— А у нас? — хмуро спрашивает Шохин, держа руки за спиной.
— У нас ничего, — коротко отвечает Грачев, усмехнувшись. — Ваша задача — прикрытие.
— Откуда? — интересуюсь я, взглядом цепляясь за карту.
Грачев обводит карандашом несколько точек у подножия высоты.
— Вот тут, северо-запад. И вот тут, юго-запад. — Он стучит кончиком карандаша по карте. — Подойдёте в складках местности, сделаете укрытия. Окопаться надо ещё постараться. Местность открытая, если начнут лупить, держать оборону будет тяжело.
— Сложно подойти незаметно, — замечаю я. — Всё это, считай, под их взором.
— Поэтому идёте ночью. Разведка уже дала ориентиры. Здесь, — он указывает на одну точку, — высота сорок два метра. С неё можно наблюдать за передвижением колонн. Если их подкрепление пойдёт через ущелье, у вас будет шанс перехватить.
— А если они разделятся? — спрашивает Шохин, его брови сдвинуты так, будто он пытается прожечь взглядом карту.
— Тогда вам придётся жёстко работать, у вас целый взвод, — спокойно отвечает Грачев. — Перекрывайте ущелье и занимайте высоту. Главное — не дать им добраться до своих.
Я смотрю на карту, прикидываю расстояния. Всё это — сплошной риск. Любое неверное движение, и нас положат на подходе.
— Земля там твердая, как камень. Найдете естественные складки местности, залягите, чтобы и сами не торчали, и пулемёт можно было поставить.
— А артподготовка? — спрашивает Шохин.
— Будет, — кивает Грачев. — Перед началом штурма наши поработают по их позициям. Но рассчитывайте на то, что не всё накроют. Моджахеды — ребята хитрые, зарываются глубоко.
— Если они контратакуют? — уточняю я.
— Тогда всё будет зависеть от вас, Беркутов. — Грачев наклоняется ниже, глядя мне прямо в глаза. — Выдержите — операция пройдёт как по нотам. Не выдержите — сороковая понесёт большие потери.
В голосе нет упрёка, но я чувствую тяжесть этих слов. Секунду молчу, потом киваю.
— Сделаем всё, что сможем.
— Я знаю, — говорит он, и в его голосе звучит странное спокойствие. — Но сначала — разведка.
Я смотрю пристально.
Карта Афганистана растянута на весь стол, как распятая, под тусклой лампой.
Командир Грачев, высокий и подтянутый, тоже смотрит на карту, постукивая карандашом по своим зубам.
— Беркутов, — бросает полковник, даже не глядя. — вот смотри сюда.
— Взвод твой прикрывать будет операцию. — Грачев указывает карандашом на высоту, помеченную жирным красным крестом. — Тут, — он чертит вокруг пальцем, — сороковая армия будет работать. Задача — прижать моджахедов, которые засели на высоте. Они там, как на орлином гнезде. Всё просматривают, любая техника — как на ладони.
— А мы? — уточняю я.
— Вы, Беркутов и Шохин, будете страховать. Ваша задача — не дать подкреплению пробиться к высоте.
— Подкреплению? — переспрашивает Шохин, нахмурив свои густые брови.
— Да, уверен, что будет подкрепление, духи зубами зацепились за эту высоту. Слишком выгодная позиция, — спокойно отвечает Грачев. — Радиоэфир кипит, сигналы ловим уже сутки. Движуха у них началась, явно ждут гостей.
Я качаю головой. Плохая новость. Значит, разведка провалилась. Значит, они нас там уже ждут.
— Вот, сюда смотрите…
Полковник Грачёв красным карандашом обводит один из брошенных жителями кишлаков, что был отмечено на карте. — Здесь, прямо в горах сконцентрировано около четырех их пулеметов.
— А твой взвод, лейтенант Беркутов, — Грачёв смотрит внимательным взглядом, — назначен в прикрытие. Изучайте карту, парни, и сами решайте, где будет выгоднее расположиться.
— Особо выбирать не приходится, — озадачено чешет ухо Шохин.
Я с ним согласен. Все просматривается, как на ладони.
— Вот тут есть небольшая горка, если только за ней укрыться, чтобы не сразу обнаружили, — говорю я.
— Так это же отлично, — замечает полковник.
Начальник штаба — полковник Бессмертный молчит. Кошусь на него, обычно активный товарищ, а тут как воды в рот набрал.
Приглядывается к новому командиру? Или не хочет лезть вперед него, вдруг тому не понравится? Непохоже на Бессмертного. Что-то пошло не так…
Мазнув взглядом по его безмолвной фигуре, быстро переключаюсь на обсуждение плана.
— И выбить их оттуда будет очень сложно, — продолжает командир. — Но в охране у них человек восемь. Так что, справитесь.
— Сама высота небольшая для штурма, — вслух рассуждаю я. — Но атаковать можно.
— Я и говорю, что без разведки, не обойтись, -говорит полковник Грачёв.
Мы с Шохиным ещё раз рассматриваем карту, пока командир уточняет последние детали. Места для окопов отмечаем мелкими крестиками, прикидываем, где лучше всего разместить пулемётные точки.
— Здесь хороший обзор, — говорю, указывая на складку местности на северо-западной стороне. — Если сумеем укрыться вдоль этой линии, сможем перекрыть подход к ущелью.
— А здесь? — добавляет Шохин, указывая на более узкую часть. — Если они пойдут в обход, у нас будет мёртвая зона.
— Тогда выставим наблюдателя, — предлагаю я. — Один человек сможет держать контроль.
Грачев внимательно слушает, кивая, но ничего не добавляет. У него свои мысли — видно, что он больше доверяет полевой практике, чем обсуждениям в штабе.
Полковник наклоняется, чтобы лучше разглядеть карту.
Он чертит ещё один круг. — Вот здесь. С завтрашнего дня вы будете там. Но сначала ты и Шохин пойдёте в разведку. Ночью.
Я слышу, как у Шохина скрипят зубы. Он ненавидит спонтанные задачи, особенно ночные.
— Почему ночью? — бурчит он.
— Потому что днём туда не подойдёшь. — Грачев поднимает на нас свои тёмные глаза. — Луна сегодня слабая, а ночью их наблюдатели вас не заметят.
— А если заметят? — кидаю я ему вопрос.
— Тогда вы уже не вернётесь. — Грачев говорит это как отрезает, а потом добавляет, чуть смягчаясь: — Но я в вас верю, парни.
План окончательно утверждён.
— Всё. Отдыхайте пару часов, потом на точку.
Но какой тут отдых? В голове уже мелькают детали. Где окопаться, где поставить пулемёты, сколько времени займёт работа.
— Лопаты не забудь, — усмехается Шохин, когда мы выходим из штаба.
— Забудь ты про лопаты, — бурчу я. — Думаешь, там кто-то копать будет, когда стрелять начнут?
Шохин улыбается, но в его глазах я вижу ту же сосредоточенность, что и у себя.
Зря я думал, что не усну. Заснул, как младенец.
Спустя ровно два часа нас поднимают и отправляют в разведку.
Вертушка зависает над горной площадкой. В лицо бьёт горячий ветер. Мы с Шохиным стоим в проёме, крепко держась за ремни. Внизу — чёрная бездна, изредка подсвечиваемая тусклым светом луны.
— Готов? — кричу я Шохину.
— Готов, мать твою, — отвечает он, сжимая в руках автомат, словно это единственное, что удерживает его от падения.
Пилот машет рукой. Штурман подаёт сигнал — пора. Я киваю Шохину, и мы по одному выпрыгиваем из вертолёта. Земля встречает жёстко — удар воздухом и потом гравием. Катимся вниз, поднимая облака пыли.
Вертолёт уходит. Звук мотора быстро гаснет, оставляя нас в абсолютной тишине.
Лежу на земле. Шохин тихо матерится рядом, ощупывая себя, проверяя, не осталось ли ничего сломанного.
— Нормально? — шепчу, поднимаясь на ноги.
— Жив, — коротко отвечает он, переворачиваясь на живот. — А ты?
— Тоже.
Мы быстро проверяем снаряжение. Автоматы в порядке, ремни не порвались. Лопаты закреплены за спинами, патроны на месте. Я вынимаю из кармана карту, сверяю направление с компасом.
— Туда, — шепчу, показывая рукой.
Шохин кивает.
Разведка — непростая работа. Ползти в темноте, когда каждый камень кажется наблюдателем, каждая ветка — ловушкой.
Мы ползём медленно, чувствуя, как хрустит песок под формой. Времени нет. До рассвета всего несколько часов, а точку надо обследовать.
Продолжаем ползти. Медленно, как ящерицы, сливаясь с камнями. Я чувствую, как под ладонями шуршит песок, как холодные камни царапают кожу сквозь перчатки.
Автомат лежит на сгибе локтя, ствол направлен вперёд. Пальцы привычно касаются предохранителя. У Шохина то же самое. Мы оба знаем, если где-то шорох или вспышка — стрелять будем сразу, без раздумий.
Впереди раздаётся хруст.
— Тихо, — шепчу, поднимая руку.
Мы замираем. Впереди — тень. Или показалось? Я вглядываюсь, напрягая зрение до предела. Шохин подтягивается ближе, выдыхая тихо.
— Что? — еле слышно спрашивает он.
— Показалось, — отвечаю, хотя сам не уверен.
Ползём дальше, мышцы напрягаются так, будто они из стали.
Песок под формой липнет к телу, в носу стоит запах пыли и сухой травы. Луна где-то за облаками, но этого хватает, чтобы мы различали очертания камней и редкие кусты.
Шохин впереди, я прикрываю. Он иногда оглядывается, кивая в сторону приближающегося гребня. Высота будто поднимается к нам, как мрачный гигант, готовый обрушиться в любой момент.
Спустя час мы на месте. Здесь — скала с редкими кустами и осыпями — скоплениями осколков горных пород, которые хорошо скрывают наши силуэты.
Главное — не шуметь.
Я осматриваю окрестности, держу автомат наготове. Взгляд цепляется за точки, где могут быть позиции противника — трещины в скалах, выступы, из которых удобно вести огонь.
— Здесь нормально, — тихо говорю Шохину, показывая рукой на небольшое углубление между камнями.
Он кивает, начинает выгребать песок и мелкие камни, чтобы обустроить укрытие. Я тоже приступаю к работе, держа оружие рядом. Лопата глухо стучит.
— Думаешь, они здесь? — шепчет Шохин.
— Могут быть, — отвечаю я, не отрываясь от работы. — Возможно следят за нами.
Шохин вздыхает, но продолжает копать.
Когда углубление готово, мы оба залегаем, тщательно маскируясь. Автоматы — наготове. Я тихо проверяю карту, сверяю её с окружающим рельефом. Всё сходится.
— Завтра здесь начнётся мясорубка, — тихо говорит Шохин.
— Завтра мы должны остаться живыми, — отвечаю я.