ветско-германского фронта у вермахта в тот момент просто не было достаточных сил и средств. Если зимой и весной 1942 года Сталин недооценивал противника, то после крымской и харьковской катастроф оправдалась поговорка: у страха глаза велики. Но предупрежденным заранее советским войскам первое время удавалось отступать в глубь страны, избегая крупных окружений. Лишь в районе Миллерово немцам удалось захватить 89 тысяч пленных, но это не шло ни в какое сравнение даже с результатами харьковской операции, не говоря уж о «котлах» 41-го года.
Накануне начала решающего наступления на Востоке, 27 июня 1942 года, Гитлер говорил в своей ставке «Вольфшанце» в Восточной Пруссии: «Мы теперь в России должны первым делом приступить к строительству автомобильных дорог. Тот, кто хочет начать осваивать Россию по-другому, скажем, проложив через нее сеть железных дорог, ставит телегу впереди лошади. Уже из чисто военных соображений он обязан построить в России дороги общей протяженностью как минимум от 750 до 1000 километров. Ибо без хороших дорог невозможно ни очистить с помощью войск огромное русское пространство от враждебных элементов, ни поддерживать там порядок в течение длительного времени. А ту рабочую силу в русских деревнях и городах, которая не будет использована в сельском хозяйстве или военной промышленности, следует в первую очередь привлекать для строительства автодорог. На русском пространстве нужно основывать новые деревни не только по военным соображениям, но еще и потому, что они оживят пейзаж вокруг бесконечно тянущихся дорог».
Фюрер собирался делить шкуру неубитого медведя и грезил о том, как в самом скором времени немцы начнут осваивать завоеванное «жизненное пространство» на Востоке.
Советское командование собиралось упорно оборонять Сталинград и Кавказ, жертвуя пространством между Доном и Волгой. Вместе с тем Сталин был недоволен недостаточной, по его мнению, стойкостью бойцов и командиров и 28 июля 1942 года издал приказ № 227, где констатировал: «Некоторые неумные люди на фронте утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать на восток, так как у нас много территории, много земли, много населения и что хлеба у нас всегда будет в избытке (такого избытка не было никогда и в мирные 30-е годы, так что данный тезис был чистой сталинской фантазией, отражавшей пропагандистский стереотип о «зажиточной колхозной жизни». – Б. С.). Этим они хотят оправдать свое позорное поведение на фронтах… Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину… Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности… Паникеры и трусы должны истребляться на месте». Функции истребления должны были выполнять заградительные отряды, а всех нарушителей дисциплины отправляли в штрафные батальоны и роты «искупать вину кровью». Тем не менее непосредственного влияния на военную ситуацию этот драконовский приказ не оказал, а на месте как «трусы и паникеры» часто расстреливались ни в чем не повинные люди. Интересно, что Сталин, как и другие военные и политические руководители, знал о неизбежности отступления Красной Армии в ближайшие месяцы. Ведь еще 13 июля Молотов, Ворошилов и освобожденный двумя месяцами раньше по болезни с поста начальника Генштаба Шапошников предупреждали союзных военных атташе в Москве, что советские войска вынуждены будут отступать до Волги и заставят немцев зимовать в этом районе и что только Сталинград, Новороссийск и Кавказ будут удерживаться всеми имеющимися средствами. Но войскам Сталин предпочитал изображать отступление летом 42-го года как результат трусости и недисциплинированности отдельных бойцов и командиров. Он рассчитывал, что под угрозой расстрелов и штрафбатов красноармейцы будут сражаться упорнее и нанесут больше урона врагу. В действительности порой выходило наоборот. Опасаясь репрессий, командиры всех уровней порой запаздывали с отходом, а это вело только к дополнительным потерям. Так, в августе с опозданием была проведена эвакуация советского плацдарма на западном берегу Дона у Калача. В результате немцы разбили 8 дивизий, взяли в плен до 57 тысяч человек и уничтожили около 1 тысячи танков и 650 самолетов.
Даже на пике немецких успехов в России руководители Рейха не были уверены в близкой победе. 22 июля 1942 года Геббельс приказал германским СМИ не перепечатывать цитаты из англо-американских сводок, где сквозил пессимизм по поводу способности Красной Армии сдержать немцев. Он не хотел, чтобы у германского народа складывалось впечатление, что советский фронт вот-вот рухнет. Через три недели министр еще раз предостерег редакторов газет от необоснованного оптимизма по поводу сроков завершения войны.
Уже с 23 июля немецкое наступление в России велось в расходящихся направлениях. Группа армий «А» шла на Кавказ, а группа армий «Б» – на Сталинград. 23 августа 1942 года немецкий 14-й танковый корпус вышел к Волге севернее Сталинграда. В тот же день люфтваффе совершило массированный налет на город. Ценой больших потерь три советские армии непрерывными контратаками задержали продвижение северной группировки 6-й армии и не позволили ей овладеть Сталинградом с ходу. Только в начале сентября немцы достигли сталинградских окраин. Больше двух месяцев шли ожесточенные уличные бои в городе. Немцы применили тактику штурмовых групп, состоящих из отделения или взвода пехоты, усиленного саперами, огневыми средствами (пулеметами, огнеметами, минометами, противотанковыми орудиями) или танком (штурмовым орудием). Оборонявшие Сталинград красноармейцы несли значительно большие потери, чем противник, но упорно защищали каждый дом или корпус завода. К середине ноября почти весь город был занят соединениями 6-й и 4-й танковых армий, но выбить 62-ю и 64-ю советские армии из узкой полосы прибрежных кварталов так и не удалось. На Кавказе тем временем немецкие войска овладели Новороссийском, Краснодаром, Ставрополем, нефтепромыслами Майкопа и Пятигорска и вели борьбу за перевалы Большого Кавказского хребта. Перевалы в конце концов перешли под контроль немецких горных стрелков, но прорваться в Закавказье вермахту не удалось. В сентябре нарастали разногласия между Гитлером и Гальдером. Начальник Генерального штаба германских сухопутных сил вынужден был 24 сентября 1942 года уйти в отставку. Он видел опасность того, что немецкие дивизии узким клином вышли к Сталинграду, тогда как стороны клина прикрывают гораздо более слабые войска союзников. Гальдеру также не нравился большой разрыв между сталинградской и кавказской группировками, прикрытый лишь небольшим количеством войск. Он предлагал прекратить наступление на Кавказе и укрепить высвободившимися силами фронт у Сталинграда. Фюрер, однако, все еще мечтал о марше на Баку, а потом, когда стала очевидной невозможность достижения поставленных целей, пытался удержать все приобретения кампании, рассчитывая перезимовать на завоеванных позициях и весной 43-го вновь устремиться в Закавказье и к низовьям Волги. Считая, что население Сталинграда должно быть беззаветно предано своему вождю, Гитлер предполагал всех жителей мужского пола уничтожить, а женщин – депортировать. Но этим планам не суждено было сбыться.
Нередко дебатируется вопрос, могла ли Германия попытаться заключить выгодный для себя компромиссный мир летом или осенью 1942 года, в момент своих максимальных успехов. Вряд ли на этот вопрос можно ответить положительно. Во-первых, нет никаких свидетельств, что тогда союзники по антигитлеровской коалиции, вместе или порознь, выказывали хоть какие-то признаки того, что они готовы мириться. Во-вторых, сам Гитлер в период таких успехов и думать не хотел ни о каких компромиссах.
Действительно, осенью 1942 года Рейх находился на пике своих военных успехов. Германские солдаты стояли от мыса Нордкап на крайнем севере Европы до подступов к долине Нила в Египте, от Бискайского залива и Пиренеев на Западе до Кавказских гор, Средней Волги и Ленинграда на Востоке. Однако могущество Германии было обманчивым. Ни один из ее главных противников не был сокрушен и не утратил способности к эффективному сопротивлению. Ресурсы же Рейха для продолжения наступления что на Кавказе и Волге, что в Северной Африке подошли к концу, и было мало надежд хотя бы удержать столь растянутые фронты.
Советская Ставка Верховного Главнокомандования еще с сентября начала готовить контрнаступление с целью окружения 6-й немецкой армии в Сталинграде. Сталин рассчитывал на юге разгромить все действующие там армии Германии и союзников, не дать им уйти с Кавказа и из междуречья Дона и Волги, а затем освободить Левобережную Украину. На центральном же участке фронта предполагалось ликвидировать Ржевско-Вяземский плацдарм, а затем нанести удар по направлению к Балтийскому побережью, отрезав находившуюся под Ленинградом группу армий «Север». Координировал действия Донского, Сталинградского и Юго-Западного фронтов начальник Генерального штаба Василевский. Он же вместе с Жуковым был автором плана контрнаступления. Оно началось 19 ноября, а уже 23-го армия Паулюса и большая часть соединений 4-й танковой армии Гота оказались в «котле». Советские войска атаковали прикрывавшие фланги сталинградской группировки дивизии румынской 3-й армии, которые очень скоро обратились в бегство. Германское командование знало о готовящемся советском наступлении к северу и к югу от Сталинграда, но недооценило его масштаба и мощи. 1 декабря 1942 года начальник штаба 6-й армии генерал Артур Шмидт, загодя предупреждавший о грядущем советском наступлении, признал: «Все мы не разглядели опасности во весь ее рост… и в очередной раз недооценили русских». Сил же для отражения советских атак не было ни у 6-й армии, ни в распоряжении группы армий «Б». Попытка деблокады, предпринятая в декабре фельдмаршалом Манштейном, возглавившим группу армий «Дон» (так теперь называлась группа армий «Б»), провалилась из-за недостатка войск и, главным образом, из-за мощного советского наступления на среднем Дону, в ходе которого были разбиты 8-я итальянская, 4-я румынская и 2-я венгерская армии. Одну из трех танковых дивизий немецкой деблокирующей группировки генерала Гота пришлось бросить для отражения советских угроз на Дону, и это вынудило Манштейна прекратить наступление на выручку Паулюсу. Но советское командование, опасаясь, что Гот соединиться с окруженными, бросило против него 2-ю гвардейскую армию генерала Малиновского, ранее предназначавшуюся для стремительного броска на Ростов. В действительности нужды в такой переброске не было, поскольку немецкое наступление к Сталинграду окончательно остановилось еще до прибытия туда войск Малиновского. Гот все еще оставался на расстоянии более 60 км от «котла», тогда как у 6-й армии горючего было лишь на 30 км пути. 31 января – 2 февраля 1943 года армия Паулюса капитулировала. Советские войска взяли более 90 тысяч пленных, а всего окруженная в Сталинграде группировка