— Заткнись, Уджеб! Больше никаких споров! Ты должен делать то, что я говорю. А теперь давай за работу.
Я двинулся, чтобы присоединиться к ним. Затем увидел пятно крови … моей крови на углу ящика и чуть снова не потерял сознание. Вид окровавленного меча Уджеба почти не подействовал на меня, но вид собственной крови вызвал у меня тошноту.
Артемон оттолкнул меня в сторону: — Иди вперед, Пекуний. Ты будешь только мешаться. Возвращайся на корабль. — Проворчал он, упираясь плечом в повозку. — Скажи Маврогенису, что мы уже в пути, и чтобы все было готово.
В моей голове стучало. Пол, казалось, качался у меня под ногами. Я направился к двери, на которую он указал, и пошел по длинному коридору. Как получилось, что Артемон, столь предусмотрительный в решении заранее всех непредвиденных обстоятельств, не смог предвидеть очевидную сложность прохода, почти слишком узкого для повозки?
Я покачал головой, подумав, что Артемон и вполовину не так умен, как ему бы хотелось, чтобы о нем думали остальные.
Я дошел до конца длинного коридора и увидел слева от себя конец прохода, по которому должна была проехать повозка. Артемон, вероятно, был прав в том, что легче было бы тянуть, а не толкать повозку, используя веревки, привязанные к ярму.
Я спешил пройти дальше, когда что-то услышал - шорох, затем лязг металла, затем звук, похожий на приглушенные голоса. Откуда исходили звуки? Благодаря высокому потолку со стропилами акустика здания таможни приглушала одни звуки и заставляла другие отдаваться эхом. Я посмотрел наверх, и мне показалось, что я заметил движение среди стропил.
Там, наверху, прятался какой-то перепуганный чиновник? Или звуки доносились из какой-то комнаты, скрытой в стенах вокруг меня? Удар по голове притупил все мои мысли.
Я поспешил дальше - не побежал, потому что бег вызывал болезненную пульсацию внутри моего черепа, но пошел так быстро, как только мог.
Вдали от всех, наконец-то, оставшись один, я внезапно понял, что Артемон только что дал мне наилучший шанс сбежать. Мне нужно было только найти укромное место и подождать там, пока «Медуза» не уплывет.
Но где была Бетесда? Исмена сказала мне, что ни при каких обстоятельствах я не должен подниматься на борт «Медузы». Означало ли это, что Бетесда тоже покинула корабль во время налета? Или Исмена дала мне змеиный совет, по наущению Артемона и замышляя навсегда разлучить меня с Бетесдой? Пульсирующая боль в голове не давала мне ясно мыслить.
Я решил вернуться на корабль. Не зная где находится Бетесда, у меня не было другого выбора. Если я потороплюсь, и, если она окажется в каюте, возможно, я каким-то образом смогу увидеть ее до того, как прибудут Артемон и остальные. Несмотря на шум в голове, я бежал всю дорогу.
Капитан Маврогенис увидел, что я приближаюсь, и спустил трап. Он нахмурился при виде моего окровавленного лица.
— Какие новости, римлянин?
— Они уже в пути и будут здесь с минуты на минуту.
— Все прошло нормально?
— Они захватили то, за чем мы пришли, но погибло много людей.
Он поднял бровь: — Я не вижу крови на твоем мече.
— Я пропустил битву. Меня ударили по голове...
— Но с Артемоном все в порядке, да?
— Артемон невредим. — Я прошел мимо Маврогениса. Он позвал своих людей, приказав одним готовить грузовой подъемник, а другим - парус.
Джета нигде не было видно. Я пересек палубу и уставился поверх воды на маяк Фароса и вход в гавань. Через несколько мгновений прибудут Артемон и остальные, сокровища будут погружены, и «Медуза» отправится в путь.
Я перевел взгляд на каюту на корме. Все люди были заняты. Никто не охранял дверь. Я быстро направился к ней, мое сердце бешено колотилось. Я положил руку на задвижку. Дверь была не заперта. Я толкнул дверь.
Каюта была тускло освещена светом, просачивавшимся из маленьких закрытых ставнями окон, расположенных высоко в стенах. Комната была обставлена более комфортно, чем я себе представлял. Там были подвесные лампы, шкафы, ковры и кушетки. Но внутри никого не было.
Я вышел из каюты. Маврогенис стоял неподалеку, уперев руки в бока, наблюдая за поднятием паруса. Я схватил его за плечи туники, застав врасплох. Он был крупным мужчиной, но я поднял его над палубой. Его лицо побледнело, а глаза расширились. Внезапно сила фурий овладела мной.
— Девушка! — закричал я. — Где она?
— Какая девушка? — пробормотал он.
Я сильно встряхнул его; — Ты знаешь, кого я имею в виду. Девушка, которая была в каюте с Метродорой. Где она?
Он указал в сторону здания таможни.
Я отпустил Маврогениса, подбежал к сходням и поспешил вниз, как раз вовремя, чтобы встретить Артемона и остальных, прибывших с повозкой.
XXXV
Через плечо Артемона была перекинута веревка, привязанная к повозке, и он взмок от пота. Он вел остальных в бешеном темпе. Они бросили веревки и, пошатываясь и тяжело дыша, отошли от повозки. Уджеб, казалось, был готов вот-вот рухнуть.
Команда с корабля поспешила вниз по сходням и протиснулась мимо меня. Они подготовили подъемник, который должен был поднять ящик из повозки на корабль.
Безумие, овладевшее мной, начало угасать. В голове пульсировала боль. Причал, казалось, покачнулся. Если я побегу к зданию таможни, кто-нибудь станет преследовать меня? Артемон сказал, что любой человек может покинуть корабль, если захочет.
На мгновение у меня так закружилась голова, что я не мог пошевелиться и едва устоял на ногах. Находясь словно в тумане я обнаружил, что смотрю на ящик в повозке. Я заметил кое-что очень странное в этом ящике.
— Это не тот ящик, - сказал я так тихо, что меня услышали только те, кто был ближе всех.
Среди них был Уджеб, который склонил голову набок: — Что ты сказал, римлянин?
— Это не тот ящик, который мы вынесли из гробницы Александра. Это не тот ящик, который был в повозке, когда я пришел в себя.
— Как так? Это невозможно! — Уджеб издал губами грубый звук. — Это я здесь отпускаю глупые шутки, римлянин, а не ты.
— Это не шутка. — Другие услышали и теперь обратили на меня внимание, включая Артемона, у которого было очень странное выражение лица.
Я подошел ближе к повозке. — Когда камень ударил меня по голове, я упал в повозку и ударился об угол ящика, вот здесь. — Я коснулся этого места пальцами. — На дереве была кровь, и много крови. Моя кровь. От ее вида меня затошнило. Но сейчас ... крови совсем нет.
Артемон покачал головой: — Ты перепутал углы, Пекуний.
— Ни на одном из углов нет следов крови. Убедись сами.
Уджеб лихорадочно закружил вокруг повозки: — Он прав! Римлянин прав! Что это значит?
— Это ничего не значит, - сказал Артемон. — Это та повозка, а это тот самый ящик, который мы забрали из гробницы.
Я покачал головой: — Нет, этого не может быть. Произошло что-то странное. Загляните внутрь ящика.
— Крышка прибита гвоздями, - сказал Артемон. — У нас нет на это времени. Солдаты могут прийти в любой момент. Мы откроем ящик после отплытия.
— Нет, мы должны открыть это сейчас! — воскликнул Уджеб.
— Он прав, — сказал капитан Маврогенис, наблюдая за нами с борта корабля. — Открывай ящик, Артемон. Быстро! Он бросил железный лом Артемону, который ловко поймал его, но бросил яростный взгляд на капитана. На мгновение их взгляды встретились. Затем, стиснув зубы, Артемон запрыгнул в повозку и принялся отодвигать одну из досок крышки. Я вздрогнул от треска дерева и визга железных гвоздей.
Артемон отбросил доску в сторону. Открылось самое дно саркофага, та часть, которая была отлита так, чтобы показать очертания ног внутри. При свете послеполуденного солнца я увидел мерцание золота и гроздь изумрудов, которые сверкали зеленым огнем.
— Ну вот, вы все увидели? - сказал Артемон. — Теперь поторопитесь и поднимите эту штуку на борт!
Маврогенис бросил на меня уничтожающий взгляд, уверенный теперь, что я окончательно сошел с ума. Остальные вернулись к работе. Но меня это не убедило.
Я забрался в повозку и уставился на золото и изумруды, которые виднелись через пролом в крышке. Что-то было не так.
— Уберите его оттуда! - крикнул Артемон.
Прежде чем кто-либо успел меня остановить, я выхватил свой меч. Затем оторвал один из изумрудов и швырнул его на деревянный пол пристани. Он разлетелся на кусочки.
— Стекло, - сказал я. — Ничего, кроме зеленого стекла. А это...
Кончиком лезвия я поскреб золотистую поверхность. Тонкая фольга порвалась и сморщилась, обнажив под ней что-то серое и мягкое.
— Свинец, - сказал я. — То, что лежит в этом ящике, не что иное, как свинец, покрытый листовым золотом и кусочками стекла.
Все посмотрели на Артемона. На его лице не отразилось никаких эмоций. Он уставился на ящик в повозке, с отвлеченным видом человека, производящим в уме многочисленные вычисления.
— Кто-то нас предал, - наконец, сказал он.
— Нет, такого не может быть! - сказал Уджеб. — Мы дали клятву. Мы все дали клятву. Каждый мужчина из банды Кукушонка принял присягу, начиная с Артемона. Ни один мужчина не изменит присяге!
— Как нас предали и когда? — спросил я, проигнорировав Уджеба. — Саркофаг, который я видел в гробнице, несомненно, был подлинным. Он не мог быть подделкой. Мы все это видели. Мы все к нему прикасались.
— Да, саркофаг, который мы погрузили в повозку, несомненно, был подлинным, - сказал Артемон. — Что может означать только то, что каким-то образом, где-то по пути, этот ящик был заменен другим.