Кое-кто из журналистов, явно в угоду президенту, попытался задавать и другие вопросы, в частности об отношениях США и СССР, и Рейган под смех присутствующих заявил, что с удовольствием перешел бы к новой теме. Однако пресса вновь и вновь возвращалась к иранскому сюжету, а Рейган все чаще отказывался отвечать на вопросы, заявляя, что они ставят под угрозу жизнь американских заложников. Таким нехитрым способом он пытался уклониться от ответов. В нескольких случаях над Рейганом просто смеялись. Слышались и обвинения в некомпетентности, в частности когда он заявил, что противотанковые ракеты, которые поставлялись Ирану (он был вынужден крайне неохотно признать этот факт), — всего лишь небольшие устройства, которые запускают «с плеча». Журналисты тут же разъяснили президенту, что речь идет о ракетах класса «земля — земля», запускает которые со специальной установки целое подразделение.
Это была, пожалуй, первая пресс-конференция, на которой Рейган попросту растерялся, оказался не в состоянии противостоять напору возмущенной общественности. Немаловажно отметить, что это было еще до того, как в стране стало широко известно о прямом нарушении законодательства о запрещении использовать государственные средства для оказания помощи никарагуанским «контрас». Как отмечает Дж. Вейсберг, эта пресс-конференция стала для Рейгана просто катастрофической[752]. Впрочем, за ней последовали новые, не менее опасные для президента встречи с журналистами, свидетельствовавшие, что последние годы его пребывания у власти оказались омрачены самим фактом открытости американского общества, невозможностью или крайней затруднительностью скрыть что-либо важное от опытных журналистов, которые, в свою очередь, оказывают большое влияние на основную массу населения.
Расследования и отставки
Слухи множились, сотрудников аппарата Белого дома и министров обвиняли в растрате государственных средств, в коррупции, и Рейган принял решение провести внутреннее расследование. По его заданию министр юстиции Миз распорядился срочно проанализировать юридическую и финансовую стороны оружейной сделки с Ираном. Уже в двадцатых числах ноября 1986 года комиссия Миза установила, что из 30 миллионов долларов, которые заплатили иранцы, оприходовано было только 12 миллионов. Куда подевались остальные 18 миллионов, было непонятно. Можно, однако, предположить, что отсутствие четкой документации привело к тому, что часть этих средств была похищена.
Неизвестно, легче ли стало Рейгану, когда советник по национальной безопасности Пойндекстер представил ему меморандум О. Норта на имя Макфарлейна, что средства, получаемые от сделки с Ираном, должны, по крайней мере частично, предоставляться на нужды никарагуанских «контрас» и что сам Рейган ранее одобрил этот меморандум. В меморандуме вполне четко говорилось, что в том случае, если Конгресс отвергнет план финансовой помощи «войне, которую ведут противники» никарагуанского режима, должны быть найдены другие «доноры», преимущественно за рубежом[753]. Пойндекстер также напомнил, что Норт по поручению Рейгана в конце марта — начале апреля 1985 года вносил в свой меморандум уточнения, которые более определенно указывали на привлечение различных денежных средств в помощь никарагуанским противникам режима, ведшим вооруженную борьбу.
Тем временем стали поступать неопровержимые факты, что некоторая часть средств от сделки с Ираном действительно направлялась на поддержку антиправительственных сил Никарагуа. 25 ноября была созвана очередная пресс-конференция, на которой Рейган это признал[754].
Судя по дневнику президента, он действительно не был посвящен в детали. Но в то же время ему было исключительно выгодно не вникать в подробности явно незаконных операций. Накануне пресс-конференции Рональд записал в дневнике: «Норт не говорил мне об этом. Хуже того, Джон П[ойндекстер] узнал об этом, а мне ничего не сказал. Это может привести к их отставке»[755].
Действительно, уже на следующий день после пресс-конференции от имени президента было объявлено об увольнении подполковника Норта и «добровольной» отставке вице-адмирала Пойндекстера. Становилось ясно, что Рейган не собирается брать под защиту своих близких помощников, что он готов практически предать их, передав в руки правосудия, чтобы сохранить свое реноме и, возможно, избежать импичмента. Рейган явно не собирался следовать по тому пути, который чуть было не привел к импичменту Р. Никсона.
Сознавая, что ему предстоит трудное время, и пытаясь хотя бы как-то облегчить свою участь, О. Норт всю ночь, согласно данным Дж. Вейсберга, вместе со своей секретаршей Фон Холл уничтожал компрометирующие его бумаги, которых в служебном кабинете оказалось немало. Некоторые важные бумаги Холл вынесла из здания, спрятав их под одеждой[756].
В отношении Пойндекстера Рейган был очень осторожен: тот владел обширной секретной информацией, которую президент предпочитал не оглашать. Собрав аппарат Белого дома и ряд министров в полуподвальном ситуационном зале резиденции (здесь еще со времен Второй мировой войны проводились наиболее важные совещания), президент сообщил, что его помощник по национальной безопасности не несет ответственности за происшедшее, так как «не был полностью информирован о сущности деятельности, предпринятой в связи с этой инициативой». Примерно то же было повторено вновь созванным избранным журналистам в зале для пресс-конференций.
Вся достаточно грязная история была изложена вначале в краткой форме Рейганом, а затем более подробно министром юстиции Э. Мизом так, будто именно вашингтонская администрация была инициатором раскрытия незаконных сделок, которые совершались за спиной высшей исполнительной власти. Миз, в частности, «разъяснил» прессе, что согласно расследованию, проводимому назначенными им экспертами, Норт являлся единственным правительственным чиновником, который был полностью в курсе дела передачи государственных средств «контрас», воюющих «против марксистского сандинистского правительства в Никарагуа».
Совершенно очевидно, что сама эта формулировка, приписывавшая сандинистам «марксистский» характер, была избрана администрацией для того, чтобы как можно больше смягчить возможные удары по власти Рейгана. В условиях еще продолжавшейся холодной войны незаконные операции против «марксистского», то есть советского, влияния оказывались в глазах значительной части наблюдателей оправданными и затрудняли преследование тех, кто эти операции совершал. Что же касается Пойндекстера, то Миз несколько уточнил крайне неопределенную формулировку Рейгана, заявив, что первый «что-то знал о происходящем», но не информировал президента.
Сообщения об этой истории под крупными заголовками появились в американских газетах на следующий день, а затем облетели мировую прессу[757].
Практически отказавшись от публичной поддержки своих помощников, Рейган в то же время явно сочувствовал им. Выяснив через спецслужбы, что Норт покинул Вашингтон и на первое время укрылся в неком мотеле в штате Виргиния, Рональд лично позвонил ему, поблагодарил за службу и даже назвал героем. Вполне естественно, что при первой же возможности Норт сообщил об этом прессе[758]. Своим звонком президент, безусловно, стремился блокировать негативные высказывания Норта о нем лично на следствии, которое, как понимал Рейган, почти неизбежно.
Стремясь создать впечатление максимальной объективности, Рейган назначил новую комиссию по расследованию под руководством бывшего сенатора Джона Тауэра. Одновременно министр юстиции Миз по своей инициативе создал еще одну группу по расследованию этого дела, которую возглавил юрист Лоуренс Уолш. Оба руководителя следствия считались людьми объективными, и Рейган очень надеялся, что они вынесут ему своего рода «оправдательный приговор». Судьба бывших подчиненных интересовала его в меньшей степени, однако от того, как повернется их дело, в какой-то мере зависела и его собственная участь.
Комиссия Тауэра была назначена Рейганом 1 декабря 1986 года. Ее руководитель, бывший сенатор-республиканец от штата Техас, был человеком надежным, как и члены комиссии: бывший госсекретарь Эдмунд Маски и бывший советник по национальной безопасности Брент Скоукрофт.
Тауэр во время предвыборной кампании 1980 года не поддерживал Рейгана, а позже выступал против его стратегической оборонной инициативы. Хотя затем он и выполнял некоторые поручения президента, в частности во время переговоров с СССР, но рассматривался как деятель, который не будет покрывать ни самого президента, ни его подчиненных. Основным заданием, которое получил Тауэр, была проверка законности действий членов Совета национальной безопасности по вопросам, связанным с поставками оружия Ирану и снабжения денежными средствами и другой помощью никарагуанских противников сандинистов.
Работала комиссия недолго, но с формальной точки зрения весьма эффективно. Были опрошены около восьмидесяти свидетелей, в том числе и сам президент.
Уже 26 февраля 1987 года комиссия представила свой довольно обширный (около двухсот страниц) доклад. Экземпляр доклада руководитель комиссии вручил президенту. Во вводной части доклада указывалось, что комиссия была образована президентом, чтобы «выявить все факты», касающиеся обеих проблем: продажи оружия Ирану и снабжения им «контрас»[759]. Факты оказались, мягко говоря, весьма скромными. Основной упрек был сделан в адрес директора ЦРУ Кейси и только в том, что он не предупредил президента о рискованности операций и не известил об этом Конгресс, как это полагалось по закону. Президента деликатно упрекнули в ненадлежащем стиле управления и недостаточном внимании к деталям проводимой политики