Нигде не проведенная приказами «служба информации» — изустная передача новостей, которая часто выполняла в партизанских отрядах функции газеты, — разнесла «весть» о том, что командиры были приняты в Кремле и получили задание двигаться к фронту для того, чтобы помогать Красной Армии. Многие партизаны клялись самыми страшными клятвами, что от «самого Ковпака» какой-то земляк — командир, которому нельзя не верить, слыхал, что все партизанские отряды, объединившись, будут брать Брянск.
В этих разговорах отражалась возросшая боеспособность партизанских отрядов, которым стали по плечу самые сложные задачи.
Но никому, наверное, не пришла в голову мысль о тех грандиозных планах, которые были разработаны в Москве по указанию ЦК партии Центральным штабом партизанского движения для украинских отрядов, действовавших под руководством генералов С. А. Ковпака, А. Н. Сабурова, А. Ф. Федорова. Они должны были отправиться в походы на многие сотни километров, уничтожая оккупантов, освобождая советских людей от угона в фашистское рабство, разрушая систему оккупационного управления, препятствуя подвозу к линии фронта подкреплений, боеприпасов и снаряжения.
Партизаны из соединения С. А. Ковпака должны были это делать в Киевской области, А. Н. Сабурова — в Житомирской, а А. Ф. Федорова — в Луцкой. Остальные отряды направлялись в Винницкую, Каменец-Подольскую и другие области Украины.
В партизанском соединении, которое должно было уйти в Житомирскую область, только его командир А. Н. Сабуров да вновь назначенные комиссар соединения 3. А. Богатырь и начальник штаба И. И. Бородачев знали о поставленной перед соединением задаче. И в помещении школы, где располагался штаб, на столах появились карты, на которых вместо ставших привычными названия городов Брянск, Сумы, Трубчевск, Унеча значились Киев, Житомир, Овруч, Сарны, Ровно.
А в это время подводы везли в партизанские отряды автоматы, противотанковые ружья, боеприпасы. Только бойцы соединения А. Н. Сабурова получили около двухсот автоматов. Получить автомат с Большой земли считалось высокой честью в отрядах. Они вручались самым достойным и храбрым партизанам. Постепенно в подготовку к рейду включалось все больше людей.
В конце сентября 1942 г. командиры и комиссары партизанских отрядов были созваны начальником штаба соединения И. И. Бородачевым в Ново-Васильевское. Многие из них еще задолго до этого совещания пытались под разными предлогами выяснить у командира и комиссара характер задания, полученного в Москве, но те обычно переводили разговор на другую тему.
И только на этом совещании командирам отрядов было сообщено, что по решению Центрального Комитета партии соединение выходит в далекий рейд на запад.
Соединение партизанских отрядов С. А. Ковпака и С. В. Руднева, получив с Большой земли боеприпасы, пушки, пулеметы, автоматы, также готовилось отправиться из района Старой Гуты в новый район дислокации. Соединения выступали одновременно, имея договоренность о совместных действиях во время перехода.
Начальник штаба после совещания роздал командирам заранее подготовленные карты. Некоторые командиры быстро развернули карты, желая узнать, куда же придется двигаться отрядам.
Заметив эти «маневры» любопытных, И. И. Бородачев громко сказал:
— Товарищи, карты даны только на первые дни рейда.
А командир добавил:
— Не обижайтесь, товарищи. Добиться успеха мы можем только при условии, если противник ничего не будет знать о наших планах. Все ли вы уверены, — обратился он с вопросом к командирам, — что в ваших отрядах нет засланных немцами шпионов?
Прерывая несколько затянувшееся молчание, он сказал:
— Наша задача станет ясной в походе.
В рейд уходил не весь состав соединения. Некоторые отряды оставались для защиты южной части Брянских лесов, где к осени 1942 г. скопилось значительное количество бежавших из окрестных деревень и сел людей. Много было здесь семей партизан, воевавших в украинских отрядах. Все они могли погибнуть, если бы гитлеровцы, узнав об уходе партизан в рейд, начали активные операции по очистке лесов от скрывавшихся там людей.
Для действий в Сумской области оставался местный Ямпольский отряд, часть бойцов и командиров Хильчанского, Серединабудского и Червонного отрядов, основные силы которых уходили в рейд.
Многие из тех, кто готовился в дальнюю дорогу, покидали в лесах своих близких. Глубоко переживал уход из родных мест политрук одного из отрядов А. А. Скляров — он оставлял в лесах отца, мать и жену с детьми.
— Чувствует мое сердце, что уничтожат их немцы, — говорил он своим друзьям[1].
— Может быть, ты останешься в Брянских лесах, — Предложил командир отряда, — с местными партизанами.
— Нет. Я коммунист, и мое место там, где труднее, — твердо ответил А. А. Скляров, — я пойду вместе со всеми в рейд.
В Хильчанском отряде все знали веселого молодого партизана комсомольца Мишу со странной фамилией — Карманник. Несмотря на то что неподвижная в коленном суставе нога причиняла ему много страданий, он редко унывал и всегда был первым, если требовались добровольцы для какого-нибудь рискованного дела.
Не особенно доверяя физическим способностям Карманника, командование решило оставить его в Брянских лесах. Возмущению и огорчению молодого бойца не было предела.
Многие, а друзей у него было немало, сочувствовали ему, и не раз к командиру и комиссару отряда являлись «ходатаи», которые под тем или иным предлогом уговаривали командование взять их товарища в рейд.
Наконец к комиссару в маленькую комнату на станции Знобь пришел и сам Карманник и стал горячо просить не оставлять его в Брянских лесах: ведь все его друзья комсомольцы уходили, и он тоже хотел участвовать в выполнении, как сказал Миша, приказа партии.
Командир и комиссар отряда долго обсуждали просьбу Михаила Карманника, но не смогли ее выполнить. Отказ, как это ни странно, молодой партизан встретил спокойно. Наверное, утихомирился, решило командование отряда. В действительности Михаил Карманник не отказался от своих намерений, но это выяснилось уже позже, в рейде. На первом утреннем привале комиссар увидел его у костра одной из групп.
Как он сумел сюда добраться? Ведь до лесной деревеньки Гутки, где теперь отдыхали партизаны, от места отправления — целый переход. Некоторые даже решили, что он как-то узнал маршрут и заранее пришел на место первого привала, так как на протяжении всего пути никто не видел его в строю. Все оказалось значительно проще: Карманник прибыл в Гутку, спрятавшись на подводе между мешками с хлебом и сухарями. Отправлять его обратно в Брянский лес было опасно, и командование решило взять Михаила Карманника в рейд. Суровое взыскание за нарушение дисциплины он принял как должное.
Первый этап рейда, начавшийся в темную октябрьскую ночь 1942 г., прошел довольно спокойно.
В строгом порядке двигалось соединение, которое для конспирации именовалось воинской частью 4404-й, а отряды — 7, 8, 9 и 10-м батальонами. В составе колонны шли большая группа автоматчиков, артиллерийская группа и одно специальное подразделение. Бойцы этого подразделения даже друзьям не рассказывали о своих обязанностях, таинственно отвечая на все вопросы: «У нас особое задание».
Колонна двигалась настолько тихо, что на небольшом расстоянии от дороги, по которой проходили подразделения и обозы, не было слышно почти никаких звуков.
Рано утром, когда рассвет едва-едва только начал разгонять ночную темноту, где-то впереди колонны раздалось несколько выстрелов, а затем, по мере того как светлело небо, артиллерийские выстрелы становились все более частыми.
К штабу, двигавшемуся вместе с основными силами, галопом подскакал связной от командира головного батальона Л. Я. Иванова и доложил о том, что в селе Шатрище гитлеровцы из пулеметов обстреляли головную походную заставу. Боец ничего не мог сказать о количестве противника.
Было принято решение подтянуть подразделения к головной походной заставе и двум 76-миллиметровым пушкам занять огневые позиции.
Такая мера была необходима, так как не более чем в десяти километрах от места боя, в Хуторе Михайловском, Ямполе и в других селах, которые миновали партизаны ночью, стояли крупные гарнизоны противника.
Но бой был скоротечным и кончился еще до того, как батальоны приняли боевой порядок. Стрельба постепенно затихла, и только кое-где раздавались отдельные выстрелы.
Второй связной, прибывший от Л. Я. Иванова, доложил, что его командир принял решение с ходу занять село своим батальоном.
Оказалось, что в Ямполе гитлеровцам уже стало известно о движении партизан, высланное из районного центра в Шатрище подразделение должно было их остановить.
Уцелевшие после боя немцы бежали в Ямполь, и в городе, где хорошо помнили о весеннем побоище, которое там устроили партизаны, началась лихорадочная подготовка к обороне: рылись новые окопы, строились дополнительные дзоты. Некоторые гитлеровцы, пользуясь своим служебным положением, поспешили уехать в командировку.
В то же время во вражеских гарнизонах южнее расположения партизанского соединения — в Воронеж-Глухове, Кролевце, Шостке — были быстро созданы подвижные группы с танками и артиллерией, которые 28 октября блокировали большой участок леса, где отдыхали партизанские отряды. Вражеские самолеты, летая над лесом, вели разведку.
Когда совсем рассвело, гитлеровцы решили уточнить расположение партизанских отрядов. Для этого они направили в лес несколько танков и пехоту на автомашинах. Танки прочесывали лес, ведя огонь по просекам и в глубину леса.
Одному танку удалось выбраться к небольшой полянке, где располагались штаб соединения и артиллерийская группа. Партизаны быстро развернули одно орудие и двумя-тремя выстрелами подбили вражескую машину, но через несколько минут начался артиллерийский обстрел расположения батальонов, которое немцы определили по орудийным выстрелам. Высоко в небо взлетали фонтаны земли от разрывов тяжелых снарядов.