Жена, одетая в потертые джинсы и клетчатую фланелевую рубашку, красила кухонные табуретки. Рубашка принадлежала Кольбергу, но он уже давно не носил ее. Гюн подвернула ее рукава и небрежно подвязала полы. Руки, ноги и даже лоб у нее были измазаны краской.
— Раздевайся, — сказал Кольберг.
Она замерла с поднятой кистью в руке и испытующе посмотрела на него.
— Тебе совсем невтерпеж? — с улыбкой спросила она.
— Да.
Она сразу стала серьезной.
— Тебе надо идти?
— Да, у меня допрос.
Она понимающе кивнула, опустила кисть в банку с краской и вытерла руки.
— Оса, — сказал он. — И это будет трудно.
— Тебе нужна прививка от возбудимости?
— Да.
— Не испачкайся краской, — сказала она, снимая с себя рубашку.
20
Перед одним из домов на Клуббаккен в Хегерстене стоял облепленный снегом мужчина и пытался что-то прочесть на листке бумаги. Листок уже намок, чернила расплылись, и при слабом свете уличного фонаря нелегко было разобрать текст. Но в конце концов ему это, по-видимому, удалось, потому что, отряхнувшись от снега, он решительно направился к дому, поднялся по лестнице, подошел к двери и позвонил. Потом снял свою шляпу и смахнул с нее снег.
Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянула пожилая женщина в халате и фартуке. Руки ее были в муке.
— Полиция, — сказал он хриплым голосом. И, откашлявшись, добавил: — Старший помощник комиссара Нурдин.
Женщина испуганно смотрела на него.
— У вас есть удостоверение? — недоверчиво спросила она. — Я имею в виду…
Нурдин вздохнул. Он переложил шляпу в левую руку, расстегнул плащ и пиджак, вытащил бумажник, а из бумажника — удостоверение.
Женщина наблюдала за этой процедурой с таким испугом, словно ожидала, что он сейчас вытащит бомбу, автомат или презерватив.
Он держал свое удостоверение в руке, и она рассмотрела его через щель.
— А разве у детективов нет таких… жетонов? — поколебавшись, спросила она.
— Конечно. У меня есть жетон, — спокойно ответил Нурдин.
Служебный жетон он носил в боковом кармане и теперь размышлял, как его достать, не надевая шляпу.
— Ну ладно, не надо, — решилась женщина. — Так вы из Сундсвалла? Значит, вы приехали из Нуррланда, чтобы поговорить со мной?
— У меня в этом городе есть еще несколько дел.
— Да, я понимаю, но, видите ли, я считаю… — Она замолчала.
— Что вы считаете?
— Я считаю, что в наше время нужно быть очень осторожной. Никогда не знаешь…
Нурдин не знал, что делать со шляпой. Снег падал ему на голову и таял на лысине. Ему было неудобно стоять с удостоверением в одной руке и шляпой в другой. А что, если понадобится что-нибудь записать? Самым простым было бы надеть шляпу, но, с другой стороны, это было бы невежливо. А положить шляпу на ступеньки и вовсе было глупо. Может, попросить, чтобы она его впустила? Однако это означало бы, что ей придется подумать, прежде чем принять решение, а если он правильно оценил эту женщину, ей для этого понадобилась бы уйма времени.
Нурдин был родом из тех мест, где любого гостя непременно пригласили бы в дом, провели на кухню, усадили бы рядом с печкой, чтобы тот согрелся, и предложили бы чашку кофе. Это просто входило в обязанности хозяев. Замечательная и мудрая традиция, подумал он. Хотя, наверное, не для больших городов. Он отвлекся от своих мыслей и сказал:
— Вы звонили в полицию и сообщили о каком-то мужчине в гараже, так?
— Мне очень жаль, что я побеспокоила вас…
— Ну что вы, мы очень благодарны вам.
Женщина обернулась и посмотрела в глубь квартиры, при этом почти закрыв дверь. Судя по доносившемуся запаху, она пекла пироги и, очевидно, опасалась, чтобы те не подгорели.
— Чрезвычайно милые люди, — тихо пробормотал Нурдин. «Настолько гостеприимные, что даже выдержать трудно», — подумал он.
Женщина приоткрыла дверь пошире.
— Вы что-то сказали?
— Это я насчет гаража…
— Он там.
Нурдин посмотрел в указанном направлении.
— Я ничего не вижу.
— Его видно со второго этажа.
— Понятно. А что насчет того мужчины?
— Он очень странно выглядел. А теперь вот уже две недели, как я не вижу его. Он такой небольшой, чернявый.
— Вы все время наблюдаете за этим гаражом?
— Да… из окна спальни. — Она покраснела.
«Я совершил какую-то ошибку», — подумал Нурдин.
— Этим гаражом владеет какой-то иностранец. Там крутится много подозрительных личностей. Поэтому человеку хочется знать…
Трудно было догадаться, замолчала она или продолжала говорить, но так тихо, что Нурдин не мог разобрать ни слова.
— И что же странного было в том невысоком чернявом мужчине?
— Ну, как бы это сказать… Он смеялся.
— Смеялся?
— Ну да, очень громко.
— Вы не знаете, сейчас в гараже кто-нибудь есть?
— Минуту назад там горел свет. Я была наверху и видела.
Нурдин вздохнул и надел шляпу.
— Я схожу туда разузнаю. Благодарю вас.
— А вы не хотите… войти?
— Нет, спасибо.
Она еще на какую-то долю сантиметра приотворила дверь, пытливо оглядела его и с алчным видом спросила:
— Разве мне не положено вознаграждение?
— За что?
— Ну… откуда мне знать?
— До свидания.
Он побрел по снегу в указанном направлении. Ему казалось, что на голове у него мокрый компресс. Женщина сразу закрыла дверь и, должно быть, уже была наверху, на своем посту у окна спальни.
Гараж представлял собой маленький домик с асбестовыми стенами и крышей из гофрированного железа. В нем могло поместиться максимум две машины. Над входом горела электрическая лампочка.
Нурдин открыл одну половину ворот и вошел внутрь.
В гараже стояла зеленая «шкода-октавия», модель 1959 года. Не будь она такой разбитой, подумал Нурдин, за нее можно было бы выручить четыреста крон. Большую часть своей службы в полиции Нурдин занимался машинами и связанными с ними преступлениями. Под машиной неподвижно лежал на спине мужчина. Видны были только его ноги в голубом комбинезоне.
«Труп», — подумал Нурдин. Его охватила ледяная дрожь. Он разом забыл о Сундсвалле и Йогтбёле, где родился и вырос, подошел к машине и толкнул ногой лежавшего.
Мужчина дернулся, как от удара электрическим током, выполз из-под машины и поднялся на ноги. Держа в руке переносную лампу со шнуром, он вытаращился на гостя.
— Полиция, — сказал Нурдин.
— Мои документы в порядке, — быстро сказал мужчина.
— Я в этом и не сомневаюсь, — ответил Нурдин.
Владелец гаража выглядел лет на тридцать, был худощав, с темными глазами, вьющимися волосами и ухоженными бакенбардами.
— Итальянец? — спросил Нурдин, который не слишком-то разбирался в иностранных акцентах и узнавал только финский.
— Швейцарец. Из немецкой Швейцарии. Кантон Граубюнден.
— Ты хорошо говоришь по-шведски.
— Я уже шесть лет здесь живу. Что вам угодно?
— Мы хотели бы встретиться с одним из твоих приятелей.
— С кем?
Внимательно глядя на него, Нурдин сказал:
— Он ниже и немного полнее тебя. Волосы темные, довольно длинные, глаза карие. Ему около тридцати лет. Мы не знаем, как его зовут.
Мужчина покачал головой.
— У меня нет приятеля, который бы так выглядел. И вообще у меня не много так знакомых.
— Не так много знакомых, — с доброжелательной улыбкой поправил его Нурдин.
— Да. Не так много знакомых.
— Однако я слышал, что здесь бывает много народу.
— Они приезжают с машинами, если хотят что-то отремонтировать. — Он немного подумал и объяснил: — Я занимаюсь ремонтом. До обеда работаю в мастерской на Рингвеген. Все немцы и австрийцы знают, что у меня здесь гараж, поэтому приезжают, чтобы я даром ремонтировал их автомобили. Некоторых я вижу впервые. Их так много теперь в Стокгольме.
— Тот, который нам нужен, — сказал Нурдин, — носил черный нейлоновый плащ и бежевый костюм.
— Нет, мне это ни о чем не говорит. Я не помню никого похожего. Это точно.
— У тебя есть друзья?
— Друзья? Несколько немцев и австрийцев.
— Кто-нибудь из них был здесь сегодня?
— Нет. Они знают, что я занят. Я ремонтирую ее днем и ночью. — Он указал измазанным в масле пальцем на машину. — Мне нужно отремонтировать ее до Рождества, чтобы ехать домой, к родителям.
— В Швейцарию?
— Да.
— Эту машину нелегко будет отремонтировать.
— Нелегко. Я заплатил за нее только сто крон. Но я приведу ее в порядок. Я хороший специалист.
— Как тебя зовут?
— Хорст. Хорст Дике.
— А меня Ульф. Ульф Нурдин.
Швейцарец показал в улыбке крепкие белые зубы. Он производил впечатление приятного и порядочного парня.
— Так, значит, Хорст, ты не догадываешься, о ком я говорю?
Дике покачал головой.
— Мне очень жаль, но я не знаю.
Нурдин совсем не чувствовал себя разочарованным. Как и ожидалось, информация оказалась бесполезной. Если бы с уликами не было так туго, ее вообще не стали бы проверять. Однако Нурдин не спешил уходить, ему не хотелось снова в метро, переполненное раздраженными людьми в промокшей одежде. Швейцарец явно хотел помочь ему. Он спросил:
— А что вам еще известно? Ну, об этом человеке.
Нурдин немного подумал и ответил:
— Он смеялся. Громко.
Лицо Дике просветлело.
— Тогда я, кажется, знаю. Он смеялся вот так. — Дике открыл рот и издал блеющий звук, резкий и пронзительный, как крик бекаса.
Это было настолько неожиданно, что Нурдину понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. С большим опозданием он сказал:
— Наверное.
— Да, да, — молвил Дике. — Теперь я понял, кого вы имели в виду. Невысокий темный мужчина.
Нурдин насторожился.
— Он был здесь четыре или пять раз. Может, и больше. Но имени его я не знаю. Он приезжал с испанцем, который хотел продать мне запасные части. Испанец приезжал много раз. Но я не купил.
— Почему?
— Слишком дешевые. Наверняка краденые.