Вновь выпили. Глебович вновь разлил.
Слово взял урсулит. Он зажал стопку в двух лапах, так, что маленького стаканчика не стало видно, поднял его на уровень лба. Закрыл глаза и что-то тихо и мелодично заворчал, покачивая головой из стороны в сторону.
Когда дошла очередь до Тихомира, тот ничего не стал говорить. Он приложил руку к сердцу, некоторое время смотрел на образ Хьюза, после чего коротко и зло выпил.
– Твое слово, – шепнул Гарину Рэй.
Юрий покрутил стопку в пальцах, собираясь с мыслями. Ему очень давно не приходилось вот так прощаться с кем-то, хотя смерть следовала с ним бок о бок всю жизнь. Но в последние годы совсем не было времени остановиться, осознать всю важность того, что именно он, Гарин все еще существует, а многие вокруг него – нет. Будь он верующим, то посчитал бы это незримым планом отцов-духовников, готовящих его к загробным экспедициям в прекрасные миры. Но он не верил, просто знал, что каждый день может стать последним, а за чертой не будет продолжения истории.
Гарин поднял глаза и сказал:
– На моей Родине не приняты долгие проводы. Когда кто-то умирает, мы зачитываем список его добрых дел, говоря «Спасибо». Мы судим о том, выполнил ли человек свою задачу перед смертью, принес ли пользу обществу.
Юрий сделал паузу, ощущая на себе взгляды товарищей:
– Но есть еще что-то за пределами официальных традиций. Есть благодарность за то, что ушедший товарищ просто оказался рядом в трудную минуту, что поддержал словом и делом. Не предал, не отступил и не смалодушничал. Об этом у нас не принято говорить вслух. Но мы все равно говорим, потому что порой молчать не можем.
Гарин поднял стопку:
– Спасибо тебе Боб Хьюз. Ты был сложным человеком, но хорошим другом.
И торопливо остановил поднимающиеся со стопками руки:
– Постойте, друзья. Я хочу сказать еще кое-что, – кашлянул, прочищая горло. – Гибель Боба неразрывно связана с гибелью десантников и матросов в системе Лилия Восемь.
Юрий обвел товарищей жестом.
– Мы все там были, мы видели что творилось на Лилии Восемь. Будет неправильно не упоминать о них в эту минуту.
Друзья одобрительно закивали, загудели. Даже Хьюз согласно склонил голову, словно действительно был среди них.
– Они в лучшем мире, – твердо заявил Одегард.
– И в нашей памяти, – поддержал Рэнт. – Пусть и воевали вместе недолго.
– Земля пухом, – произнес по-русски Тихомир.
Юрий задумчиво смотрел на то, как парни готовили радиобуй к запуску, размещая его в шлюзовом отсеке. Смотрел, как тает в воздухе фигура Хьюза, как расчувствовавшийся Одучи сгорбился на ящике в темном углу, уронив свою большую голову на сцепленные лапы. Смотрел и размышлял о том, с каких пор смерть из пугающего палача, ожидающего впереди, превратилась в назойливого попутчика, следующего рядом. Совсем не было времени отвлекаться на нее, но она раз за разом напоминала о себе, изучающе заглядывая в глаза. Смерть говорила: «Я держу тебя за руку, хватит откладывать на завтра!». И тут же шептала: «Ты ничего не успеешь, я уже навалилась на твое плечо».
Но лучше так. Лучше бежать со смертью наперегонки, чем покорно ждать ее приближения. Лучше каждый день ощущать ее дыхание, чем цепенеть от ее внезапного появления.
На виртуальном экране было видно, как из раскрывшегося люка вылетел радиобуй, окруженный облаком серебристого инея. Мигающая белыми огнями пирамида транслировала в пространство сигнал о том, что здесь, в этой системе, в сей год и день погибли славные дети Империи, среди которых был и Боб Хьюз, уроженец Метрополии, бывший полицейский, но принявший смерть в чине рейтара.
Незатейливый памятник среди холодных звезд. Наивная надежда живых, что их тоже кто-нибудь когда-нибудь помянет.
– И победитель, и побежденный в игрищах этого мира – не больше чем капля росы, не дольше проблеска молний, – раздался тихий и спокойный голос.
Поглощенный мыслями Юрий не услышал, как к нему подошел капитан Кимура.
Гарин вытянулся по струнке, попытался доложить, но офицер легким движением остановил его.
Юрий внутренне напрягся. В голове промелькнули пункты внутреннего Устава, который они только что нарушили – несоблюдения распорядка дня, распитие спиртных напитков, несанкционированная разгерметизация корабля. Сейчас был не самый подходящий момент для оправданий, нужные слова не лезли в голову, а общаться с капитаном на эмоциях не лучший вариант.
Но Гарин не сожалел о содеянном. С товарищами нужно прощаться по-человечески.
Тем временем и другие контракторы заметили присутствие высшего офицера, замерли по стойке «смирно» пытливо сканируя глазами Кимуру и Юрия.
– Не забудьте проверить шлюзовые фиксаторы перед уходом, – командирским голосом сказал капитан. – Рэй-мичман!
– Я! – с готовностью откликнулся Гарин, не веря, что все обошлось.
– Проследите за соблюдением порядка.
– Есть.
Кимура развернулся на каблуках, заложил руки за спину. Прежде, чем двинуться к выходу, вполголоса сказал Юрию:
– Хорошая речь, господин Гарин. Спасибо, что всех вспомнили.
Когда офицер ушел и тактично кашлянул Рэй, привлекая внимание, Юрий повернулся к товарищам и устало произнес:
– Все, мужики, пора отдыхать. Для нас жизнь пока продолжается.
* * *
После разговора с Одегардом Юрий все же немного снизил темп обучения, однако не сделал поблажек для себя. Зато уже через неделю, получив от капитана разрешение на проведения занятий в открытом космосе, мог на достойном уровне управлять командирским «големом».
– Координационный узел создан, – заявил модулятор, именующий себя сегодня Эвром. – Разобрать имеющиеся контакты по категориям?
– Разбери по взводам, – Юрий двинул челюстью, удобнее устраиваясь в сенсорном шлеме. – Только не надо им опять всякие прозвища придумывать!
– Это не прозвища, а интуитивные маркеры, – пояснил Эвр. – Для улучшения запоминания.
– Поверь, я способен запомнить десяток имен. Ты лучше сам со своим именем определись, вот тут я больше путаюсь.
– Конечная самоидентификация мной пока не достигнута. В отличие от вас.
– Ты – заноза.
– Не понимаю запроса.
Модулятор иногда довольно убедительно «включал дурака», имитируя живое общение. Юрий не стал встраивать его в систему управления «големом», не решился доверить такую тонкую работу опытному, но грубоватому Мартину Гавелу. Пришлось довольствоваться удаленным доступом модулятора к электронным «мозгам» машины.
Пока Юрий перебрасывался с Эвром фразами, «блохи» облаченные в боевые костюмы друг за другом проваливались в десантные туннели. Последними стартовали Ярвис и Одегард, отрапортовав о готовности. За ними покинул пустой ангар и Гарин, развернув перед глазами схему сектора.
Сегодня можно ставить красный крестик в календаре – вместе с командой за борт вывалился лейтенант Джаббар, еще не так давно считающий работу в «големах» ниже своего офицерского достоинства. За последнее время отношения между лейтенантом и Юрием несколько выровнялись, но все еще были далеки от товарищеских. Должно быть, Кахир все же оценил целеустремленность Гарина и перестал корчить из себя обиженного, заинтересовавшись процессом подготовки. Он начал время от времени подключаться к занятиям, помогать и подсказывать. Юрий не мешал, всячески показывая, что рад сотрудничеству. Все же молодой офицер был далеко не глуп, только излишне вспыльчив и самоуверен. Каждый разговор с ним походил на слепой поиск единственно верного пути среди густых зарослей жгучего кустарника. И то, что сейчас Кахир влез в «голема» и вышел вместе с другими абордажниками в открытый космос Гарин мог считать своей пусть маленькой, но победой.
Специально ради тренировки мобильной группы корвет лег в дрейф, отключив маршевые двигатели. Для первого раза Гарин решил ограничиться тремя вводными – летными упражнениями, отработкой скоростного движения вдоль бортов и огневой подготовкой по учебным «тарелочкам», которые сейчас развешивали в отдалении технические «каракатицы».
Благодаря интенсивным занятиям в симуляциях, с летными упражнениями «блохи» справились вполне неплохо. Фигуры в массивных и неповоротливых костюмах сносно переходили от ускорений к разворотам, пусть и не синхронно, но «вальсировали» друг с другом, без видимых усилий осуществляли посадку «на борт». Даже с отключенными визуальными маркерами Юрий все еще мог отличить опытного Рэя и умелого Гавела от остальных парней, но результат был на лицо. Несколько портил картину постоянно запаздывающий Идган Патаки, но Гарин решил для первого раза не обращать на это внимание.
– Рэй-мичман, – Кахир упорно не желал называть Юрия по имени. – Капитан наблюдает.
Гарин скользнул взглядом по висящему рядом сине-красному «голему» лейтенанта, немного довернулся корпусом и посмотрел на светящийся обзорный иллюминатор капитанского мостика. Без оптики сложно разглядеть Кимуру или других офицеров, да и не стал Юрий этого делать – если капитан действительно наблюдает за их занятиями, то пусть так. Если нет – и ладно. Это никак не должно повлиять на ход тренировки. Хотя, честно говоря, в глубине души Гарину такое внимание капитана польстило бы.
Для скоростного передвижения вдоль «Полыни» Юрий начертил специальную трассу, которую и разослал «блохам». Рейтарам предстояло стартовать из удаленной точки, максимально сблизиться с правым бортом, преодолеть участок между двумя оружейными башнями, облететь «кочку» силового щита, нырнуть под «брюхо» звездолета, сделав петлю, и вернуться на исходную. Маршрут показался Гарину достаточно простым, но, вместе с тем, способным раскрыть возможности подчиненных.
В наушниках прозвучали ворчливые голоса рейтаров, увидевших трассу, но их быстро угомонили взводные. Юрий криво усмехнулся, нащупал пальцами рукояти управления, сказал в общий эфир:
– Внимание, показываю.
Вся сложность полетов на «големах» заключалась в отсутствии на костюмах двигателей с постоянной тягой, вместо них на стальных гигантах стояли мощные импульсники, да десяток мелких маневровых движков. Абордажники класса S не могли филигранно вырисовывать узоры в вакууме, зато они быстро и далеко прыгали, сжимая в стальных клешнях огромные острые ломы. Как настоящие блохи, бесхитростные, но злые и живучие.