Сразу после инаугурации Пегги Нунэн была включена в штат Белого дома и стала основным автором подавляющего большинства выступлений Рейгана. Он, правда, и теперь вносил в тексты изменения, но по сравнению с предыдущими речами они были незначительными.
Именно Нунэн была автором знаменитой траурной речи Рейгана, последовавшей после взрыва космического корабля «Челленджер» через 73 секунды после старта 28 января 1986 года на высоте около 15 километров.
Это была катастрофа, за которой наблюдали тысячи зрителей на мысе Канаверал в штате Флорида и миллионы людей по телевидению. Погибли все семь членов экипажа, находившиеся в «Шаттле», предназначенном к самостоятельному возвращению на Землю после завершения экспедиции.
Рейган был в числе тех, кто наблюдал за стартом. Находился он в своем кабинете в Белом доме. Немедленно после катастрофы была организована президентская комиссия по расследованию (комиссия Роджерса, названная по имени ее председателя Уильяма Роджерса, в прошлом министра юстиции в правительстве Эйзенхауэра и государственного секретаря при Никсоне).
Исполнительное распоряжение президента о создании комиссии было издано 3 февраля 1986 года. В комиссию вошли ученые, представители промышленности, производившей космическую технику, военных ведомств и астронавты. Рейган поручил комиссии установить причины катастрофы и «выработать рекомендации для исправления ситуации или других действий, основанных на раскрытиях и решениях комиссии»[568].
После нескольких месяцев работы комиссия опубликовала итоговый доклад, в котором указывалось на серьезные недостатки в конструкции ускорителей космического корабля, безответственность некоторых сотрудников НАСА, недопустимость закрытости и «корпоративной этики» в деятельности НАСА и в целом в исследовательской и конструкторской работе. Доклад был утвержден президентом, который считал необходимым объективно и правдиво сообщить гражданам причины происшедшей катастрофы, с тем чтобы не допустить подобного в дальнейшем[569].
Президент выступил с обращением к нации 28 января. Вначале текст писала Пегги Нунэн, а затем Рейган работал с ней вдвоем и, наконец, сам дорабатывал эту речь. Это, возможно, был единственный случай, когда в текст не вносились никакие коррективы во время самого выступления[570].
Президент напомнил, что именно на этот день был запланирован его традиционный ежегодный доклад Конгрессу «О положении страны», однако планы изменились: 28 января стал днем скорби и памяти.
Теплые слова были сказаны о каждом из семи погибших астронавтов. С глубоким чувством президент обращался к их семьям: «Мы не в состоянии нести, как приходится вам, всю тяжесть этой трагедии. Но мы также чувствуем глубину потери, и мы постоянно думаем о вас. Ваши любимые были храбрыми и талантливыми людьми, и у них была эта особая благодать, тот особый дух, который провозглашает: “Дай мне вызов, и я встречу его с радостью”». Всем слушателям была понятна символическая аналогия: вызов по-английски — challenge, а погибший космический челнок назывался Challenger — «Бросающий вызов».
Речь была завершена словами: «Мы никогда не забудем их, никогда не забудем то последнее мгновение, когда мы их видели, то утро, когда они готовились к полёту, прощались и соскользнули с угрюмой поверхности Земли, чтобы коснуться лица Бога». Последние слова были чуть измененной цитатой из стихотворения канадского поэта Джона Мэйджи о погибших авиаторах. Мэйджи участвовал во Второй мировой войне в военно-воздушных силах своей страны и посвятил ряд произведений своим братьям по оружию. Он погиб в 1941 году.
В уже упомянутом исследовании лучших политических выступлений XX века эта речь Рейгана заняла 18-е место[571].
Вскоре после вторичного вступления на президентский пост Рейган провел некоторые изменения в правительстве. Он назначил своих ближайших помощников, членов «кухонного кабинета» Бейкера и Миза на посты соответственно министра финансов и министра юстиции. Постоянным представителем США в ООН вместо Джейн Киркпатрик стал Вернон Уолтерс, являвшийся ранее военным и профессиональным разведчиком, заместителем директора ЦРУ.
Рейган в начале своего первого срока назначил Киркпатрик на второй по значению американский внешнеполитический пост и потому, что стремился продемонстрировать продвижение женщин на ответственные должности, и в связи с тем, что ценил ее серьезные работы по вопросам международных отношений и социологическим проблемам. На него произвела впечатление, в частности, ее книга «Диктатура и двойные стандарты»[572], в которой содержался призыв поддерживать автократические режимы, если они строят свою политику на базе сотрудничества с Соединенными Штатами, и высказывалось убеждение, что традиционные диктатуры являются для США менее опасными, чем новые самовластные режимы, выдвигающие в качестве своих обоснований идеологические мотивы. Однако Киркпатрик до 1985 года была членом Демократической партии, и Рейган доверял ей не в полной мере. Он несколько свободнее вздохнул, когда весной 1985 года она заявила, что намерена возвратиться к научно-педагогической деятельности, и ушла в отставку.
Уолтерс не был столь ярким дипломатом, как Киркпатрик, но, являясь верным сторонником Рейгана и дисциплинированным членом Республиканской партии, послушно выполнял все указания президента и госсекретаря Шульца.
Президент перевел бывшего министра финансов Дональда Ригана на работу в Белый дом, сделав его руководителем аппарата. При этом Риган постепенно укреплял свое положение одного из ближайших советников президента. В отличие от предыдущих руководителей аппарата, занимавшихся в основном организационными делами, он с согласия Рейгана включался в обсуждение внешней политики и военных проблем, сопровождал его в зарубежных поездках.
В связи с этим постепенно возникло соперничество между ним и советником президента по национальной безопасности с 1983 года Робертом Макфарлейном. В прошлом советник был офицером морской пехоты, воевал во Вьетнаме, затем получил высшее образование в области международных отношений и теперь стремился оказывать единоличное влияние на Рейгана, в частности по вопросу создания космических объектов стратегической оборонной инициативы.
Слишком активные помощники Рейгана раздражали. В декабре 1985 года Макфарлейн был отправлен в отставку, его сменил вице-адмирал Джон Пойндекстер, который не имел политических амбиций, что вполне устраивало президента и его ближайшее окружение.
Судебные органы и проблемы дискриминации
Важным направлением формирования государственных органов во время второго президентства Рейгана было назначение судей. Согласно законодательству, президенту были предоставлены в этой области широкие права. Им назначались не только члены Верховного суда, но также судьи Апелляционного суда США и окружных судов (имевших право принимать прецедентные решения, то есть такие, которым обязаны были следовать все судебные учреждения страны).
Особенно важным было закрепить влияние Республиканской партии и личное влияние в высшем судебном органе страны, являющемся третьим органом власти наряду с Конгрессом и постом президента. Как мы уже знаем, в начале первого президентства Рейган впервые назначил членом Верховного суда женщину — Сандру О’Коннор, полностью поддерживавшую его политический курс.
Объективные обстоятельства дали Рейгану возможность во второй половине 1980-х годов продолжить формирование Верховного суда, все более прочно закрепляя в нем преобладание членов Республиканской партии.
В августе 1986 года открылась вакансия в Верховном суде (в связи с отставкой его председателя Уоррена Бергера), и президент назначил на пост члена суда своего сторонника Антонина Скалиа — судью Апелляционного суда США в округе Колумбия (то есть в столице страны). Занимавший перед этим различные должности в судебной системе, Скалиа проявил себя как умеренный консерватор, стремившийся надежно проводить президентские решения в пределах своей компетенции. Кроме того, этим назначением удовлетворялись амбиции итальянской общины США, представители которой не раз жаловались, что их не допускают в судебные органы страны. Наконец, Скалиа был сравнительно молод — ему исполнилось 50 лет, и президент надеялся, что новый судья прослужит долго.
Скалиа был приглашен в Белый дом и с благодарностью принял назначение. Без сколько-нибудь серьезных помех он был утвержден сенатом: помогли его дружеские связи с некоторыми его членами из числа демократов. Американцы с интересом наблюдали, как на заседание по его утверждению Скалиа явился в сопровождении почти всего своего семейства — жены и девятерых детей (внуков он не привел)[573].
С чисто юридической точки зрения Скалиа заменил не ушедшего в отставку Бергера, а судью Уильяма Ренквиста, который теперь был утвержден председателем Верховного суда.
Между прочим, легкое прохождение Скалиа в Конгрессе отчасти было связано с тем, что против утверждения Ренквиста в сенатских комитетах были некоторые демократы, обвинявшие его в том, что в прошлом он позволял себе высказывания о необходимости ограничить право голоса некоторых групп населения[574]. Ренквист был утвержден, но с большим трудом. Сенаторы просто сочли нецелесообразным и неэтичным начинать новую битву в связи с утверждением Скалиа.
На посту члена Верховного суда, который он занимал в течение 30 лет — до своей смерти в 2016 году, Скалиа твердо проводил установки Республиканской партии, вполне оправдав надежды, которые возлагал на него Рейган. Судья неоднократно выступал за полное соблюдение принципа разделения властей, расширение прав штатов и сокращение функций федерального правительства, за подлинное равенство рас (в частности, против так называемой «обратной дискриминации», то есть необоснованного предоставления преимуществ афроамериканцам).