По инициативе матери никакого почитания родителей в семье не было. Дети называли старших по имени, а Нелл в свою очередь дала мальчикам прозвища, которые нравились обоим. Нила называли Мун (Луна) по имени героя карикатур известного художника Фрэнка Вилларда, Рональда с ранних лет звали Датч (Голландец), ибо так назвал его отец сразу после рождения.
Сами родители не имели образования. Рональд писал: «Ни она [мама], ни мой отец не имели никакого образования, кроме начальных классов. Никакие дипломы не нужны, как она считала, для доброты, точно так же, как мой отец верил, что только энергия и самоотдача в работе являются ингредиентами, необходимыми для успеха»[38].
Это, однако, было не совсем так. Нелл считала, что, невзирая ни на какие материальные трудности, ее дети должны получить высшее образование. Она особенно радовалась успехам младшего сына, который рано, до поступления в школу, научился бегло читать, легко запоминал прочитанное, особенно стихи, придумывал, следуя примеру отца, разные истории, но в отличие от него отнюдь не выдавал их за нечто, происшедшее в действительности, стал рисовать, особенно увлекся комическими сюжетами.
В городке Диксон, где семья задержалась на довольно продолжительное время, мама вместе с обоими сыновьями записалась в труппу самодеятельного театра водевилей, который считался гордостью местных жителей. На его сцене состоялся дебют Рональда Рейгана как актера в нескольких комедиях, названия которых, как и авторов, он не запомнил.
Взросление
В 13 лет, весной 1924 года, Рональд поступил в «высшую школу», как в США по сей день называют старшие классы общеобразовательной школы. Он был невысок, худощав. Незадолго перед этим у него была обнаружена близорукость, и с этого времени он вынужден был, как предполагалось, постоянно носить очки. Впрочем, это было только до того времени, когда в начале 1960-х годов появились мягкие контактные линзы. Рейган был в числе первых, кто стал ими пользоваться, и больше его в очках не видели. Но было это еще далеко впереди.
Пока же, до 1924 года, ни родители, ни сам Ронни не замечали близорукости. Подростку казалось, что все люди видят так, как он. Лишь когда он пожаловался, что ему трудно читать, мать повела его к доктору. Рейган писал в своих мемуарах: «Мне не приходило в голову, что я близорук. Я просто считал, что мир состоит из цветных пятен, которые становятся четкими, когда к ним приближаешься. Я был уверен, что такими же были остальные люди»[39].
Естественно, и внешность подростка, и очки поначалу не делали его популярным среди одноклассников, которые ценили прежде всего физическую силу и то, что они считали мужественностью. Рональд же поначалу был тощим и физически слабым. Он, однако, с детских лет проявлял упорство и настойчивость в достижении тех целей, которые ставил перед собой.
Быть отличником учебы в эти цели не входило, Рональду достаточно было твердого «си» — оценки, равнозначной российской тройке. Но стать натренированным, физически сильным было для него исключительно важно. Именно эту цель он выдвинул на первый план и за школьные годы превратился в неплохо сложенного, представительного юношу, отличным дополнением к этому были приятные черты лица.
В наиболее распространенный в школах бейсбол Рональд играть не мог из-за плохого зрения, но обнаружил, что, хорошо закрепив очки специальными шнурками, чтобы они не слетали с носа на бегу, он отлично видит футбольный мяч и вполне может участвовать в соревнованиях по этому второму по значению виду группового спорта.
Это был именно американский футбол, сильно отличающийся от футбола европейского и южноамериканского. В американском футболе игроки могут бежать с мячом в руках и бить его ногами. Разрешены многие силовые приемы, которые в традиционном футболе категорически запрещены. Это довольно травматичный вид спорта, причем особую опасность представляют травмы черепа, когда игроки сталкиваются головами. Травмы при этом обычно небольшие, но действует накопительный эффект, и нередки случаи, когда у спортсменов возникает хроническая энцефалопатия, приводящая даже к преждевременной смерти[40].
Именно таким нелегким видом спорта решил заняться Рональд, прежде всего для того, чтобы его не считали маменькиным сынком. Он стал усиленно тренироваться, проявив недюжинную усердность и волю. Он проводил многие часы с продолговатым футбольным мячом, пользуясь тем, что неподалеку от дома находилось спортивное поле, быстро овладел искусством нападения. Его приняли в команду игроков легчайшего веса (до 135 фунтов, то есть чуть больше 60 килограммов). Более того, он вскоре стал капитаном команды.
О том, что с ними учится маменькин сынок, одноклассники забыли. Рональда «зауважали» как смелого парня и хорошего спортсмена. Он начал учиться создавать свой собственный имидж. В зрелые годы Рональд не раз говорил о том, какую роль сыграл футбол в его становлении как личности, как участника в борьбе с другими людьми и самыми разнообразными коллективами[41].
Рональд был сообразителен, у него, как уже отмечалось, была хорошая память, он прилично учился, особенно не утруждая себя приготовлением уроков, которыми, кстати, учителя не сильно обременяли старшеклассников. Основное время и силы он уделял футболу.
Однако, к огромному его сожалению, понравившаяся ему одноклассница Маргарет (Мэг) Кливер, очаровательная дочь местного священника, была к футболу равнодушна. Стремясь завоевать сердце девушки, Рональд вспомнил о своем увлечении театром, о котором почти позабыл, увлекшись спортом. В единственной школе Диксона был театральный кружок, в котором ведущие роли обычно исполняла Мэг. Рональд записался в кружок. Он был высоким, спортивным парнем, на него засматривались девушки, поэтому неудивительно, что в первом же спектакле он получил главную роль. Это была пьеса Филипа Барри «Ты и я», которая с успехом шла на нью-йоркском Бродвее (и на протяжении многих лет считалась одной из лучших пьес Соединенных Штатов). В ней рассказывалось о талантливом художнике, который ради любимой женщины пожертвовал своим искусством во имя финансового успеха.
Рональд и Мэг в главных ролях этого спектакля выглядели чуть ли не как жених и невеста. Они действительно понравились друг другу и даже целовались в укромных местах. Мэг, дочь пастора, однако, не позволяла большего: нравы в провинциальном городке были строгими, и она сознавала свое положение, требовавшее целомудренности. О добрачном сексе тогда не могло быть и речи.
Выступления на школьной, а затем и городской сцене в труппе самодеятельного театра не только давали Рейгану возможность общаться с девушкой, которая ему нравилась, но и позволяли на время забыть о том, что в его собственном доме не всё благополучно. Перевоплощаясь на сцене, он становился увереннее, проникая в образ героя, проникал в самого себя. Театральное действо становилось праздничной альтернативой мучительной реальности жизни, которую Рональд, становясь все большим оптимистом, учился просто не замечать[42]. Успехи Рейгана на сцене были таковы, что его избрали президентом школьного драматического клуба.
Будучи капитаном футбольной команды и главой самодеятельного коллектива (разумеется, в обоих случаях были и старшие руководители — тренер футбольной команды и театральный режиссер), старшеклассник получал организационный опыт, в какой-то степени овладевал навыками руководства как коллективом, так и отдельными людьми.
Его благожелательно принимали в семье Мэг. Отец девушки пастор Бенджамин Кливер скоро стал для него вторым отцом. Он научил юношу водить машину, подолгу говорил с ним о жизненных проблемах, рекомендовал продолжить образование в том же колледже, куда собиралась поступать Мэг.
Под влиянием религиозной матери и, очевидно, чтобы произвести хорошее впечатление на отца Мэг, Рональд стал давать уроки в воскресной церковной школе. Он не вел какой-то определенный предмет. Задача состояла в том, чтобы пояснять детям сущность библейских заветов, излагая их в доходчивой и интересной форме. Вначале эту задачу он выполнял с большим трудом, дети скучали. Но однажды юный учитель попробовал связать библейские истории с рассказом о спортивных состязаниях, причем тех, в которых сам принимал участие. Очень быстро все изменилось: уроки стали занимательными, дети внимательно слушали не только спортивные сюжеты, но и библейские истории. Об этом своем опыте, явно считая его поучительным не только для себя, для собственной карьеры, но и для других, Рональд рассказывал через годы сыну Майклу[43].
В 1926 году Рональд окончил школу. На коллективной фотографии выпускников — жизнерадостный, широко улыбающийся молодой человек в галстуке, небрежно завязанном модным узлом, а под фото не только его настоящее имя, но также кличка — Датч (она неведомыми путями перекочевала из семьи в школу) и девиз (его каждый выпускник должен был для себя придумать): «Жизнь — это большая прекрасная песня, так что пусть звучит музыка».
Эти слова были основным мотивом юношеского стихотворения Рональда под названием «Жизнь», написанного незадолго до окончания школы, в котором говорилось:
I wonder what is all about, and why
We suffer so, when little things go wrong?
We make our life a struggle,
When life should be a song.
Our troubles break and drench us,
Like spray on the cleaving prow
Of some trim Gloucester schooner,
As it dips in a graceful bow…
But why does sorrow drench us
When our fellow passes on?
He’s just exchanged life’s dreary dirge
For an eternal life of song[44]