Остается один десятый! Да здравствует десятый! Умный независимый десятый! Ура!
Примерно в таком настроении и спускаются они вниз по школьной лестнице в этот прекрасный осенний день.
— Все-таки в школе курилка нужна. А то бегай по этим закуткам… — говорит тот, которого застукали сегодня возле котельной. — У нас за одну сигарету поведение грозятся снизить, а в институте дыми себе сколько влезет… Неужели здоровье студента беречь не надо? А ведь между окончанием школы и вузом всего два-три месяца проходит. Неужели за это время молодой организм меняется настолько, что сигаретой его больше не убьешь? Лично я вижу в этом лишь формализм, махровый формализм!
— Философ-курилка! — замечает кто-то и прыскает при этом со смеху.
— А может, и бар, и общая банька не помешают, а? — предлагает третий, и снова все хохочут.
— Вам бы только все опошлить! — не сдается первый. — Дело не в курении или каком-либо другом, так сказать, недозволенном занятии. Дело в принципе! Человек должен сам понимать, что он делает, — вот о чем речь! А то полжизни только и знают, что все запрещают да клеймят позором!
— Ты, выходит, в ближайшем будущем откинуть копыта собираешься?
— А что тут понимать, раз все дозволено! Откуда пониманию-то взяться? Может, и элементарное свинство будет скоро считаться в порядке вещей! Ты, к примеру, говоришь, что нет ничего омерзительнее насилия, а ведь отвращение к нему, такое отношение внушено тебе именно запретами! А не будь их — что тогда?
Так, в разговорах они пересекают двор школы и выходят на улицу. Тут компания распадается. Спор не спор, обмен мнениями обрывается сам собой, никто не собирается, а может, и не умеет завершить его. Через день-другой он наверняка вспыхнет снова… Возможно, на другую тему. В темах-то недостатка нет! И того, что спорщиков не найдется, тоже не приходится бояться.
Вместе с несколькими товарищами Рейн сворачивает к дому.
И неожиданно замечает на другой стороне улицы Бизнеса. Тот делает ему знак головой, машет рукой. Ясно: зовет подойти. По всему видно, ждал, когда у Рейна кончатся уроки.
Естественно, спутники Рейна тоже замечают Бизнеса.
— Ого! С кем ты водишь знакомство! Считаю своим святым долгом предостеречь тебя от этого лощеного субъекта! — дурачится Айн — сосед Рейна по парте. — Как член редколлегии стенгазеты и левый защитник школьной волейбольной команды заявляю с полной ответственностью, что этот тип паразитирует в шевелюре нашего общества! Мы в соседних домах живем… Товарищ однокашник и первый запасной, я тебя предупреждаю! Впрочем, как мы с вами только что слышали, — мужчина знает, что он делает!
Все хохочут, ведь Айн первый в классе шутник и зубоскал.
В веселом настроении Рейн переходит через улицу.
Бизнес, однако, явно не расположен к шуткам. Они молча шагают рядом. Бизнес не торопится сообщить, что же привело его к Рейну.
Рейн искоса поглядывает на своего спутника, в глазах его светится любопытство и недоумение. Бизнес как всегда одет со вкусом и по моде. Даже завидно! Богатый, видно, у него гардероб — не только те одежки, что были на нем в прошлый раз. Торгаш просто жаждет быть элегантным, и совершенно ясно, что он испытывает удовольствие, когда чей-либо взгляд задерживается на нем. Разве кому в голову придет, что эта ходячая реклама модного журнала всего-навсего автослесарь низшего разряда, а родители его приторговывают на рынке дарами сада.
Замкнутый вид и молчание Бизнеса приводят Рейна в замешательство. С чего это он такой угрюмый? Случилось что-нибудь? Или это просто привычка делать вид, будто из него слова и клещами не вытянешь или в крайнем случае — лишь за большие деньги?
Бизнес подносит к сигарете зажигалку, стряхивает с рукава какие-то пушинки и спрашивает:
— Мамаша твоя дома?
— Нет. Поздно вечером вернется, — отвечает Рейн, пытаясь догадаться, что же последует за этим неожиданным вступлением.
Бизнес снова погружается в молчание, делает несколько затяжек, потом поправляет в нагрудном кармане платочек в тон галстуку и наконец произносит:
— Слышь, друг, будь человеком!
Бизнес старается изобразить на своем лице дружеское расположение, придать голосу просительные нотки.
— У меня тут целая сумка барахла всякого. Неохота домой тащить. Предки повсюду свой нос суют. Незачем им все знать… Сами на базаре торгуют, но, кроме своих овощей, никакого другого товара не признают… Смех! Знаешь что — припрячь-ка мое барахлишко где-нибудь у себя, не на виду, понятно?
Даже удивительно, что Бизнес произнес такую длинную речь. Но Рейну сейчас не до этого. Его беспокоит нечто совсем иное, и он спрашивает неуверенно:
— Какое такое… барахлишко?
— Много знать будешь, скоро состаришься, — отшучивается Бизнес.
— Ну да ладно… Длинный сказал, что ты свой… Такое дело, я купил тут у одного типа заграничное шмутье… Завтра же заберу у тебя все. Только молчок! Знаем только мы с тобой! Вот так! Если пикнешь кому, всей компанией навалимся! Не обрадуешься!
— Ну, чего запугиваешь, — обижается Рейн, ощутив, что сейчас в какой-то мере хозяин положения он, — сейчас он нужен другим. И сознание этого приятно щекочет его самолюбие. До сих пор он только получал… Следовательно, он должник! Да еще какой… А то, что в долг взято, то чужое.
— Ладно… — добродушно усмехается Бизнес. И, словно ставя на карту последний козырь, с самодовольной улыбкой круто меняет тему разговора:
— Да, кстати, мы этим «воронятам» уже сегодня вечером вжарим!
— Ты серьезно? Где? Когда?
— Опять спрашиваешь! Знаешь, иногда лучше знать поменьше! — острит Бизнес.
— А где у тебя эта сумка? — интересуется Рейн. Вот он и дал понять, что за ним дело не станет, он согласен. Что после такой замечательной новости никаких сомнений у него больше нет. Пусть приходит и приносит свое барахлишко.
— Да тут и есть! — и Бизнес, мотнув головой, переходит через улицу и заруливает в дверь универсама. Берет с полки корзинку для покупок, другую сует Рейну, а его сумку ставит на полку, что за кассой, рядом с туго набитой дорожной сумкой.
Проходя мимо прилавков с товарами, Бизнес кладет себе в корзинку первую попавшуюся консервную банку, а Рейну — булку. Тот и удивиться не успевает, зачем Бизнесу вдруг понадобились продукты, как Бизнес, уже расплатившись, направляется туда, где стоит сумка Рейна и битком набитая чужая дорожная сумка. Консервную банку Бизнес запихивает в дорожную сумку, а булку велит Рейну положить в свою. Они выходят из магазина, Бизнес несет набитую сумку с таким видом, будто он с ней и вошел в магазин.
— Чья это? — Рейн нерешительно кивает в сторону нелегкой ноши.
— Моя! А то чья же! — ничуть не смущаясь объясняет Бизнес. — Я ее оставил на хранение. В таких универсамах очень удобно оставлять свои вещички. Приноси, уноси, как тебе угодно. И главное — ни гроша не стоит.
— А если бы кто-нибудь увел твою сумку?
— Так Толстый стоял на стреме!
— Где?
— Да он же подсобником тут работает. Вот и приглядывал за ней.
Рейн переваривает услышанное.
— Здорово придумано! — произносит он наконец одобрительно.
Бизнес на такие плоские комплименты не реагирует. Он выше их. В его махинациях без маленьких хитростей не обойтись, и дело это настолько обыденное, что говорить тут не о чем.
Они подходят к воротам дома, где живет Рейн.
Едва войдя во двор, Бизнес тут же прижимается к стене, чтобы никто не заприметил его невзначай. Затем он передает сумку Рейну. Если теперь кто-то и увидит их, то он, Велло Вирма, или Бизнес, ничего сюда не приносил и знать ничего не знает.
Бизнес внимательным взглядом обводит сараи, поленницу, кусты, мусорные ящики.
«Чисто-пусто, как накануне сотворения мира!» — он вполне доволен обстановкой и тут же, тоном не терпящим возражений, командует:
— Быстро в подвал!
Они поднимаются на несколько ступенек вверх, а затем снова спускаются по полутемной подвальной лестнице. В нос шибает затхлостью и сырой землей.
Рейн на ощупь находит выключатель. Под потолком слабым желтоватым светом загорается одинокая лампочка.
По обе стороны прохода кое-как сбитые щелястые двери, за ними крохотные закутки. Внимание ребят привлекает массивный неуклюжий каток для белья, за ним бочки, какие-то ящики, спинка железной кровати и красные пластмассовые санки. Но Бизнесу здесь явно не нравится.
— А ваш подвал где? — спрашивает он.
— Здесь! — Рейн указывает в тупик, на дверь, запертую на висячий замок. Рядом с дверью навалены ящики.
— Ваши? — Бизнес кивком головы указывает на ящики.
— Наши. Не помещаются в подвал.
— Ага. Ясненько. Так и сделаем! — решает Бизнес. Он снимает верхний ящик, проверяет, пуст ли нижний, и велит Рейну поставить в него сумку, а потом, как крышкой, накрывает все сверху ящиком.
— Порядок. Унесу сам, — Бизнес протягивает Рейну руку, и Рейн ощущает в своей ладони что-то — ого, целый блок жевательной резинки.
— Знаешь, Длинный звал к себе завтра. Ну пока! — Бизнес неторопливо, ленивым шагом поднимается по лестнице.
Рейн разворачивает пакетик жвачки, сует пахнущую мятой полоску за щеку и принимается жевать.
«Ильмар, значит, звал… Интересно, в честь чего? Пришла бы Рийна тоже…»
Рейн идет домой.
Завтра по математике контрольная… Надо кое-что повторить. А вечером заскочить в мастерскую за фотоаппаратом. Интересно, сколько сдерут? Впрочем, от двадцати рублей должно бы и остаться кое-что, и это кое-что можно будет растратить в магазине фототоваров! Хорошо все-таки человеку денежному строить планы! Да-а… Ну хватит! Куда же подевалась математика? Так… вот она! Тебя же ищет не доищется юный любознательный десятиклассник… Любопытно, что они устроят «воронятам»?.. И где же мои возлюбленные прогрессии да логарифмы?
16
— Алло! Это больница? Позовите, пожалуйста, Лийзу Эрма. Спасибо, да, я подожду…
Товарищ Эрма, это Элли Каземаа, классный руководитель вашего Рейна. Здравствуйте, здравствуйте!