Следуя уже складывавшейся традиции, он послал Черненко написанное от руки предложение о встрече, заверяя, что у США нет каких-либо агрессивных намерений по отношению к СССР. Ответ, написанный от имени очередного генсека, был выдержан в самых общих словах, но они показались президенту обнадеживающими. На тексте переведенного для него советского письма он сделал надпись: «Я думаю, это требует нашего хорошо обдуманного ответа, причем не рутинного признания, оставляющего статус-кво таким, каким он есть». Последовало новое рукописное послание в Москву, в общем повторявшее предыдущее, но написанное более конкретно: «Я хотел бы, чтобы вы знали, что ни у меня, ни у американского народа нет никаких наступательных намерений по отношению к вам или советскому народу»[525].
Реального улучшения отношений, однако, не произошло. От встречи на высшем уровне советское руководство отказалось, поставив в качестве ее предварительного условия вывод американских ракет средней дальности из Европы. Было объявлено, что СССР намерен бойкотировать летние Олимпийские игры 1984 года в Лос-Анджелесе в качестве ответа на бойкот западными державами предыдущих игр в Москве.
Рейган был глубоко разочарован. Он считал себя уязвленным в самых лучших своих чувствах и был убежден, что его искренние мирные намерения наталкиваются на злую волю советской бюрократии. Он даже позволил себе опасную шутку. 11 августа 1984 года он выступал с одним из очередных обращений к нации и вместо обычного счета цифр в качестве проверки работы микрофонов заявил: «Я рад объявить, что сегодня я подписал закон, который навсегда ставит Россию вне закона. Через пять минут мы начнем ее бомбить».
Разумеется, эти страшные слова, являвшиеся злобным выплеском настроения, не пошли в эфир. Но если бы случайно они оказались в эфире и их услышала вся страна, можно себе представить, какая паника возникла бы в Америке и во всем мире! Этого не произошло, но через сотрудников Белого дома слова Рейгана просочились в народ и, безусловно, усилили самые мрачные его опасения[526]. «Шуточка» Рейгана достигла и СССР, и в советской печати, естественно, появились резкие отклики. Было опубликовано даже заявление Телеграфного агентства Советского Союза: «ТАСС уполномочен заявить, что в Советском Союзе с осуждением относятся к беспрецедентно враждебному выпаду президента США. Подобное поведение несовместимо с высокой ответственностью, которую несут руководители государств, прежде всего обладающих ядерным оружием, за судьбы собственных народов, за судьбы человечества»[527]. В газете «Правда» была опубликована статья Ю. Жукова под весьма характерным заголовком «Ядерная “шутка” президента»[528].
И все же когда в Нью-Йорк на очередную сессию Генеральной Ассамблеи ООН прилетел советский министр иностранных дел Громыко, он был приглашен в Белый дом. Посол Добрынин полагал, что министру был оказан прием скорее на уровне главы правительства, чем руководителя внешнеполитического ведомства. Его фотографировали вместе с президентом в Овальном кабинете. Когда к присутствующим вышла Нэнси Рейган, Громыко заговорил с ней:
«— Ваш муж за мир или за войну?
— За мир, — ответила она.
— Вы в этом уверены? — переспросил Громыко.
— Да, уверена, — сказала Нэнси Рейган.
— Почему же тогда он не принимает наших предложений? — заметил Громыко.
— Каких предложений? — переспросила г-жа Рейган. В этот момент их прервали. Потом, уже перед самим ланчем, Громыко сказал ей:
— Вы по ночам на ушко напоминайте президенту о мире.
— О, конечно. Но я буду также шепотом говорить об этом и вам, — ответила она»[529].
Нэнси Рейган оказалась, таким образом, достойным дипломатическим партнером советского министра.
После официальной беседы президент попросил его, владевшего английским языком, остаться на пару минут в Овальном кабинете для «нескольких слов один на один». Немного помявшись, он сказал Громыко, что хорошо было бы уничтожить ядерное оружие полностью, чтобы оно не существовало вообще. Министр ответил общими словами[530]…
Отказываться от ядерного оружия советское руководство не собиралось. Более того, как раз в эти годы в СССР шла разработка воздушно-космического военного корабля принципиально нового класса: под руководством выдающегося конструктора Г. Е. Лозино-Лозинского создавалась система МАКС (Многоцелевая аэрокосмическая система), основным элементом которой был космический бомбардировщик-истребитель «Спираль» с экипажем на борту, способный уничтожать как космические и воздушные, так и наземные цели при помощи ядерного оружия[531].
Работа по созданию «Спирали» не была завершена. Когда же в СССР развернулись перестроечные процессы, а затем начался распад государства, работы над этим проектом были свернуты. Но до этих событий было еще несколько лет, и в середине 1980-х годов высшее советское руководство к неофициальным предложениям Рейгана о полном ядерном разоружении всерьез не отнеслось. Такой же была реакция на подобные его заявления и со стороны военно-промышленного комплекса Соединенных Штатов.
Глава 12ВЫБОРЫ 1984 ГОДА
Решение баллотироваться
В предыдущих главах мы уже затрагивали вопросы, связанные со вторым сроком президентства Рейгана. Но касались мы их в силу того, что они были связаны с проведением мероприятий первого президентства, и разрывать живую ткань изложения мы считали нецелесообразным. Возвратимся теперь немного назад и расскажем, как Рейган вторично занял высший исполнительный пост.
Первые четыре года были для президента серьезной школой.
Выборы 1984 года стали очередным триумфом Рейгана, как и его вице-президента Буша, который, будучи известным и опытным государственным деятелем, держался в тени, не вмешивался в политические решения, демонстративно повторял журналистам, что он лишь выполняет конкретные поручения президента.
Вначале в окружении Рейгана некоторые близкие сотрудники, а главное его супруга, высказывали мнение, что ему не следует выставлять свою кандидатуру на второй срок. Нэнси очень боялась нового покушения. Кроме того, отмечалось, что покушение 1981 года и крайне сложные годы первого президентства отрицательно повлияли на здоровье Рейгана. У него ухудшилась память, появились затруднения со слухом, он стал быстро уставать. Явно болезненный характер носили повторения Рональдом одних и тех же сюжетов, часто почти одними и теми же словами. В то же время очевидцы почти единодушно отмечали, что Рейган, который нередко расслаблялся, умел в нужный момент жестко себя контролировать, говорить с прежней яркостью и простонародным юмором, который так нравился публике.
Уже в начале января 1984 года стало ясно, что Рейган намерен вновь вступить в предвыборную борьбу: стали поступать сведения, что он формирует свой предвыборный штаб, который получил название Комитет Рейган — Буш 1984.
В воскресенье 29 января он выступил по радио и телевидению, чтобы сообщить народу США, что в свои 73 года (до дня рождения оставалась неделя) намерен еще на четыре года посвятить себя служению нации на высшем государственном посту, причем сообщил об этом и от имени вице-президента Буша[532].
Именно с этого он и начал свое краткое выступление из Овального кабинета Белого дома: «Я принял трудное решение: я буду стремиться к переизбранию».
В основном речь была посвящена тому, какой была страна в 1970-е годы и как она изменилась за последнее четырехлетие. Рейган говорил: «Когда я впервые обратился к вам отсюда, наша национальная оборона была угрожающе слабой, мы перенесли унижение в Иране, а наша родина просто плыла по течению, вероятно потому, что здесь, в Вашингтоне, не верили в смелость и силу характера нашего народа. Но, что было хуже всего, мы находились на грани экономического коллапса в течение ряда лет в результате государственной политики чрезмерного и оскорбительного налогового обложения».
А затем следовали просто ошеломляющие цифры, свидетельствующие, как изменилась Америка за последние три года. Далеко не все они были статистически выверенными, но использовались умело, так что выглядели более чем правдоподобно. Рейган делал вывод, что Америка завершила «долгую ночь национальных бедствий» и теперь «поднимается на ноги». Прямо не говорилось, что именно привело к такому возрождению, но каждому слушателю и зрителю становилось ясно, что имеется в виду прежде всего правильное руководство страной со стороны президента.
Разумеется, обращения к прошлому, даже ближайшему, было недостаточно, чтобы идти на новые выборы. Позитивная программа была сформулирована достаточно четко: «Наша работа не завершена. Нам еще придется изрядно потрудиться, чтобы победить безработицу, добиться контроля над государственными расходами, возвратить автономию штатам, сохранить мир и найти место для Бога в наших школах».
В таких же — патриотических и оптимистических — тонах строилась вся избирательная кампания.
Первичные выборы в Республиканской партии в 1984 году проводились, однако, по существу дела, были формальными, так как во всех штатах неизменно голосовали за Рейгана. Фактически оппозиционных ему кандидатов республиканцы не выставляли.
Правда, о намерении бороться за Белый дом объявил бывший губернатор штата Миннесота, опытный политик Гарольд Стассен. Но он отлично понимал, что на реальное выдвижение рассчитывать не приходится, и включился в праймериз в нескольких штатах только для того, чтобы напомнить о себе американцам. Вскоре Стассен объявил о снятии своей кандидатуры, и Рейган оказался единственным претендентом. По итогам первичных выборов за Рейгана было подано 6,5 миллиона голосов (98,7 процента), за Стассена (несмотря на то что он снял свою кандидатуру) — 12,7 тысячи (0,2 процента), за случайно выдвинутых кандидатов — 55,4 тысячи (менее одного процента) голосов.