все равно просачивается через ткань.
Моджахед подо мной дергается, но я вдавливаю его в пол коленом.
Дверь открывается медленно. На пороге стоит высокий мужчина, явно афганец, но не похож на тех, кого я видел раньше.
Лет сорок, лицо с жесткими чертами, обветренное. Черные глаза смотрят прямо, без страха. Одет в свободную одежду — длинная туника цвета песка, старые сандалии, на плечах платок, завязанный узлом. Не вооружен.
— Кто ты? — мой голос звучит холодно, а рука сжимает пистолет.
— Спокойно, я пришел не драться, — говорит он на русском, с легким акцентом.
Говорит уверенно, будто хозяин положения.
Я прищуриваюсь, не убирая пистолет.
— Говори быстро, зачем пришел.
Он поднимает руки, показывая, что он безоружен. Но взгляд у него цепкий, оценивает нас. Держится спокойно.
— Тебя зовут Беркут, — говорит он. Не спрашивает, утверждает. — Тебе грозит опасность.
— Новость, — отзываюсь сухо, указывая взглядом на поверженных. — Запоздала.
— Нет, это другое, — качает он головой. — Ты в списке одного человека. Его зовут «Хищник».
Сергей хмурится, я продолжаю смотреть на незваного гостя, не показывая эмоций.
— Кто он? — спрашиваю коротко.
— Я не знаю его лично, — афганец делает шаг вперед, но я сразу поднимаю пистолет, и он замирает. — Он охотится на таких, как ты.
— Каких таких? — спрашиваю, чувствуя, как в груди нарастает напряжение.
Он смотрит на меня с легкой усмешкой, словно знает что-то, что мне самому известно.
— Тебе лучше знать.
Я молчу, тоже оценивая его. Сергей сзади тяжело дышит, смотрит на него исподлобья.
— Откуда ты знаешь про этого… Хищника? — наконец спрашиваю я.
— Люди говорят, — отвечает он спокойно. — Здесь, в Афганистане, он ищет тех, кто много знает. Кто мешает ему.
— Значит, я мешаю? — спрашиваю с вызовом.
— Не только ты, — его голос понижается. — Но ты — в числе первых.
Слова виснут в воздухе. Я замечаю, что хозяин квартиры появился в комнате и больше не трясется. Он напрягается, будто понял что-то. Его взгляд коротко метнулся в сторону афганца.
Знает его?
— Почему ты решил прийти сюда и предупредить? — спрашиваю, глядя ему прямо в глаза.
Он чуть склоняет голову, словно обдумывает ответ.
— У нас, афганцев, есть свои счеты с такими, как Хищник. Он не только твой враг, он враг и моего народа.
Его слова звучат искренне, но я чувствую, что он что-то не договаривает. Кто он такой, почему рискнул прийти сюда, когда за дверью только что раздавались выстрелы и удары?
— Имя свое скажи, — бросаю я, не убирая пистолет.
— Хашмат, — отвечает он и добавляет, глядя мне прямо в глаза. — А теперь слушай. У тебя мало времени. Он уже близко.
— Ты сам сказал, что не знаешь его, — поднимаю бровь.
— Не знаю лично, — спокойно отвечает он. — Но слышал.
Я переглядываюсь с Сергеем. В комнате виснет тяжелое молчание. Хашмат стоит неподвижно, будто выжидает чего-то. Моджахед подо мной перестал дергаться, но я чувствую его напряжение.
— Хашмат, — говорю медленно. — Если ты пришел предупредить, то предупредил. Только почему я должен тебе верить?
Он делает еще шаг вперед, совсем медленный, чтобы я видел, что он не угрожает. Его голос становится ниже, почти шепотом:
— Потому что я тоже хочу, чтобы он исчез.
— Это не аргумент.
Напряжение в комнате только нарастает. О чём он не договаривает? Почему пришел один, без оружия?
За дверью снова раздается шорох. Хашмат бросает быстрый взгляд туда, словно хочет сказать что-то, но останавливается.
— Кто там? —кричу я.
За дверью молчание. Но по ощущениям — кто-то затаился на лестнице.
Резко распахиваю дверь, вижу, как чья-то фигура мелькает на лестничной площадке, а затем слышу стремительные шаги вниз. Прыжки через несколько ступенек сразу выдают, что человек в спешке покидает дом.
— Стоять! — кричу, вылетая в подъезд.
Ответа нет, только стук подошв сандалий о бетон. Выбегаю из подъезда, смотрю по сторонам. Ушёл.
Не преследую. Бесполезно.
Кто бы это ни был, он явно не хочет встречи.
Я возвращаюсь в квартиру.
Сергей сидит на табуретке, поправляя повязку на руке. Кровь уже не так сильно просачивается, но вид у него уставший. Хашмата нигде нет.
— Ушёл? — киваю на дверь.
— Да, — отвечает Сергей и тяжело вздыхает. — Исчез, когда мы отвлеклись. Этот парень… не зря сюда приходил.
Я смотрю на брата. Лицо сосредоточенное, напряженное.
— Что делать будешь, Глеб? — спрашивает он, переводя взгляд на меня.
— Уеду обратно в часть, — говорю решительно. — А ты, брат, береги себя. Возвращайся в Союз. Нашим всем передавай привет. Скажи, что я цел и невредим. Служу Отчизне, — сдержано улыбаюсь краешком губ.