— Что ты знаешь, римлянин? Ты же не игрок.
Это было правдой. И если бы я хотел вернуть свои деньги - без которых я вряд ли мог надеяться добраться до сердца Дельты и Бетесды - мне пришлось бы совершить что-то неординарно смелое.
Египтяне из Саиса вышли из круга, но все еще были в комнате, ели, пили и смотрели, что будет дальше. Девочка продолжала играть, а мальчики-прислужники ходили по комнате. Крокодил стоял в тени, его странное, неулыбчивое выражение лица невозможно было прочесть. Ободас подал знак своему телохранителю, который встал, а затем наклонился, чтобы помочь своему хозяину подняться на ноги.
— У меня есть мальчик, - сказал я, указывая на Джета.
Ободас наполовину поднялся на ноги: — Что ты сказал?
— Я хочу сделать ставку на этого мальчика.
Ободас искоса взглянул на меня, затем отмахнулся от своего телохранителя и медленно ротсел поудобнее на ковре.
— Его зовут Джет. Он мой раб, - сказал я, стараясь не подавиться ложью. — И он очень талантливый раб. Очень талантливый, умный и ... приятный ... если ты понимаешь, что я имею в виду. Он будет твоим, если ты выиграешь следующую партию.
Мужчина проницательно посмотрел на меня.
— А если я не выиграю?
— Я получу всю кучу этих монет ... и ... — Я внимательно наблюдал за его лицом. — И ... ожерелье с рубином, которое на тебе.
Трое египтян рассмеялись. Крокодил издал шипящий звук. Пальцы девушки сбились с ритма, поражая наш слух кислыми нотами. Даже Джет, должно быть, подумал, что я неправильно оценил момент, потому что я услышал, как он резко вздохнул. Но телохранитель набатейца, который знал своего хозяина лучше всех, бросил на меня любопытный взгляд, поднял бровь и поджал губы.
Ободас взглянул на Джета, затем на меня, затем снова на Джета, затем на кучку монет. Он вытащил пальцы из кудряшек мальчика рядом с ним и коснулся рубина у себя на груди.
— Что такое монеты? — наконец, сказал он и пожал плечами. — А что такое рубин? — Все в комнате резко вздохнули. — Он принял ставку. — Но ты должен отослать мальчика из комнаты, пока мы играем.
— Почему так, Ободас?
— Потому что он меня отвлекает. Отошли его из комнаты.
— Нет.
Ободас нахмурился. Он не привык, чтобы ему бросали вызов. — Что ты сказал, римлянин?
— Мальчик останется здесь. Ты бы унес монеты из комнаты или рубин? Когда мужчины играют, их ставки остаются перед ними на виду. Разве не таково правило? Итак, Джет остается. Кроме того, было бы несправедливо в одно мгновение изменить ход его жизни и помешать ему увидеть, как это произойдет.
— Несправедливо? — Ободас сердито посмотрел на меня. — Мальчик - твой раб. Как ты можешь говорить о справедливом обращении со своей собственностью?
На мгновение мне показалось, что он понял, что я обманываю его, и что Джет не был моим рабом для пари. Но он только хмурился из-за моего непостижимого, чуждого образа мыслей. Наконец, он коротко кивнул, показывая, что согласен. Он обратился к длинноволосому мальчику, который сунул руку под головной убор Ободаса, чтобы отстегнуть серебряную цепочку. Ободас собственноручно снял ожерелье с рубином и положил его рядом со стопками монет. Рубин ярко сверкал под подвесной лампой.
— Очень хорошо, римлянин. Мальчик против монет и рубинового ожерелья. Начнем?
Пока остальные смотрели - даже дочь Крокодила перестала бренчать, чтобы посмотреть на нас, - мы начали игру.
Сначала казалось, что Фортуна улыбнулась мне. Мои броски были хорошими, а движение на игровом поле устойчивым, в то время как набатеец стартовал медленно. Рядом со мной Джет ерзал от волнения. Крокодил зашипел и нервно хлопнул в ладоши, покрытые темной чешуей. Трое египетских путешественников, благополучно выбывших из игры, выпили еще пива и подбадривали меня, радуясь, что набатеец проигрывает.
Затем все изменилось. Я бросил кости, и выпало наихудшая из возможных цифра. Мой ход на доске изменился на противоположный, в то время как Ободас быстро обошел меня. Каждый раз, когда я бросал кости, Джет шевелил губами, бормоча беззвучную молитву или заклинание, но безрезультатно. Я терпеливо делал один ужасный бросок за другим, пока набатеец мчался к финишу.
Остался мой последний бросок. Я бросил кости … Катастрофа! Ободас тоже сделал свой последний ход и выиграл партию.
С похотливой улыбкой он согнул палец и подозвал Джета к себе.
— Нет! —закричал я. Но когда я начал подниматься с пола, двое сыновей Крокодила удержали меня. Они были сильнее, чем казались, и, вероятно, привыкли иметь дело с беспокойными гостями.
Ободас встал, зевнул и потянулся, пока телохранитель и длинноволосый мальчик собирали его добычу. — Пойдем, мальчик, - сказал он, потому что Джет, нахмурившись и покачав головой, не сдвинулся с места.
— Джет! — прошептала я. Он бросил на меня пораженный взгляд. — Прости меня, - сказал я.
Ободас, теряя терпение, отправил телохранителя за своим новым приобретением. Неуклюжий грубиян пересек опустевшую игровую площадку, взял Джета за руку и потащил мальчика за собой, дернув сильнее, чем было необходимо.
— Осторожно! - сказал Ободас. Он махнул телохранителю, чтобы тот отошел, затем обнял Джета. Сначала жест выглядел мягким, но я заметил, что его рука крепко сжимала плечо Джета. — Пойдем, мальчик. Твой новый хозяин устал, а хозяин гостиницы пообещал мне самую мягкую постель на всем Канопусе, набитую гусиным пухом.
Я снова попытался встать. И снова сыновья Крокодила удержали меня.
Ободас и его небольшая свита поднялись по лестнице. Египетские путешественники, смутившись за меня, быстро покинули комнату. Девушка убрала свой инструмент и исчезла. Двое сыновей отпустили мои плечи, отступили назад и последовали за своей сестрой.
В комнате не осталось никого, кроме Крокодила и меня.
— Теперь пора задуть лампу, - сказал он.
— Но...
— Разве ты не устал и не хочешь отдохнуть?
Я покачал головой: — Я не смогу уснуть сегодня ночью.
— Не беспокойся, - сказал Крокодил. — Я дам тебе снотворное, приготовленное из трав, которые растут на болотах Нила. Ты будешь спать как ребенок, я обещаю.
Я, наконец, поднялся на ноги. Мои ноги затекли. Голова раскалывалась. Я дотронулся до своего почти пустого кошелька. — Я не уверен, что у меня достаточно денег, чтобы ...
— О, не обращай внимания! Возможно, я всегда жажду монет, но я также могу и расщедриться. Сегодня вечером у тебя будет прекрасная комната и прекрасная кровать, бесплатно.
Я вздохнул, смущенный его добротой. Или, возможно, это было не так уж и необычно, в конце концов. За то, что я развлекал богатого клиента весь вечер, моя комната и питание были небольшой уступкой. Набатеец ложился спать счастливым и, вероятно, оставил хозяину щедрые чаевые, когда уходил.
Я нетвердо держался на ногах. Крокодил помог мне подняться по лестнице, пересечь тусклый вестибюль и пройти по короткому коридору, где показал мне мою комнату. Он помог мне лечь в постель, а затем достал обещанное снотворное, откупорив маленький стеклянный флакончик со странно пахнущей зеленой смесью.
После минутного колебания я выпил его, надеясь, что это поможет забыть, по крайней мере, на несколько часов, о том плачевном беспорядке, который я устроил.
И я канул в лету.
В какой-то момент ночью я услышал пронзительный крик. Была ли это какая-то ночная птица - или это был мальчик, кричавший от ужаса или боли? Это был Джет?
Или мне это только приснилось? Как бы я ни был взволнован криком, сквозняк настолько оглушил меня, что я так и не проснулся полностью, но, казалось, парил в темноте моей маленькой комнаты, в полубессознательном состоянии, не в силах пошевелиться, а этот мальчишеский визг эхом отдавался вокруг меня, становясь все тише и тише, пока Сомнус не поверг меня в забытье.
XII
— Просыпайся! Проснись!
Кто-то громко шептал мне на ухо и тряс за плечо.
— Проснись, ты, слабоумный римлянин!
Мои веки, казалось, были приклеены. С огромным усилием мне удалось открыть их, затем при слабом свете мерцающей лампы я увидел лицо, которое преследовало меня в тревожных снах. Мне все еще снился сон или я бодрствовал? Я увидел привидение или самого мальчика?
— Джет? — спросил я.
— Т-с-с-с! Говори тише!
— Это действительно ты?
Он прищурился и сердито посмотрел на меня, как будто раздосадованный явной глупостью такого вопроса.
— Но … что ты здесь делаешь? — спросил я.
— Разбудил тебя, чтобы мы могли уйти как можно быстрее. Выбирайся из постели, сейчас же, если хочешь спасти свою шкуру!
Несмотря на мою растущую тревогу, я, казалось, не мог полностью проснуться. «Это все снотворное зелье — подумал я, — набивший мою голову паутиной и налив конечности свинцом». Мне удалось скатиться с кровати, практически упав на пол, затем, пошатываясь, я поднялся на ноги.
Джет сделал все возможное, чтобы поддержать меня. — Ты тяжелый, как гиппопотам, - пожаловался он, — но далеко не такой грациозный! А теперь пошли!
— Пошли куда?
— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Возьми этот мешок с собой. Он слишком тяжел для меня. Я и так тащил его, сколько мог.
Он имел в виду матерчатый мешок размером примерно с его голову, перевязанный сверху куском пеньковой веревки. Я поднял его. Вес был значительным, но не слишком тяжелым для взрослого мужчины, если перекинуть его через плечо. Изнутри набитой сумки я услышал скользящие, лязгающие звуки металла. — Что вну