– В норме, – хрипло заверил его Юрий.
– Ну ты, конечно, берсерк! – восхищено хлопнул его по плечу товарищ. – Попёр вперед, словно штурмовой танк, я только успевал трупы перепрыгивать.
– Да ладно, вместе работали, – отмахнулся Юрий, думая, что Рэй его просто хвалит.
– Я тебя таким никогда не видел, – с ухмылкой покачал головой чернокожий контрактор. – Ни страха, ни сомнения. Все четко, быстро, жестко.
Гарин невесело улыбнулся, отворачиваясь.
– А еще говорил, что добродушный разведчик, – продолжил подначивать его Одегард, желая тем самым разрядить обстановку. – А на деле настоящий головорез!
– Все, хватит! – резко перебил его Юрий. – Я сам не знаю, во что превращаюсь, Рэй. И не вижу в этом ничего хорошего.
Норвежец отпрянул, внимательно разглядывая друга. Произнес уже серьезным тоном:
– Это война, Юра. Здесь все во что-то превращаются. И выживает тот, кто отращивает себе зубы, а не хвост. Ничего, что эти ребята меньше часа назад наши корабли вместе с экипажами жгли? Нас прессовали чем могли? Мартина убили, возможно, Киру…
– Не надо читать мне нотаций, Рэй, – мрачно ответил ему Гарин. – И не дави на совесть. Я не курсант-истеричка, понимаю, что такое бой и что такое смерть.
– Так что тогда? – глаза Рэя покраснели от возмущения. – Какого хера тогда у тебя такое лицо, словно ты любимых родственников расстрелял? Ты не смотри на их молодые морды, это всего лишь оболочки, внутри них ребята сидели постарше нас с тобой. И радуйся, что в экипаже пехотинцев или десантников не было, тогда бы мы не разговаривали сейчас с тобой. Ты их даже не убил, прикинь? Ты просто отправил этих ублюдков домой, в отпуск. Они сейчас плотно покушают, прыгнут в новые тела и вновь сюда придут. А вот наших уже ничто не вернет!
Он так распалился, что на последней фразе со злобой пнул ту самую светловолосую девушку, отчего ее голова коротко мотнулась, будто у куклы.
Юрий медленно поднялся, не сводя взгляда с норвежца. Одегард взгляд выдержал, не отступил.
– Ты прав во всем, Рэй, – сквозь зубы проговорил Юрий. – На войне приходится убивать. Но это не значит, что мне должно это нравиться.
Они секунду смотрели друг на друга, потом Гарин коснулся пальцем своего наушника.
– Рэнт, прием, – спокойным голосом вызвал он.
– На связи, босс.
– Как у вас дела?
– Как раз хотел сообщить, – Ярвис казался раздосадованным. – В общем, они загасили реактор, отстрелили кристаллы. Нам это корыто не завести.
– У нас примерная ситуация, – не стал вдаваться в подробности Юрий. – Давайте к нам, по пути подбери Тихомира и парней. Будем думать, как быть дальше.
– Понял, принял, босс, – отчеканил Рэнт, отключаясь.
Юрий повесил автомат на шею, повернулся и прошел вглубь рубки. Не поворачиваясь, сказал Рэю:
– И чтобы поставить точку в нашем разговоре… Как я и сказал, мне не нравиться убивать. Но меня пугает другое, дружище, – он повернул голову к Одегарду. – Я перестал это замечать.
К приходу остальных они успели немного изучить блоки управления, окончательно убедившись, что своими силами систему не реанимировать.
– Следами вашего боя можно новобранцев пугать, – заявил с порога Рэнт, тыкая пальцем себе за спину. – Не хватает лишь кишок на стенах. Ах, да, о чем это я? Как раз кишки там и висят.
За ним появился бледный Журавлев, сдерживающий подступивший к горлу ком. На Юрия и Рэя он старался не смотреть, плюхнувшись в ближайшее кресло.
Следом вошли урсулит, чья шерсть сбилась в серые сосульки, и важно вышагивающий Маракши.
– Я боевого робота завалил, – гордо похвастался он, выпячивая грудь. – С одного выстрела.
– Одучи видел, – кивнул урсулит, похлопав Иову по голове. – Одучи почти не смеялся.
– В техничке из ремонтной «каракатица» без брони вылезла, – пояснил Ярвис, устало присаживаясь в кресло штурмана. – Парень ей прямо в процессор попал.
– И что, что без брони? – нисколько не стушевался Маракши. – Он бы вас вмиг продырявил, если бы не я!
– Тихомир где? – спросил Юрий.
– Здесь, – отозвался Глебович, перешагивая порог и осторожно внося развернутую треногу коммуникатора.
– Что со связью?
– Глухо, – Тихомир водрузил аппарат на капитанский подиум, развернул панель настроек. – Одни помехи и наше собственное эхо, отраженное от пыли.
– А если усилиться местной антенной? – Одегард стукнул кулаком по стенке.
– Я пробовал, – зыркнул из-под мохнатых бровей Глебович. – Ничего не выйдет – сигналы неверной кодировки блокируются.
– Маркер Киры не появлялся? – спросил Юрий.
Поймал на себе невеселые взгляды товарищей.
Глебович лишь отрицательно покачал головой.
– Так что, эта посудина – наша? – попытался сменить тему Маракши. – Было бы неплохо взять в пару к «Полыни».
– Закатай губу, – хмыкнул Ярвис. – Они грохнули движок и выбросили ион-кристаллы. Такое ремонтируется только на верфях. А без реактора аккумуляторные стержни сдохнут через неделю, тут все превратится в ледышку.
– Хорошо, что нас тут к тому моменту уже не будет, – порадовался Маракши.
– Это если нас спасут.
Все повернулись в сторону сидящего в полумраке Журавлева.
– В смысле «если»? – переспросил Иова, нахмурившись.
– Что, если наши проиграли? – в голосе Андрея слышался скрытый испуг. – Что, если нас больше некому спасать.
Рейтары возмущенно зашумели, Ярвис даже отмахнулся от Журавлева.
Но нехорошая мысль засела в голове у каждого.
Шло время. Контракторы разбрелись по мостику, вяло переговариваясь и рассматривая чужие символы на пультах. Адреналиновый запал пропал и теперь каждый пытался себя чем-нибудь занять, банально маясь от скуки. Маракши решил было почистить «свистуна», но Одегард его одернул – на корабле могли еще прятаться рхейцы и негоже оставаться без оружия.
Гарин сидел, положив автомат на колени, и задумчиво наблюдал за работой Глебовича, колдовавшего над коммуникатором. Рядом опустился Рэй, почесывая бороду.
– Ты это, – неловко начал он. – Извини, если я что-то не то сказал.
– Проехали, – поморщился Юрий. – Давай лучше подумаем что делать, если Андрей прав.
– Ты про то, что все погибли?
Тихомир бросил на них недовольный взгляд.
– Ничто нельзя исключать, – пояснил Гарин. – Нужно быть готовыми.
Одегард нехотя, но все же согласно кивнул. Откинулся на спинку кресла, беззвучно хлопая полными губами.
– А что тут думать? – наконец протянул он. – Вариантов не густо. Нас либо подберут рхейцы, тогда мы дружно отправимся нюхать вакуум, либо мы, как выразился Рэнт, рано или поздно превратимся в ледышки.
Юрий щелкнул ногтем по предохранителю, спросил:
– Как считаешь, сколько стоит ждать наших?
Норвежец неопределенно пожал плечами.
– Пару часов, – сказал неуверенно. – У меня небольшой опыт участия в космических сражениях.
– Допустим, бой закончился в нашу пользу, – предположил Юрий. – И раз егерь больше не стреляет, то капитан поймет, что мы задачу выполнили. Сколько им понадобиться времени, чтобы найти нас?
– Корабль уходит прочь от поля боя, – заметил Тихомир, поворачиваясь к товарищам. – Двигатель не работает, но нас толкает инерция.
– И ладно, – легкомысленно хмыкнул Рэй. – Наши уже раз нашли это корыто, найдут и теперь.
– То «корыто» светилось энергией, – вздохнул Глебович. – А мы сейчас как кусок кирпича – ни импульсов, ни излучений.
– Но остаточная энергия осталась? – возразил Гарин. – Не может же только что вырубленный звездолет вообще ничего не излучать?
– Излучает, – согласился Тихомир. – Но слабо. В другой ситуации нашли бы легко. Но тут…
Он помахал в воздухе пальцами, закончил фразу:
– Метеоритная пыль, много металлов. Сильно экранирует.
Юрий с Рэем переглянулись.
– И что нам делать? – спросил у Глебовича Одегард.
Тихомир меланхолично закатил глаза, ответил в своей манере:
– Для молитвы космическая пыль не помеха.
* * *
Юрий шел по коридору захваченного егеря, задумчиво постукивая по магазину висящего на шее автомата. Светящиеся стены заметно потускнели, на их фоне черные надписи на рхейском казались выведенными углем.
Гарин остановился возле приоткрытой двери, из-за которой на пол коридора падал мягкий медовый свет, заглянул внутрь. Офицерская каюта с двумя спальными капсулами, продолговатым столом по центру и узкими «пеналами» одежных шкафов. С одной из коек свисал край тонкого скомканного одеяла – хозяин выбегал в спешке.
И, должно быть, теперь лежит среди трупов в рубке управления.
Гарин толкнул в сторону дверь и переступил порог, с любопытством осматриваясь. Ему был интересен быт тех, кто так истово пытался покончить с человечеством.
На стенке жилой капсулы висели красочные пейзажи, нанесенные на нечто, напоминающее тонкую ткань. Темно-синие озера с белыми катерами на подводных крыльях. Серповидные горы с сочной зеленью травы на склонах. Уходящая за горизонт дорога в белоснежной пустыне, и похожий на усеченную пирамиду дом у обочины.
Прямо в изголовье койки висела тонкая пластиковая лента с выпуклыми точками по всей длине. Юрий по наитию провел по ней пальцем сверху вниз, из под его ногтя раздался странный звук, похожий на раскаты далекого грома. Или на чье-то горловое пение, долгое и односложное.
В другой жилой капсуле Гарин нашел изображение пожилой рхейки в желтом платье с ажурными рукавами. Женщина смотрела строго, в ее уложенных на сторону волосах виднелась красная нить, тянущаяся к затылку словно одна из прядей.
Юрий всмотрелся в незнакомое лицо. Интересно все устроено у этих рхейцев. Одни служат обществу и получают за это молодые, готовые работать без устали тела. Другие эти тела предоставляют, надеясь на привилегии в будущем. Все утилитарно, прагматично. И, казалось бы, таким существам не должны быть свойственны светлые, легкие эмоции, их жизнь посвящается максимальной продуктивности, в которой нет места портретам и пейзажам. Но нет, поглядите-ка, перед Юрием словно родной «блошиный» кубрик, в жилых капсулах которого полным полно теплых воспоминаний и надежд. И, возможно, эти пейзажи – чьи-то родные края, строгая женщина – чья-то мать, сестра или супруга?