Зато в Империи Арками занимались лишь самые влиятельные чиновники, вхожие в круг доверенных лиц Квинта, а, значит, Императора. Именно по этой причине Феликс Майерс, чтобы попасть в сенаторскую комиссию по межпространственным переходам, буквально горы свернул, пройдясь танком по конкурентам. Однако, любые вложения окупались широтой открывающихся возможностей.
– Так вы разрешите один личный вопрос? – приняв размышления Ирби за замешательство, спросил улыбающийся Демид. – Я, все-таки, почти сенатор. Мне бы хотелось знать, что за люди меня окружают. Быть может, я смогу как-то помочь им, не находите?
Он придал лицу озабоченное выражение, но глаза по-прежнему улыбались. Он по-прежнему думал, что может обаять сидящую перед ним женщину. Что ж, его упорство можно перевести в нужное русло.
– Я не вижу ничего, что хотела бы рассказать тебе о себе, Демид, – Ирби позволил себе холодную улыбку. – Однако, ты прав, все мы иногда нуждаемся в помощи.
Демид, бросил быстрый взгляд на неподвижного Колю, который был полностью поглощен работой и больше походил на манекен, чем на живого человека. Деловито произнес:
– Я слушаю, Женя.
– Ты помнишь прием на «Тэрра Бэлла»? Тот самый, о котором сейчас все болтают?
Демид нахмурился, пытаясь понять, к чему ведет разговор.
– Конечно, помню, – осторожно ответил он.
– Перед встречей тебя познакомили с одной девушкой по имени Элли Берг.
Аладьев наморщил лоб, вспоминая. Протянул:
– Я много с кем знакомился…
– Элли Берг, молодая симпатичная девушка, владелец «Берг Лайн». С ней еще были пролетарского вида мужчина и худой чопорный мажордом.
– Такая… пушистая? – Демид прогулялся пальцами вокруг своей головы, показывая кудри Элли.
Ирби перестал терзать Аладьева вопросами, раскрыл ладонь и велел инбе показать образ девушки. Из-под бледной кожи запястья выскочила небольшая объемная картинка, медленно закружилась в воздухе.
– Да, точно, это она, – утвердительно кивнул Аладьев. – И почему я должен был ее запомнить?
– Потому, что стоит запоминать всех, с кем тебя знакомят. Сегодняшние аутсайдеры завтра могут превратиться в фаворитов, а нужные связи порой ценнее, чем армия телохранителей. Ваш бывший босс, Савельев, не объяснял эти тонкости?
При упоминании мертвого сенатора Демид растерял всю игривость, глухо ответил:
– Циркуль учил, что все кругом – добыча. Нужно лишь знать, как правильно снимать шкуру.
– Тоже действенный подход. Но вернемся к нашей Элли, – Ирби увеличил лицо девушки. – Нравится?
Аладьев непонимающе посмотрел на него. Пожал плечами:
– Выглядит несколько простовато, но, в принципе, интересно. Мне нравится иной типаж женщин.
– А я и не предлагаю ее совращать, – Ирби перевернул руку и изображение исчезло. – Мне нужно, чтобы вы с ней познакомились поближе. Пообщались, завели хорошие, дружеские отношения.
– Зачем?
– Ее транспортная компания одна из крупнейших на внутренних линиях. Может быть полезной.
– Женя, у меня есть целый наемный флот, который полетит туда, куда надо, – не без доли самодовольства напомнил Демид. – Вам нужны звездолеты? Скажите где и когда.
– Нам нужны ее звездолеты, – надавил Ирби. – Как и она сама. Сенатор Майерс хочет немного изменить расклад сил на рынке логистики.
Это был козырь, который Демиду было нечем крыть. Хотя, Ирби врал – Феликс ничего не знал об Элли.
– Раз так, – Демид развел руками. – Я только рад помочь. Тем более, что встречаться с приятными девушками, это скорее приключение, чем рутина. Однако…
Он склонил голову на бок, посмотрел в глаза Ирби.
– Однако я думал, что услышу лично вашу просьбу, Женя.
Ирби решил чуть подыграть. Он также подался навстречу Демиду, и тихо проговорил:
– Если ты нас с ней подружишь, то я, лично, буду у тебя в долгу, Демид.
Аладьев не отвел взгляд, так же тихо ответил:
– Я запомню.
И улыбнулся, словно выиграл приз.
* * *
Ирби смотрел через широкое обзорное окно на внешнюю палубу, накрытую силовым куполом, за которым светилась серебристая пелена созданного монолитами «гипероблака». В центральной части палубы, на овальной платформе, в высоких креслах расположились члены сенаторской группы. Напротив, в таких же креслах, сидело трое похожих друг на друга гуманоидных существ в одинаковых черно-серых костюмах. При желании участники встречи могли убрать «нейтрально эмоциональные» образы и увидеть истинные облики оппонентов. Однако, по дипломатическому протоколу это делать не рекомендовалось во избежании психологических искажений – некоторые люди испытывали физическое отвращение при переговорах с бхутами, или ощущали себя подавлено при общении с огромным энергетическими шарами-монолитами, что, в свою очередь, могло негативно сказаться на принятых в ходе беседы решениях.
Ирби поднял взгляд и попытался разглядеть в клубящихся далях звездолеты дистантов, но заметил лишь тускло светящуюся тушу обслуживающего «гипероблако» монолита, похожую на скользящую за тучами луну.
В голове отчего-то возникло видение плавающего в темной банке мозга, холодного и беспомощного. Именно это ожидало бы Ирби, попади он в руки к сотрудникам госбезопасности. Их бы вместе с «оболочкой» поместили в экранированную комнату и насильно перетащили бы агента Содружества в искусственный биоимплант. Где он, лишенный глаз, рта и ушей безвольно существовал до тех пор, пока специалисты в медицинских костюмах не разобрали бы всю его память по фрагментам. После чего слили бы в утилизационный бак, вместе с ошметками желто-серого мозгового вещества.
Подобный исход казался Ирби вполне вероятным. Тем лучше – реальная опасность заставляла его действовать более эффективно.
Жаль, с «оболочкой» Белякова пришлось распрощаться, она была очень удобной, как и сам доброволец, лояльный и неглупый. Придется искать замену. Можно, конечно, озадачить подбором «оболочки» более мелких агентов, но Ирби в таких вещах предпочитал полагаться лишь на себя. Впрочем, в ближайшее время на Марс он возвращаться не планировал, так что время ждало.
Проблема в другом – он так и не узнал на кого охотились безопасники. В этот раз они подобрались критически близко, но как такое случилось? Какую струну информационной паутины он задел? Такие вещи не происходили случайно, это уже симптоматично.
По запястью пробежала еле ощутимая дрожь и Ирби опустил взгляд на свою тонкую руку, где под бледной кожей светился алым иероглиф-напоминание. Пора.
Он покинул смотровую площадку, заполненную помощниками и советниками сенаторской группы, анализирующих ход беседы и отсылающих своим шефам нужные графики, сведения и пояснения. На лифте спустился в главный коридор звездолета, широкий и светлый, цокая маленькими каблуками туфель прошел к доку малых катеров. На Ирби светился маркер сенаторского допуска, поэтому охранники – два молодых десантника с пистолетами на поясах, без особенного интереса проводили взглядами некрасивую, чопорную женщину, направившуюся к одной из пилотских капсул. Они знали, что в зоне переговоров за официальной ширмой происходит множество мелких, неафишируемых встреч, и совать в них нос себе дороже.
Ирби устроился в ложементах, запустил системы и подождал, пока капсула втянется в корпус катера, герметизируя кабину. Привычно подсоединив инбу к навигатору, раскрыл перед собой полетную карту с диаграммами показателей приборов, и легким движением руки дал команду на расстыковку. Центр тяжести тут же сместился и стал ослабевать, желудок холодным мешком поднялся к груди. Ирби выправил давление, добавил ионизаторов – собственной искусственной гравитации катера не имели, придется какое-то время потерпеть невесомость.
Громада имперского корабля огромной скалой уходила в туман за спиной, обзорные камеры транслировали непроницаемый серебристый полог вокруг. Всплыло предупреждение о соблюдении допустимой скорости, а также о запрете на активацию оружейных систем. Последнее, впрочем, было излишним, вооружения на катере не было.
В нужную точку Ирби прибыл через полчаса, отслеживая путь по приборам. Его уже ждали – небольшой каплевидный корабль висел в молочном пространстве с выключенными бортовыми огнями. Ирби сбросил скорость и затормозил, подогнав катер практически вплотную к чужому судну. Перевел ложементы в вертикальное положение, делая обзорный иллюминатор прозрачным в обе стороны.
Лицевая часть каплевидного катера дистантов растаяла, явив заполненный густым ядовито-зеленым туманом отсек. Из глубины, с короткого насеста, сполз похожий на ворох мокрых веревок шар, рассыпался на несколько десятков похожих на черных угрей существ. Их гибкие, упругие тела черными зигзагами скользнули на передний план, потянулись вверх, складываясь в единую фигуру. И вот уже перед прозрачной полусферой появилась худая человекоподобная фигура, безликая и лоснящаяся.
Черви из системы Бхут – название для дешевого фильма-ужасов. Вместе с тем – Высшие дистанты, покорившие космическое пространство намного раньше, чем люди, аджаи или альционы. Индивидуальности, способные действовать как единое целое, мгновенно складывая опыт и знания. Любопытные, неконфликтные, однако, ради выживания способные на жесткие, а порой, и жестокие решения. Именно они создавали самые лучшие космические корабли, именно они подарили Империи технологию инбы.
Ирби раскрыл перед собой голосовой переводчик, произнес на рхейском:
– Юстар Хурсаг[6].
Многослойная фигура бхута не шевельнулась, но ответ не заставил себя ждать:
– Мы-я рад быть рядом. Ты снова в чужом облике.
– Такова необходимость. Я все еще могу звать тебя Сават?
– Мы-я уже не тот, но мы-я все еще Сават.
Это был юмор в исполнении бхутов, поэтому Ирби позволил себе легкую улыбку, зная, что переводчик на другом корабле покажет эту его реакцию.
– Мог не адаптироваться к нашему виду, – отметил рхеец. – Я воспринимаю вас и в естественном виде.
– Это не для Ирби, – ответил Сават, качнув рукой, словно веревочкой на ветру. – Мы-я так хочу. Через форму познается содержание.