Рейган — страница 80 из 100

[656].

При этом у Горбачева были свои предвзятые идеи, которые ему, по всей видимости, были внушены прежним руководством МИДа, прежде всего Громыко. Главной из них было стремление сорвать программу космической обороны США, почти любой ценой договориться с Рейганом об отказе от СОИ, соглашаясь на максимальные уступки СССР в других областях взаимоотношений.

Горбачев даже объявил, что СССР в одностороннем порядке решил заморозить размещение советских ракет средней дальности на территории входивших в «социалистический лагерь» государств Восточной Европы. Можно полагать также, что такое намерение, при всей низкой степени реальности, было продиктовано рациональными доводами советников, что соревнования с Соединенными Штатами в области космической обороны СССР не выдержит ни по финансовым, ни по научно-техническим соображениям.

Рейган же упорно держался за свою космическую программу в значительной мере по тем же причинам, по которым Горбачев стремился ее сорвать. Не вполне отражая замыслы обоих лидеров, Добрынин констатировал: «Столкновение этих двух противоположных идей фикс стало во многом определять характер всех последующих советско-американских переговоров по проблемам стратегической безопасности. При этом оба руководителя, и Рейган, и Горбачев, были столь глубоко вовлечены в споры вокруг СОИ, что, по существу, преувеличивали ее реальные возможности»[657].

Что же касается Рейгана, то он продолжал, по крайней мере на публике, отводить СОИ ключевую роль в осуществлении своей мечты о полной ликвидации ядерного оружия. Видимо, есть некоторые основания считать, что такой подход был в какой-то степени искренним для весьма эмоционального президента. В то же время он, безусловно, видел в том, что в СССР, и не только в нем, называли планом «звездных войн», мощное орудие давления на руководство СССР и пропагандистского обеспечения американской позиции на предстоявших переговорах.

Рейган повторял свое предложение о готовности передавать СССР все технические данные, касающиеся практических достижений в области стратегической обороны с использованием космического пространства, отлично понимая, что в условиях все более углублявшегося социально-экономического и политического кризиса в Советском Союзе реально использовать эти данные будет весьма затруднительно, если не невозможно. Он писал Горбачеву 30 апреля 1985 года: «Мы верим, что важно проверить технические возможности оборонительных систем, которые могут в конечном итоге дать всем нам более надежные средства защиты наших народов, нежели те, которыми мы обладаем в настоящее время, и двинуться вперед к всеобщей ликвидации ядерного оружия в качестве цели, с необходимостью достижения которой все мы согласны».

Президент предупреждал генерального секретаря, что пока существует ядерное оружие, сохраняется и опасность всемирной катастрофы, в чем, разумеется, был убежден и Горбачев. Однако подобные уговоры с американской стороны свидетельствовали, что президент не намерен поступаться своими замыслами касательно СОИ. Он писал Горбачеву в том же письме от 30 апреля: «Я должен задать вам вопрос, как мы вообще сможем достичь этой благородной цели, если нации не в состоянии защитить себя против неопределенности, если все ядерное оружие не будет устранено из мировых арсеналов. Жизнь не дает нам никаких гарантий против каких-то будущих сумасшедших, в руках которых будет находиться ядерное оружие».

Вместе с тем Рейган постоянно давал понять советскому лидеру, что до тех пор, пока СОИ не переведена в практическую плоскость, США намерены сохранять по крайней мере ядерный паритет с СССР, а при возможности даже вырываться вперед. 10 июня он выступил с обширным заявлением, что намерен соблюдать существующие договоры и соглашения по вопросам вооружений «в той мере, в какой СССР также будет проявлять аналогичную сдержанность». В то же время он сообщил, что оставляет открытым вопрос о строительстве новых атомных подводных лодок[658]. В этот же день президент направил Конгрессу секретный доклад американских разведывательных служб, в котором приводились факты нарушений Советским Союзом существующих общих документов в области вооружений[659].

Оба документа были нервно встречены в советской верхушке. На следующий день появился ответ, правда, оформленный в виде заявления ТАСС, что несколько снижало уровень его авторитетности. В нем говорилось: «Сказанное президентом свидетельствует со всей очевидностью, что администрация США приняла решение вести и дальше дело к разрушению договорной системы, сдерживающей гонку ядерных вооружений»[660].

Помощник Горбачева А. С. Черняев записал в дневнике: «Вчера я читал письмо Рейгана Горбачеву (ответ на письмо Горбачева от 24 марта). Нахально и умно составлен текст. Его команда цинично отстаивает свои интересы. Но дело не в этом, а в том, что мы на фоне этого письма выглядим слабо. Потому что Горбачев идет еще по проторенной Громыко дорожке (и упускает из рук внешнюю политику)… Мы недальновидно завязались на космических исследованиях, требуя прекращения их… И здесь они нас загоняют в тупик. Горбачев лично теперь заангажировался на этом требовании… Поймал нас Рейган и на нелепом намеке о неприемлемости “двух языков” в отношениях друг с другом: один — для пропаганды, другой — для внутреннего пользования, например, в переписке Президент — Генсек. Ведь вы же, парирует Рейган, всегда были за идеологическую борьбу!»[661]

Но все же дело шло к встрече на высшем уровне. Ни та, ни другая сторона не согласились на проведение конференции в своих столицах. Отвергнуты были и некоторые другие города. Тогда Рейган предложил встретиться в Женеве 19–20 ноября, и на этот раз предложение было принято Москвой. Договорились не определять повестку дня, а сделать предметом бесед «общие проблемы». 3 июля сообщение о предстоявшем саммите было опубликовано в Вашингтоне, а на следующий день — в Москве[662].

Именно в преддверии встречи на высшем уровне Горбачев устранил с внешнеполитической арены раздражавшего его Громыко, переведя его с соблюдением формальных процедур на должность председателя Президиума Верховного Совета СССР, которая в новых условиях становилась второстепенной.

Женева

Важной особенностью женевской встречи было то, что она была созвана спонтанно, без существенной предварительной подготовки и тем более без заранее согласованных документов. Речь шла о том, что Рейган стремился поскорее познакомиться с новым, необычным советским лидером, а Горбачев в неменьшей мере торопился засвидетельствовать американцам свою добрую волю и предотвратить «милитаризацию космоса».

Подготовка Рейгана к встрече в основном сводилась к его стремлению лучше «понять русскую душу», для чего он ежедневно просматривал популярные книги об СССР, а также подготовляемые для него Госдепартаментом краткие обзорные материалы, часто встречался и беседовал со Сьюзан Мэсси. По требованию президента для него был составлен ряд справок о личности Горбачева и его взглядах на самые разнообразные вопросы не только международных отношений, но и внутренней политики, об отношении к культурным процессам и даже о взаимоотношениях в его семье. Рейган встречался также с официальными лицами, по тем или иным делам побывавшими в СССР, и стремился на основе бесед с ними выработать свое впечатление о новых руководителях совсем еще недавней «империи зла», которая теперь начинала превращаться в партнера по переговорам.

27 сентября Рейгану было передано очередное послание Горбачева, которое по непонятным причинам было датировано еще 12 сентября и получено не по обычным дипломатическим каналам, а привезено Шеварднадзе, прибывшим на сессию Генеральной Ассамблеи ООН.

В письме выражалась надежда, что предстоящая встреча в Женеве будет способствовать тому, что взаимоотношения между СССР и США станут стабильными и конструктивными. «Наша встреча может послужить хорошим катализатором в этом отношении. Представляется, что мы в самом деле можем достичь ясного взаимопонимания о недопустимости ядерной войны, о том, что в такой войне не будет победителей, и мы можем решительно высказаться против стремления к военному превосходству». Горбачев призывал к переговорам о прекращении гонки вооружений на Земле и предотвращении ее в космическом пространстве.

Переходя же к конкретике, советский лидер выдвигал на первый план полный запрет космических вооружений и только затем предлагал сократить наполовину ядерные вооружения, способные достичь территории другой стороны. Одновременно высказывалась возможность заключения соглашения о ракетах средней дальности.

Безусловно, по согласованию с Горбачевым Шеварднадзе на сессии Генассамблеи огласил советские предложения, которые еще не обсуждались. Это вызвало недовольство американской стороны, хотя и не привело к срыву встречи в верхах, провести которую стремились и Рейган, и Горбачев.

12 октября Рейган посвятил очередное обращение к нации предстоявшей встрече и позиции США по вопросам ограничения вооружений[663]. Он по-прежнему считал (или скорее делал вид, будто так считает), что США отстают от СССР в области стратегических вооружений, что необходимо восстановить равновесие. Заявления советских лидеров по поводу милитаризации космоса он назвал «опасным обманом», так как, поданным американской разведки, СССР уже обладает самой мощной в мире системой защиты от ядерного нападения. Рейган говорил: «Мы должны ответить тремя способами: во-первых, путем модернизации наших собственных стратегических сил, от которых зависит сдерживание; во-вторых, реализуя нашу инициативу по достижению соглашения с Советами в Женеве о равноценном и проверяемом сокращении наступательных ядерных вооружений; в-третьих, путем исследования возможностей неядерной обороны, чтобы защитить Соединенные Штаты и наших союзников от атаки». Именно обоснованию необходимости