«Если бы грешить было так страшно, — говорят они, — то уж наверно священники наши вели бы самую праведную жизнь. А между тем и они грешат, да еще как!»
Так, ссылаясь на дурные примеры, люди становятся похожими на обезьян, которые умеют лишь подражать, не отличая зло от добра.
Этих капюшонников-монахов я тоже знаю отлично. Все они бесстыжие обманщики! Вечно что-то гнусаво бормочут, будто молятся богу. Только глаза людям отводят! Льнут к богатым и знатным, поддакивают им во всем и напрашиваются в гости. Позовешь одного — с ним придет второй, а назавтра еще трое-четверо новых.
Ну, а вся божественная рать при папе римском: все эти легаты, прелаты, аббаты и пробсты…[8] У них на уме одно: отдай мне твое, а моего не касайся!..
— Послушайте, дядюшка! — перебил лиса возмущенный барсук. — Что это вы всё чужие грехи обличаете? Вряд ли это вам поможет! Хватит с вас и ваших собственных! Впрочем, говоря по правде, из вас получился бы чудесный проповедник. Я сам охотно слушал бы ваши проповеди, чтобы набраться мудрости. Ведь мы, божьи служители, и в самом деле грубияны, невежды, ханжи!..
Они уже приближались ко дворцу, когда им повстречался Мартын-обезьяна, направлявшийся по делам в Рим.
— Мужайтесь, мой милый! — сказал Мартын лису и стал подробно расспрашивать обо всех его делах.
— Ах, — грустно ответил ему Рейнеке. — Как видно, за последнее время счастье от меня отвернулось. Какие-то воры снова на меня клевещут, особенно ворон и кролик. Один, мол, потерял жену, а другой — ухо! А при чем тут я? Конечно, если бы я мог лично поговорить с королем, обоим клеветникам пришлось бы не сладко! Хуже всего, однако, что с меня до сих пор не снято папское отлучение от церкви. Я отправился бы в Рим, но… семья! Ведь в мое отсутствие Изергим и другие мои враги постараются всячески ей навредить. Ах, если б с меня сняли отлучение! Тогда я снова попытал бы счастья при дворе!
— Как это кстати! — воскликнул Мартын. — Я как раз отправляюсь в Рим и похлопочу там за вас. Не бойтесь, я добьюсь, чтобы с вас сняли отлучение назло вашим недругам. Римские порядки мне хорошо известны. У меня есть в Риме дядя, личность весьма почтенная и заступник всех тех, кто не приходит с пустыми руками. Есть там еще некий Плутос, есть доктор Грабастай, Паскудаветер, Ненадейтесь и судьи Дукат и Динарий[9]. Все это мои друзья. Все они любят говорить о законе, о судебных порядках, а на уме у них только деньги. Выложил денежки — прав, а если денег мало — ваше дело пропало! Одним словом, дядюшка, все ваши хлопоты я беру на себя, а вы, придя во дворец, обратитесь к моей супруге Рюкенау. Она редкая умница и всегдашняя заступница за своих друзей. К тому же ее очень любят король и королева. Немало есть при дворе и других ваших родственников. Все они готовы вам помочь. Так что не унывайте и не падайте духом. Государю пора наконец понять, что в его высочайшем совете самые умные — мы, обезьяны и лисы!
— Вы меня очень утешили! — сказал ему Рейнеке, и они распростились.
ПЕСНЬ ДЕВЯТАЯ
Направляясь к королевскому двору, Рейнеке надеялся, что сумеет отбиться от обвинений. Но, увидев, сколько там собралось его недругов, как они кипели злобой к нему, как жаждали его погибели, он приуныл и усомнился в благополучном окончании своего дела.
Однако, в сопровождении Гримбарта, он с гордым и дерзким видом прошел мимо собравшихся. Гримбарт шепнул ему на ухо:
— Не робейте, Рейнеке! Счастье робкому не дается, а кто рискует — тот часто выигрывает!
— Истинно так! — подтвердил Рейнеке. — Благодарю вас за поддержку. Если я опять окажусь на свободе, я вспомню о вас.
Он осмотрелся и заметил многих своих родичей. Но доброжелателей было все-таки мало: ведь большинству он успел насолить. Даже змеи и те считали его негодяем и гадом. И все же в зале был кое-кто из его друзей.
Рейнеке стал перед троном на колени и с достоинством произнес:
— Всемогущий бог да хранит вас, дорогой мой король, а также вашу супругу, и пусть он дарует вам обоим много мудрости, дабы вы всегда отличали правду от кривды, потому что на свете все больше процветают неправда и фальшь! О, если б государь мог читать наши самые сокровенные мысли, он узнал бы тогда, как ему предан Рейнеке-лис! Многие меня чернят, клевещут на меня. Но кто? Негодяи! Им нужно лишить меня вашего расположения, которого якобы я недостоин! Но разве я не уверен в справедливости моего государя? Нет, он никогда не сойдет с пути правосудия и правды!..
Все изумлялись дерзости Рейнеке и старались протиснуться ближе, чтобы лучше слышать, что он там врет. Ведь его преступления были доказаны, и он не мог их опровергнуть.
— Негодяй! — закричал король. — На этот раз ты болтовней не спасешься! Тебе пришел конец! Нападением на кролика и воро́ну ты хорошо доказал свою преданность мне. Да, ты мастер подлых проделок, но теперь твоим бесчинствам конец!
«Что со мной будет? — в ужасе думал Рейнеке. — Только бы мне до дому добраться! Что бы такое придумать? Я испробую все, но должен спастись!»
— О мой великий и благородный король! — заговорил он снова. — Раз вы считаете, что я достоин смерти, значит, простите, вы не совсем разобрались в сути дела. Выслушайте меня, государь, и вы узнаете, на чьей стороне правда. Неужели вы полагаете, что я осмелился бы появиться здесь перед вами, если бы чувствовал за собой хотя бы малейшую вину? Разумеется, нет! Ни за какие сокровища мира! Я жил спокойно в своем замке, ни в чем себя виновным не чувствовал, потому и явился. Но прихожу я сюда и здесь на меня валятся обвинения. Что ж, пусть мои хулители посмеют уличить меня в глаза! Возводить напраслину на отсутствующего не трудно, но нельзя осудить его, не выслушав. А я клянусь вам, мой государь, что этим притворщикам, кролику и во́рону, я всегда делал только добро!
Позавчера поутру повстречался мне кролик. Он почтительно со мной поздоровался и сказал, что идет ко двору. Я сердечно пожелал ему счастливого пути, но он вдруг стал плакаться, что очень устал и проголодался. Тогда я предложил накормить его и подал ему вишни и масло. Тут подбегает мой младший сыночек — смотрит, не осталось ли чего: детишкам ведь остатки сладки. А кролик так угостил его лапой, что разбил малышу мордочку в кровь. Это увидел мой старший сын, Рейнгарт, и вступился за брата, как следует потрепал обидчика. Вот и все. Ни больше ни меньше! Я наказал мальчишек, но если кролику от них досталось, то лучше бы он помалкивал: что заслужил, то и получил. Я оторвал ему ухо! Скажите пожалуйста! Это для него честь и отметка на память!
Теперь о вороне. Приходит и жалуется: он, мол, жену потерял и якобы я ее убил. А сам мне рассказывал: она умерла оттого, что проглотила большую рыбу вместе с костями. Как это было, он, конечно, знает лучше меня. Но не он ли сам ее умертвил? Пусть мне разрешат его допросить, тогда он запоет другое!
Уж если меня хотят уличить в таких преступлениях, то пусть выставляют верных свидетелей. А если свидетелей нет, то по закону я имею право на поединок с клеветником. Я готов биться с любым противником, равным мне по происхождению. Назначьте время и место!..[10]
Своей вызывающей речью Рейнеке так изумил присутствующих, что все остолбенели. А ворон и кролик поспешили покинуть королевский двор, потихоньку переговариваясь:
— Судиться дальше — бессмысленно! Мы с ним не сладим. Свидетелей у нас нет. Мы же еще и виноватыми останемся. Ну его к черту, этого наглого разбойника! Уж мы-то знаем его: лжец, хитрец и подлец, погубит десяток таких, как мы…
Изергим и Браун хмуро следили за тем, как эта парочка кралась к выходу. Тошно у них было на душе. В это время послышался голос короля:
— Кто здесь с жалобой? Подходите! Обвиняемый прибыл.
Но никто не решился выйти вперед, и Рейнеке нагло усмехнулся:
— Видите, клевещут, клевещут, а как на очную ставку, так поскорее домой! Эти подлецы, ворон и кролик, рады были мне навредить. Но бог с ними! Стоило мне появиться, и они от своих обвинений отказались. Видите, как опасно доверяться клеветникам…
— Слушай! — воскликнул король. — Отвечай-ка мне, подлый предатель, за что ты убил бедного Лямпе, моего верного письмоносца? Я ли не простил твои преступления! Я ли не оказывал тебе благодеяния, веря в твое исправление! И вот благодарность за это! Баран Бэллин приносит мне твою котомку. Он уверяет, что в ней лежат письма, написанные вами обоими. И что же? В котомке оказывается голова зайца! Бэллина я за это отдал на растерзание волку, теперь очередь за тобой!..
— Что я слышу! — закричал рыжий плут. — Лямпе убит! О, лучше бы я сам умер! Какое несчастье! Ведь с ними, великий государь, я отправил вам драгоценности, каких на свете не сыщешь! Но кто бы мог заподозрить барана в том, что он убьет зайца и похитит ваши сокровища?.. Да, где ни капкана, ни ямы не ждешь, там в ловушку и попадешь!
Король так разгневался, что не пожелал дослушать до конца вдохновенную ложь Рейнеке и удалился в свои покои. Там он застал королеву с ее фрейлиной — мартышкой Рюкенау. Эта обезьяна была любимицей королевской четы. Была она умной, просвещенной, красноречивой и пользовалась всеобщим уважением. Заметив, что король раздражен, она начала издалека:
— О государь! Вы никогда не жалели, что выслушивали мои просьбы, и прощали меня, если я осмеливалась смягчать ваш гнев. Не откажите мне и на этот раз в вашей королевской милости. Кем бы ни был Рейнеке, он мой родственник, и я думаю: раз уж он явился на суд, значит, он не виноват.
— Почему, — возразил ей король, — вас так удивляет, что я возмущен поведением Рейнеке-лиса, этим вором и разбойником, который убил зайца, соблазнил на преступление барана, а теперь столь нагло все отрицает, да еще хвалится своей верностью мне? Вы знаете, сколько вреда причинил он всем нашим верным подданным и всему государству?! Нет, дальше терпеть это невозможно!