— Салам алейкум, — говорит он, кивнув.
— Ваалейкум ас-салам, — отвечает Горелов, выговаривая слова с такой старательностью, будто экзамен сдаёт.
Я молчу, осматриваю Юсуфа. Глаза тёмные, но не пустые — в них что-то скрыто, пока не понимаю, что именно.
— Идите за мной, — говорит Юсуф тихо.
Он ведёт нас к небольшой скале, садимся на камни. Луна освещает его лицо, и я замечаю, что он чем-то похож на Джаафара, фото которого мы изучали перед вылетом ещё раз.
— Он там, — говорит Юсуф, махнув в сторону гор. — За кишлаком. Но не один. С ним шестеро. Все с оружием.
— Кто охраняет? — Горелов напрягается, чуть подаётся вперёд.
— Его братья. Люди, которые за него умрут.
Юсуф вынимает из кармана что-то вроде карты — несколько линий, точки. Указывает на одно из мест:
— Здесь пещера. Ночью они спят там. Днём на перевале.
— Успеем подойти? — спрашиваю, пытаясь понять, зачем нас сюда бросили таким составом.
— Если быстро, то да. Но надо тихо.
Старший лейтенант Горелов встаёт, его голос снова звучит, как приказ.
— Двигаемся по плану. Я иду первым, Беркутов прикрывает.
— Так точно, — отвечаю сквозь зубы.
Что-то в его тоне бесит. Может, то, что он пытается казаться умнее? Или то, что Бессмертный отправил нас сюда вдвоём.
Боюсь толку от него не будет, а вот вреда…
Пока я собираюсь с мыслями, Юсуф наклоняется ко мне.
— Не доверяй ему, — шепчет, кивая на Горелова.
Смотрю на него пристально.
Согласен на все сто.
Шагаю по выгоревшей каменистой тропе. Луна, как урезанный фонарь, подсвечивает склон. Афганские горы пахнут сухостью, пылью и чем-то горьковатым. Это запах, который въедается в кожу. Юсуф идет впереди, его фигура будто растворяется в ландшафте. Легкий, тихий, как тень. Он останавливается у развилки, опираясь на кривую палку.
— Решай, Беркут, — шепчет он, оборачиваясь. — Я уведу Горелова по другому следу. А ты туда, где Джаафар. Иди, вон в ту сторону, там тебя встретит мой сын.
Он кивает на тропу справа, за которой темнеют размытые силуэты деревьев. Я молча киваю. Горелов слишком шумный и бестолковый. Мне он только будет мешать.
А та задача, что стоит передо мной, любит тихих.
Юсуф уходит, забирая с собой Горелова. Тот даже не замечает, что я «отстал».
Как с таким ходить в разведку? Только нарваться на пули.
Мать твою! Что вообще такой «боец» делает в Афгане?
Навстречу мне выходит афганец -высокий парень с винтовкой за плечом. Молодой, с острыми чертами лица, как у гончей.
— Я — Валид, сын Юсуфа.
Он без слов кивает на тропу.
Мы идем вдоль реки. Тропы почти нет — только сплошная сырость, камыши да кочки, которые так и норовят выскользнуть из-под ботинок. Река едва слышно журчит рядом, сквозь густую зелень местами поблескивает черной водой. Воздух тут влажный и тягучий,
Валид идет впереди, легкий и уверенный. Каждый его шаг выверен — он знает, куда можно ставить ногу, а где ждёт трясина. Я следую за ним, стараясь идти так же бесшумно.
— Осторожно, — вдруг тихо говорит он, останавливаясь.
Я бросаю взгляд на тропу — впереди змея, свернулась кольцом у края воды. Валид цепляет её концом приклада, аккуратно перекидывает в сторону.
— Здесь часто такое, — объясняет, не оборачиваясь.
Продвигаемся дальше. Камыши становятся гуще, влажность сильнее. Где-то справа слышен плеск — будто обрушился кусок берега реки.
— Там кто-то есть? — спрашиваю шепотом.
— Нет. Здесь никто не ходит, кроме нас, — отвечает Валид так же тихо.
Когда камыши наконец заканчиваются, мы выходим на плоскогорье. Здесь все меняется. Ветер начинает холодить лицо, тропа становится тверже, будто кто-то разбросал по земле острые сколы камней. Вдали виднеются темные силуэты скал.
— Теперь куда? — уточняю я.
— Сначала до тропы, потом обойдем их пост, — отвечает Валид.
Скалы встречают нас тишиной. Здесь нет привычного шума ветра, нет пения птиц, только сухое эхо от каждого нашего шага.
Мы поднимаемся вверх по узкой расщелине. Камни крошатся под руками, падают вниз с глухим звуком. Я крепче прижимаю автомат к груди, чувствую, как ремень впивается в плечо.
Валид впереди ловко преодолевает препятствия.
— Еще немного, — говорит он, оборачиваясь. Его лицо скрыто тенью.
Когда поднимаемся выше, тропа становится шире. Отсюда уже видно долину — она лежит внизу, вся в пятнах черной зелени и склонов. Валид указывает пальцем.
— Вон он — там Джаафар! Его лагерь за теми кустами. Там их пост, — тихо произносит он.
— Сколько там людей?
— Двое на посту, остальные дальше, у костра.
Валид останавливается, прикладывает палец к губам и указывает куда-то вверх. Там, между камней, виднеется еле заметная тропка.
Решение принимаем быстро. Обходим их. Пробираемся по камням, сквозь заросли. Валид двигается осторожно, без единого звука. Я следую за ним.
Он приседает у большого валуна. Я также.
— Теперь аккуратно. Если нас заметят — шанса уйти не будет.
Мы спускаемся ниже, к тропе, ведущей к лагерю. Земля здесь сухая, но усыпана мелкими камнями. Каждый шаг отдается еле слышным хрустом.
Мы приближаемся всё ближе к врагу.
— Валид, ты должен уйти, — говорю тихо, прижимаясь к скале.
Он качает головой, будто не слышит.
— Нет, я останусь.
— Это приказ. Тебе нечего здесь делать, я должен остаться один.
Он смотрит на меня, сжимая винтовку, молча протестует.
— Я всё сказал, — резко бросаю я и отворачиваюсь.
Мы добираемся до кустов. Здесь уже слышен слабый говор — это они.
Люди Джаафара. Звуки приглушенные, но это достаточно, чтобы понять, что нас пока не заметили.
— Теперь всё, — говорю Валиду. — Скоро тут начнется, — отходи к реке.
— А ты?
— Я сделаю свое дело. Потом сам приду.
Валид неохотно отступает, исчезая в темноте. Я остаюсь один, прячась в зарослях, вслушиваясь в разговоры впереди.
Теперь только дело времени.
И вдруг за спиной слышу странный звук. Легкий скрип — будто кто-то встал на камень.
Оборачиваюсь, нет, это птица взлетела.
Засаду устраиваю на склоне. Здесь относительно густые заросли, их не видно снизу.
Лежу, всматриваясь в темноту. Жду. Время словно замирает. Где-то вдалеке слышен вой шакалов. Луна садится, тьма становится гуще.
И тут появляются они.
Сначала слышу шорох. Потом вижу силуэты. Их пятеро. Джаафар впереди. Высокий, с бородой, автомат в руках. Позади него двое, но лица неразличимы. Внимательно вглядываюсь -озираются по сторонам еще два боевика.
Сердце бьётся ровно.
Пальцы сжимаются на рукоятке автомата. Придется действовать быстро. Они еще не заметили меня, идут спокойно, но это лишь вопрос времени. Силуэты приближаются. Я жду, пока не окажутся достаточно близко.
Лежу на сухой земле, едва дышу. Темнота сгущается. Ландшафт вокруг — каменистые холмы, редкие кусты. Не укрытие, а жалкая иллюзия. Но мне хватает. Главное — не шевелиться. Лежишь, сливаешься с тенью. На востоке небо еще чуть светится, но тут, между скал, уже ночь.
Слышится шорох. Я напрягаюсь, прижимаю автомат ближе к телу.
Силуэты всё ближе ко мне. Вижу их лица уже чётко. Первым появляется Джаафар. Узкий овал лица, борода, взгляд хищника, руки привычно держат автомат, будто он с ним родился. За ним четверо. Плотные парни, вооружены до зубов. Идут цепью. Движения тихие, почти бесшумные. Настоящие охотники.
Мне приходится перекатываться, уходя в тень валуна. Джаафар проводит рукой вдоль шеи — дает сигнал. Они меняются местами, осматривают фланги.
Путь их ведет вниз, к узкому ущелью. Там река, почти пересохшая. Крутые берега, скалы обступают со всех сторон. Тропа уходит в сторону Пакистана. Здесь — дикая тишина. Только иногда крик ночной птицы разрезает воздух.
Я плотно прижимаюсь к земле. Пыль забивается в рот. Дышу через зубы. Ползу, прячась за камнями, кустами. Главное — не терять их из виду.
Они идут медленно, осторожно. Разговаривают тихо, но я улавливаю обрывки фраз, правда, не совсем понимаю их речь.
Сейчас это уже это неважно. Немного им осталось…
Когда они углубляются в ущелье, я принимаю решение. В лоб — бессмысленно, у них численный перевес. Но в темноте, по одному, я справлюсь.
Первый парень идет замыкающим. Его силуэт чуть отделяется от остальных. Я выныриваю из кустов, как тень. Лезвие ножа проходит точно — удар в шею. Беззвучно. Он валится на камни. Я аккуратно опускаю тело, чтобы не привлекать внимания.
Двигаюсь дальше. Двое держатся ближе к центру. Вынужден ползти, ждать момент. Когда один из них останавливается проверить флягу, я бросаюсь. Удар прикладом в затылок. Третий успевает повернуться, но автомат у меня наготове. Глушитель делает свое дело.
Последний из охраны понимает, что что-то не так. Начинает звать своих, но я уже на нем. Борьба короткая — два удара в печень, один в горло. Он оседает на землю, хрипя.
Джаафар резко оборачивается. Видит тела своих людей. Поднимает голову, озирается с яростным огнём в глазах, как зверь загнанный в угол.
Я выхожу из тени.
— Ну что, Джаафар, теперь мы с тобой один на один! — говорю громко.
Пусть знает — я не прячусь.
Я не боюсь. Хочу победить его в открытом бою.
Он бросает автомат. Достает нож.
— Ты пришел за мной, русский? — в вызовом произносит он.
— За тобой. Отмстить за всех моих друзей, которых ты убил.
Мы стоим друг напротив друга, будто два хищника, готовых разорвать друг друга на части. Джаафар оценивающе смотрит на меня. Его нож поблескивает в свете луны. Руки крепкие, движения выверенные. Он профессионал, ветеран многих схваток.
Я ощущаю, как кровь стучит в висках. Адреналин кипит. Передо мной не просто враг.
Он — убийца моих друзей и товарищей.
— Шёл бы ты, русский отсюда! — бросает он презрительно. — Пока живой.
— Уходить — не по мне, — отвечаю я, хватая нож крепче. — Я слишком долго шел за тобой.