Оставив дождливую Москву позади, самолет зашел на посадку в солнечном Стамбуле.
Получив штамп в паспорте о прилете, я прошла через широкий коридор. Найдя нужную багажную ленту, сразу же увидела улыбающегося Эрола.
Я бросилась к нему как ребенок, встречаемый папой после школы.
Он подхватил мой багаж, мы направились к парковке. Я сразу же почувствовала разницу между 14 градусами в Москве и 25 в Стамбуле и расстегнула спортивную кофту, набросив ее на плечи.
– Нам бензин бесплатно зальют, если выйдешь на заправке. – Эрол откровенно посмотрел на четкие очертания груди, просвечивающейся через белую футболку, плотно облегающую мой торс.
– Здесь Турция, не забывай!..
Вспомнив о своем первом прилете в едва держащихся на тазовых косточках штанах Terranova и жадных взглядах, напугавших нас с Юлькой, я сразу же вернула кофту на исходные позиции, оставив молнию расстегнутой.
Мы выехали на дорогу, я с восторгом смотрела на уже знакомые съезды и повороты.
– Помнишь эту дорогу? – Повернувшись ко мне, Эрол взял мою руку, крепко сжал ее в своей ладони.
– Ну… следуй по указателям на Анкару, и мы попадем на мост!
Мелодии радио Cafe Del Mar создавали музыкальный фон, аккомпанируя удивительному пейзажу, отражая характер и настроение таинственности.
Показавшийся стадион Fenerbahce являлся для меня главным ориентиром: до марины оставались какие-то минуты!
– Мы приехали… домой… – снизив скорость на винтовом подъеме, Эрол произнес очень правильные слова.
Я впервые поймала Чувство Дома, вселившее в меня уверенность, что я на правильном пути. Остановившись у подъезда, Эрол протянул мне ключи и попросил открыть входные двери самостоятельно.
– Один набор ключей твой.
Тонкий жест был особенно приятен и доверителен. Выйдя из лифта, я сразу же заметила композицию из белых цветов, выставленных на площадку в фиолетовой вазе. Белоснежный букет, составленный из ромашек, лилий и орхидей, завораживал совершенством цвета и подобранным размером бутонов. Подойдя вплотную, я взяла открытку, аккуратно вложенную внутрь букета.
«Добро пожаловать в новый дом».
Вставив ключ в замок и без особых усилий открыв дверь, я застыла на пороге того, что, казалось, не могло быть реальным. Обновленное помещение мало походило на уже знакомый мне дуплекс. Прежние темные декорации сменились на светлые. Мебель, стены, предметы домашнего уюта – все преобразилось. Белые диваны, прозрачный журнальный столик без ненужных безделушек, приторных вазочек и безвкусных статуэток – гостиная приобрела легкий ненавязчивый стиль. Пропали искусственные цветочные композиции, съедавшие пространство, и солнце сквозь прозрачный тюль совершенно по-другому освещало залу. Обзорная экскурсия продолжилась в теперь уже нашей спальне, где стены перекрасили в цвет ванильного мороженого. Кровать не в турецком, а в японском стиле стала конечной остановкой моего путешествия. Выразив восторженные эмоции в физическом сближении, мы лежали вплотную друг к другу, проживая моменты простого домашнего счастья.
– Теперь это похоже на дом…
Кажется, он думал о том же.
Последующие три недели были заняты изучением языка. Нанятый частный преподаватель (занудной серой мыши было давно за тридцать) выбрал методику зубрежки, которая дала немедленные результаты. Тренировка памяти оказалась тем самым уникальным методом постижения новых словосочетаний, выражений и фраз.
В свободное от учебы время я разъезжала по марине на новеньком скоростном велосипеде бордового цвета (сюрприз, ожидавший меня в подземном гараже и полученный на следующий день после приезда). Спортивные прогулки приносили мне особое удовольствие: как правило, они заканчивались в салоне красоты на Багдадском проспекте. Владелец – молодой и перспективный мастер стиля и его жена – администратор, успешно вели общее дело: удовлетворяли самые немыслимые запросы клиентов. Бум на прически в стиле Пэрис Хилтон ураганом пронесся по Стамбулу, выражаясь в навязчивых претензиях походить на избалованную голливудскую особу хоть как-то и чем-то.
Провожая меня до дверей, наблюдая, как я с идеально выпрямленными волосами сажусь на свой велосипед, владелец салона и его супруга трепетно переживали, не растреплет ли ветер мой четкий пробор. После чего мастер возвращался к очереди ожидавших его клиенток.
Я все реже заставала Хатидже, убирающую и начищающую что-либо, по простой причине отсутствия в квартире ненужных вещей и бездарных предметов якобы суперстиля. Приходя раз в неделю, она выполняла всю домашнюю работу разом и оставляла приготовленную еду в четырех вариантах блюд остывать на плите. Ощущая свою незаменимость, Хатидже, кажется, полюбила меня за то, что я не вторгалась в ее пространство чистоты, порядка и кулинарии. Обрадованная новым выбором Эрола, на этот раз, по ее мнению, не прогадавшего, наша домработница никогда не задавала лишних вопросов, чем была мне особенно приятна.
Стоит признаться, что за прожитый в Fenerbahçe месяц мне вряд ли удалось погрузиться в турецкую культуру и впитать местные традиции. Здешние жители относили себя к продвинутому классу европеизированных турок, разрешая себе множество непозволительного в деревнях и провинциях. Мотивируя свое поведение образованностью и либеральным мышлением, одновременно они осуждали соседа, брата и лучшего друга за точно такие же действия и поступки. Возмущаясь и сплетничая о ком-то, произносили часто повторяющееся слово Ayip[2], таким образом выражая несогласие и осуждение. Не знаю, прописана ли в Коране одна из христианских заповедей «Не суди́те, да не судимы будете», напоминание о которой так необходимо здешнему обществу.
Ярким примером «добрососедства» служил проживающий этажом ниже бизнесмен. Каждый раз, видя домоправителя, он расспрашивал его обо мне и критиковал Эрола, саркастически шутя о его якобы третьей женитьбе, теперь уже на иностранке, да еще такой молодой. Довольный своими замечаниями о соседях сверху, он гордо удалялся, уверенный в своем моральном превосходстве. По словам соседей с пятого этажа, этот самый герой увел девушку у младшего брата, вяло поддерживал отношения на протяжении нескольких лет, но так и не решился сделать предложение, дабы не быть осужденным семьей и друзьями. Отсюда напрашивался вывод, что погуливать, мол, можно, а серьезно-то стыдно! Неоднократно встречая меня в гараже, когда я ставила там велосипед, он моментально выскакивал из своего «Линкольна» и торопился успеть в один лифт со мной, чтобы пожелать мне доброго дня на ломаном английском. Данный диалог изо дня в день был примерно одинаковым:
– Good day for you! – Наверное, желая сказать Have a good day, он путал порядок слов.
– И нам денька хорошего, – улыбаясь его комичной персоне, отвечала я.
Особы женского рода обычно задавали мне вопросы вроде: «Where did you meet?», «Are you going to get married»? – «Как вы познакомились?», «Собираетесь ли вы жениться?» Стараясь избегать такого сорта разговоров, я бросала пару фраз на неразборчивом английском, оставляя любопытных без определенных ответов.
За прошедшие недели я так и не сблизилась с местными жителями, и меня пугала перспектива постепенно замкнуться в себе.
В один из дней Эрол предложил навестить его бабушку. Несмотря на свой пожилой возраст, женщина проживала в самом престижном районе европейской части Стамбула – Nişantaşı. Не раздумывая ни секунды, я сразу же согласилась на незамедлительное знакомство. Договорились на полдень следующего дня. Эрол вежливо отказался от приглашения к завтраку, сказав, что мы заглянем только на чашечку кофе.
Несколько улиц создавали небольшой пятачок, состоящий преимущественно из бутиков, ресторанов и магазинов. Названия и стоимость лейблов были действительно высоки!
Заняв столик в итальянском кафе, мы заказали выпечку и кофе. Глядя по сторонам и с интересом впитывая происходящее, я отметила неискренность во всей обстановке и потерю национального колорита. Сидевшие в кафе посетители походили на американских селебрити, а не на персонажей книги и фильма «Королек – птичка певчая». Стараясь зацепиться хоть за что-то, я все же не смогла разглядеть красоты в загримированных лицах и вычурных нарядах.
Такой Турцию можно увидеть только здесь. Люди, считающие себя модной элитой, потеряли истинный образ в погоне за навороченными брендами. Местные кафе и рестораны ежедневно открывали свои двери бездарным марионеткам фэшн-индустрии, за ланчем похваляющимся друг перед другом новейшей моделью эксклюзивного мобильника или швейцарскими часами Rolex.
Воздержавшись от комментариев и дав мне возможность оглядеться, Эрол предложил иногда приезжать в Nişantşı на ланч или ужин.
– Не знаю… – Лучше сказать правду и не мучиться. – Может, в другое место?
Заранее предугадав мою реакцию, он был доволен моим ответом.
Спустившись по одной из улиц, мы подошли к небольшому дому с французскими балкончиками, на каждом из которых красовались живые цвета в горшках и кашпо. Соперничество соседей за лучший балконный дизайн было очевидно. Выбрав наиболее понравившийся мне вариант, я указала на последний этаж.
– Это бабушкины! У нее всегда лучшие цветы. В этом она вся!
Пожилая женщина показалась в окне и, улыбаясь, махала нам рукой, с любопытством переводя взгляд с внука на меня и обратно.
Шагая вверх по лестнице, мы натыкались на огромные кадушки с пальмами. Даже в подъезде состязание садоводов не прекращалось. Наконец мы поднялись на последний четвертый этаж, и я удивилась, обнаружив пустую площадку.
– Никаких горшков… Странно…
– Потому что здесь их никому не видно, милая! – верно заметила ожидающая у двери женщина. – Привет, дорогой! – она продолжила в том же тоне, манерно подав руку Эролу для поцелуя. Он попытался обнять хрупкую леди, но получил жесткий отпор. – У тебя для этого есть подруга.